Закон Фукусимы - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"

Не снесли.

Я увидел, как один ками в легких доспехах средневекового японского пехотинца оттолкнулся обеими ногами, взлетел над щупальцами и в воздухе рубанул по ним нагинатой – копьем с мечом на конце.

Получилось зрелищно. Несколько щупальцев, извиваясь, словно перерубленные лопатой черви, упали рядом со мной. А воин махнул своим страшным орудием еще раз. И еще. И еще…

Нагината летала в его руках, словно вентилятор, снося утончившиеся щупла по нескольку за раз, пока одно из них хлестким ударом не отхватило у него кисть руки. Когда же он замер, не обращая внимания на боль, лишь прикидывая, как ему теперь сподручнее держать нагинату, второе щупальце снесло ему голову.

Но сюда уже один за другим, прямо через частокол щупалец, перепрыгивали другие ками. Одно из щупальцев рассекло воина пополам, второе отрубило другому руку. Но остальных это не остановило.

Ками разделились. Половина из них принялась воевать со щупальцами, а остальные ринулись помогать мне, кромсая извилины мегамозга, брызжущие черной кровью.

И гигантская тварь начала слабеть!

Краем глаза я заметил, что щупальца стали более вялыми. Ками рубили их уже почти без опаски, но скоро необходимость в этом отпала. Мозг внезапно затрясся, словно под током, – и вдруг стал мягким, податливым. Я почувствовал, что меня начинает засасывать в его ставшие рыхлыми извилины, словно в болото, – и рванулся, с усилием выдирая ноги из вязкой плоти умирающего чудовища.

К счастью, неподалеку от меня валялось безжизненное щупальце, которое минуту назад меня чуть не убило. Я ухватился за него, как за канат, вытащил ноги – и, кувыркнувшись, скатился вниз. Приземлился на ноги, кувыркнулся еще раз, гася инерцию, и обернулся.

Мегамозг растекался, становился бесформенным, будто огромный ком пластилина, который положили на горячую плиту. За потоками грязи, в которые он постепенно превращался, уже не видны были призрачные гробницы-автоклавы с мумиями, заключенными в нем, – стремительно разлагающаяся плоть мегамозга залила их полностью.

– Неплохая работа, Снайпер, – раздался голос за моей спиной.

Я обернулся.

Савельев стоял, скрестив руки на груди, и улыбался. Редкое явление – при жизни улыбку на его каменном лице я видел от силы пару раз.

– Неплохая работа, – повторил Японец. – Теперь я вижу, что мой меч попал в хорошие руки.

– Благодарю, – кивнул я. – Вот уж не думал, что меч может пригодиться мертвецу.

– Как видишь, может, – произнес Виктор, становясь серьезным. – И порой даже больше, чем живому.

– И куда теперь? – поинтересовался я. – В страну Токоё?

Савельев покачал головой.

– Загробный мир подождет. Я знаю, что там меня ждут те, кого я любил при жизни. Однако я также знаю, что еще нужен здесь. Согласись, что без меня ты бы не справился.

До меня кое-что начало доходить. Я усмехнулся.

– То есть ты разыграл свое падение от удара щупальцем?

Виктор пожал плечами.

– Это было проще, чем объяснять тебе, что нужно сделать, теряя драгоценное время.

– Возможно, – буркнул я, понимая, что он был по-своему прав: когда видишь, что вот-вот погибнет твой друг, силы удесятеряются. Савельев, как истинный ниндзя, просто использовал меня в качестве оружия. И совершенно нефиг дуться на него: мы победили, а это – главное.

Вокруг нас постепенно собирались уцелевшие воины-ками. Их осталось немного, от силы четверть от прежнего количества. И богатыря Идзумо Такэру среди них не было…

– Я видел, он погиб героем, – проследив мой взгляд, сказал Савельев. – Но не переживай, ты не останешься без наставника. С тобой связана «Бритва», с «Бритвой» теперь связан мой меч, а значит, все ками меча будут твоими наставниками.

– Что ж, неплохое посмертие, – кивнул я. – Всяко интереснее, чем бродить среди унылой толпы мертвецов страны Токоё.

Виктор покачал головой.

– Твое время еще не пришло. Ты нужен в своем мире.

– Не понял, – мотнул я головой. – Мало ли где я нужен? По ходу, тут у нас подобралась неплохая компания по интересам, и меня все устраивает.

Тем не менее, похоже, Виктор моей шутки не оценил.

– Помни, что ты мне обещал, – проговорил он. – И в нужный момент не колеблясь прими правильное решение.

Внезапно все поплыло у меня перед глазами. Фигуры воинов стали смазанными, нечеткими, полупрозрачными. Я зажмурился, мотнул головой, пытаясь восстановить картину мира…

И восстановил, вдруг осознав, что сижу на полу и вместо звона доспехов слышу лишь абсолютную, звенящую тишину…

Мне не хотелось открывать глаза. Я уже догадывался о том, что сейчас увижу и что подумаю, увидев это. Но сидеть задницей на ледяном каменном полу, жмурясь и обнимая руками колени, было как-то глупо.

И я открыл глаза.

Это был тот же зал.

Пустой…

Не было тут воинов-ками. И разложившегося мегамозга не было. Лишь стояли все те же стеклянные гробы, окруженные приборами, и внутри колонны плавали мозги троих ученых, объединенные в один…

Но что-то с ними было не так.

Я попытался подняться – и охнул от боли. Страшно болели растянутые мышцы и связки рук и ног, и отбитые при падении ладони и стопы – тоже. Вставал я осторожно, словно по минному полю шел, потому что если где-то перелом, лучше его не смещать, так как от болевого шока можно вырубиться запросто…

Но вроде переломов не было и разрывов связок – тоже. Растяжения – да, но это можно перетерпеть, заживут через пару месяцев. Главное – идти могу. И руками шевелить тоже.

Я приблизился к гробам – и удивился, рассмотрев их содержимое. Ученые, лежавшие в них, были похожи на мумии: кожа да кости. Однако они были живы… Грудь у каждого вздымалась еле заметно, веки вроде подрагивали, хотя, может, мне это и почудилось.

Впрочем – нет. Они уже не жили. Внутри длинной колбы, где раньше находился их объединенный мозг, теперь плавал лишь комок черной слизи, еле видимый в раньше прозрачной, а теперь грязно-мутной жидкости. Объединенный мозг ученых больше не представлял опасности ни для меня, ни для человечества. Он умер и сейчас разлагался на глазах, а тела в автоклавах жили лишь благодаря продуманной системе жизнеобеспечения. Но отныне это была жизнь растений, жуткая и совершенно бессмысленная.

– Все-таки мы сделали это, – прошептал я, чувствуя необычную тяжесть в правом предплечье, к которой я еще не успел привыкнуть. – Все-таки мы убили эту тварь.

Конечно, у меня теперь включится мое рациональное осознание действительности, и я почти наверняка смогу убедить себя, что битва ками с мегамозгом мне просто привиделась. Стукнулся башкой о каменный пол и отъехал в мир грез – чем не объяснение? Правда, потом придется объяснить себе, как так получилось, что в реальности общий мозг троих ученых взял да умер. Но я же умный, я ж объясню. Любой человек разложит подобное по полочкам, чтоб не съехать с катушек: мол, привиделось все, не было ничего, и мир по-прежнему простой и понятный.

Сзади послышались шаги. Я даже оборачиваться не стал – и так понятно, кто это.

Чжанцин подошел, встал рядом, глядя на колбу с мертвым куском слипшейся плоти внутри, от которой медленно отслаивались черные ошметки.

– Пытаешься себя убедить, что это была галлюцинация, – сказал он, даже не спрашивая, а лишь констатируя очевидное.

– Подумываю об этом, – не стал отпираться я.

– Возможно, отчасти ты и прав – с точки зрения современного человека. Убить Троих можно было двумя способами. Сбросить на Фукусиму ядерную бомбу или уничтожить их на ментальном уровне. Но поскольку они были телекинетиками и телепатами наивысшей категории, это было попросту невозможно. Однако ты сделал невозможное.

– Один бы я не справился, – покачал я головой.

– Понимаю, – кивнул Чжанцин. – В мире ками бродит много воинов, которые не нашли путь в страну Токоё. Или не захотели туда идти. И если найти с ними общий язык, они могут помочь. Похоже, что тебе это удалось.

– Мир ками?

Китаец кивнул.

– Да. Так мы называем место между миром живых и страной мертвых. Если у воина достаточно личной силы и остались незавершенные дела на земле, он может оставаться там довольно долго. Но если погибает, то навсегда, без возможности переродиться и обрести себе новое тело. Поэтому, умирая, лучше сразу отправляться в страну Токоё.