Женские причуды - Стефани Лессинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ах, вот он. Все еще торчит возле кладовки. Этот человек действует мне на нервы.
Светло-каштановые волнистые волосы, пушок на шее мягкий, как у ребенка… Лучше бы он убрался отсюда, мне нужно сосредоточиться. Надо будет расспросить про него Джо.
— Отличный парень Джо! — говорю я из кладовки.
— Согласен. Ты заканчиваешь?
— Да. Только положу на место остальные туфли.
Несколько минут я пытаюсь разобрать созданный мной бардак, но быстро с подобным хаосом не справиться. Потребуется не один час. Я решаю передохнуть от уборки и выхожу в коридор в розовых туфлях «Прада». Стэн наверняка думает, что это не самые подходящие туфли, чтобы пойти в них домой, но не лезет не в свое дело.
Я прохаживаюсь вперед-назад, чтобы понять, смогу ли спуститься в них по лестнице. Обернувшись, вижу, что он в ужасе смотрит на пол кладовки.
— Что ты сделала?
— Сняла все с полок, чтобы начать сначала.
— Никогда не видел ничего подобного.
— Знаю. Чудовищно, правда? Придется убирать заново. Ты иди, не хочу тебя задерживать.
Я начинаю ставить туфли обратно, хотя мне трудно припомнить, где какие были. Они были расставлены без всякого смысла. Настолько дурно организованной кладовой я еще не встречала.
— Все равно система раскладки обуви здесь никуда не годилась.
— Правда?
Он садится и начинает наблюдать за мной. У него красивые колени. Почему Бог не дал мне таких? Зачем потратил все свои силы на этого парня?
— Заведующей этой кладовкой наплевать на туфли. Она поставила тяжелые сандалии ручной прошивки рядом с маленькими босоножками от Кейт Спейд. Казалось бы, мелочь, а на самом деле это не только бесчувственно, но и обличает дурные манеры.
— Почему? — с интересом спрашивает Стэн.
— Это все равно что подать бифштекс к вечернему чаю.
Похоже, парень не понял.
— Почему бы тебе не надеть эти? — Он показывает на лакированные «Мэри Джейн» от Лулу Гиннесс с трехдюймовым остреньким каблуком, которые я поставила на табуреточку в стороне от других.
— Почему?
— Видимо, они приглянулись тебе больше остальных, иначе ты не поставила бы их на маленький пьедестал. А в тех туфлях, которые на тебе, идти вообще нельзя. Каблук выше, чем надо, по меньшей мере на шесть дюймов.
— Мне недалеко.
— Ты и до лифта не доберешься.
— Я бы с радостью надела туфли «Мэри Джейн», но не могу, не для того они созданы. — Начинаю расставлять обувь, сортируя ее по цветам. Зря я сразу не попыталась разделить их на цветовые категории. — Это скорее игрушки, вроде как для коллекции. Их не стоит надевать ни при каких обстоятельствах. Они похожи на маленькие изваяния. Ими надо только любоваться.
— Ну и продавец вышел бы из тебя! — ехидно хмыкает он.
— Я была бы прекрасным продавцом!
— Только если перестала бы повторять, что некоторые туфли нельзя носить.
— Смеешься? Думаешь, люди покупают только ту обувь, которую собираются носить?
— Всегда думал так, но если ты готова объяснить мне, что дело обстоит иначе, я весь внимание.
— Иногда человек вроде меня приобретает туфли, как другие — произведения искусства. Порой я покупаю туфли, которые вызывают у меня определенные чувства или напоминают о чем-то или ком-то: о друге, родственнике, фильме или даже конфетах. — При слове «конфеты» я показываю пару красных босоножек.
— Ты права, они и правда похожи на конфеты.
— Вот видишь? Я же говорила. Разве не может получиться так, что человек влюбляется в определенную пару обуви, а оказывается, что их на его размер не шьют? Найдутся люди, которые все равно их купят.
— Ты покупала туфли неподходящего размера, потому что они напоминали тебе конфеты?
— Бывало.
— Я правильно понял? Ты сознательно покупаешь туфли, которые тебе не подходят?
— На самом деле мне не совсем подходит большинство моих туфель. Я выбираю обувь по куда более существенным свойствам, чем размер ноги. Числа меня не связывают. Я покупаю качество, прекрасные материалы, осовремененные классические формы, уникальные украшения, а главное — туфли должны меня зацепить.
— Даже если размер не подходит?
— Даже если не подходит. Я не знаю точно, какой у меня размер. Могу влезть в пятый с половиной, шестой и шестой с половиной, даже в седьмой… В настоящий момент размер не слишком важен.
— В таком случае бери те, что на тебе, и идем.
— Хорошо, я почти закончила.
— Ты забыла свою собственную обувь, — говорит он, пока я быстро снимаю туфли без задника и снова меряю бархатные с изысканно потертой лентой.
— Спасибо, не надо, — отвечаю я, любуясь собой в зеркале.
Мне очень понравились предыдущие туфли, но в этих у меня ноги, как у богомола.
— Гляди, они в полном порядке, только немножко клея…
— Знаю, но по сравнению с этими они ничто.
Произнеся последние слова, я понимаю, что можно решить, будто я собираюсь оставить новые туфли себе.
— Все-таки возьми и свои собственные. Похоже, ты надевала их всего пару раз. Они тебе еще пригодятся.
— Они мне разонравились, — говорю я, не в силах оторвать взгляд от новых туфель. Зачем он пытается вызвать у меня чувство вины перед серыми старомодными башмаками за то, что я видеть их не хочу? Мне они никогда не нравились. Я даже не помню, как их покупала. — А как тебе эти? — спрашиваю я, прекрасно зная, как сексуально они выглядят.
— Честно говоря, уродство какое-то.
— Уродство?
— Да.
— Неужели изящно потертая лента не напоминает тебе платье старинной куклы?
— Отнюдь. Она вот-вот оторвется.
— А я считаю, что они прекрасны.
— Тогда бери их, и дело с концом.
— Не хочу торопиться.
Некоторое время мы молча сидим рядом. Стэн оглядывается по сторонам, держа туфли за ремешки. Пристально изучает меня пару секунд и отворачивается. Потом я бросаю на него взгляд. Я бы тоже отвернулась, но стоит на него посмотреть, и уже не остановишься.
— Между прочим, кладовая замечательно выглядит. Отличная работа, — говорит он, нарушая тишину.
— Правда? Я всегда сортирую свою обувь по цвету. По крайней мере стараюсь. Не сомневайся, завтра же я верну эти туфли. Надо просто в чем-то дойти до дома.
— Может, ты оставишь свои в столе и придешь завтра в этих? Ты можешь взять клей и заклеить их. Редакторы все время так делают, и никто им ни слова не говорит.
— Отличная мысль, — говорю я, забирая у него серые туфли, которые он держит словно пару яиц. Не знаю, зачем Стэн с ними так бережно обращается. Они ведь испорчены. — Спасибо, что спас меня, — говорю я.
— Не за что. Я провожу тебя вниз.