Киллер – это будет мой мир! (СИ) - Сергей Шишкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Повторите? — поманила его рукой.
Тот подошел и немного наклонился, что было для него большой ошибкой. Я взяла его за галстук и резко дернула вниз, половой основательно приложился лбом об стол.
— Ты сученыш обнаглел! От левого бабла крышу снесло? Идем к директору! — заламывая ему руку повела в подсобку.
Девчонки ринулись за мной, такое представление пропустить они не собирались. По дороге попалось ещё двое с подносами, прижавшись к стенке нас пропустили. Дошли до кабинета директора, я резко толкнула полового, тот пролетел кабинет и растянулся у стола. Попытался встать, но моя нога и команда «Лежать» быстро успокоили его.
— Вы что себе позволяет! Вызываю милицию! — вскочил седой мужичок.
По-видимому он и был здесь директор, других вокруг не наблюдалось. Странно, я представляла руководителя общепита другим — толстым и лысым, а этот наоборот — поджарый и волосатый.
— Она уже здесь! — раскрыла своё удостоверение.
Вряд ли он чего-то понял, но магические слова — отдел ОБХСС, творят чудеса и волшебство.
— Мы более чем лояльно относимся к честным работникам советской торговли, но сейчас вы перешли все границы. Обвесили, а потом ещё и обсчитали работника ОБХСС! Этим вы смертельно оскорбили всю советскую милицию! Теперь каждый расхититель социалистической собственности будет смеяться над Московским отделом ОБХСС, это же вы его обокрали прямо среди белого дня. У вас хватает наглости обворовывать не только честных тружеников, но даже их защитников. Что будем с вами делать? — я уселась в кресло и поставила ноги на притворившегося ковриком официанта.
Директор пучил глаза и молчал, видимо подбирая правильные слова. Мне это начало надоедать, нужно его немного поторопить.
— Дайте сюда телефон, звоню шефу — полковнику Марчину, надеюсь знаете такого. Николай Николаевич спуску не даст, он сидит так высоко, что из его кабинета виден весь солнечный Магадан! — протянула руку к телефону.
— Так это же дядя Коля! Вот его фотография у нас на даче, — протянула мне снимок Катерина.
На нем мы стояли втроем: Я, Анастасия и сам Марчин. Рядом веером легли снимки с прокурорами, судьей и другими достойными лицами.
— Помилосердствуйте, у меня дети и больная жена на руках, — взмолился директор, — Мы можем обо всем договорится.
Наконец то до него дошло, а то всё чего-то выжидал, на что-то надеялся. Тут открылась дверь и на пороге кабинета появился наряд милиции. Просто какое-то дежавю, ущипните меня, это уже было.
— Оля? Что случилось? Нас вызвали на погром и ограбление, а тут оказывается вы развлекаетесь, — он показал на лежащего под моими ногами официанта.
— Зябко. Дует по полу, вот и нашелся джентльмен, — вставая с кресла ответила ему.
Достала из сумочки кошелек, отсчитала четвертной и бросила под ноги.
— В следующий раз будешь медь жрать, всё на сколько обсчитал. Этого не увольняйте, пусть трудится дальше, но нас… вы поняли? — повернулась к директору.
Ток конечно все понял, выскочил из-за стола и проводил до самого выхода из ресторана. По дороге обещал во всем разобраться и покарать провинившихся, а также написать благодарственное письмо в ближайший отдел милиции, из которого прибыл наряд.
На улице мы со всеми распрощались, нам пора отправляться за фотоаппаратом.
— Пожалуйста Львовой не сообщайте, а то она меня… ну… того, — попросила сержанта.
Тот заверил, что будет нем как рыба. Отдал честь и отбыл в свой родной отдел. Вечером я с удивлением узнала, что оказывается встречается особый вид рыб, не немые как все, а говорящие.
В магазине долго выбирали фотоаппарат, я в этом ни бум бум, как и мои подруги. Продавщицы тоже не могли нам помочь, это не шмотки и парфюмерия. В результате решили купить парочку — Hasselblad 500 и Nikon F. Уж не знаю почему, но стоили они баснословно дорого, может из-за стеклянного объектива? К ним добавили пленку, бачок, специальный увеличитель и ещё какую-то нужную хрень. Это оказывается всё необходимо для фотосъемки. Знала бы, так не в жисть не связалась бы с этим. Денег ушло как на автомобиль, даже стало как-то обидно. Надеюсь снимки будут замечательные, а на это никаких тысяч не жалко.
Раз уж мы здесь, то пришлось уступить девчонкам и обновить гардероб. Катя выбрала себе два платья, Зося джинсы, а я только нижнее. Брать ничего не хотелось, только из чувства солидарности купила себе несколько комплектов. Заплатила за всех, у них же нет с собой валюты. София правда обещала отдать, но я только махнула рукой — не выдумывай. У Кати немного сертификатов имеется, это на продукты, очень рябчиков хочется попробовать, которые в белом вине.
Аппараты и всё остальное заберет Катюша, она и передаст нашему штатному фотографу. Сунула ей ещё пару сотен, вдруг чего ещё нужно, пусть сам покупает. Она меня за это расцеловала.
— Смотри у меня, я тебя предостерегала! Попробуй только в него влюбится, по миру пойдешь, никакие фотики тебя не спасут, — снова предупредила её.
— Ничего, мне твоих обносок хватит, — жизнерадостно ответила подруга.
И вот что мне с этой влюбчивой дурехой делать? Пропадет ведь без меня, как есть пропадет.
Завезли Зосю домой, пригласили завтра к нам на небольшое мероприятие, какое не сказали, пусть будет сюрпризом. У подъезда Катерины перегрузили к ней в машину фотоаппаратуру, дальше справится сама.
Наконец то я свободна, дома приму ванну с пеной и бокал холодного Мартини. Ещё недавно его терпеть не могла, а сейчас ничего, привыкла. Начинают меняться привычки, вкусы и предпочтения, помаленьку приспосабливаюсь, как будто так и надо. Завтра решила идти в брючном костюме, тот что был на награждении. Не так стремно как в платье, только всё равно под светлую рубашку спортивный топ не оденешь, придется белый кружевной бюстгальтер, а я их ненавижу. Трусы пожалуйста любые, а вот нагрудник, да чего уже стесняться — натитьник, терплю с трудом. В нем как и в платье чувствую себя уязвимой, беззащитной.
— Ну рассказывай, как ты докатилась до жизни такой, да ещё и Катю втянула, — это были первые слова, что я услышала дома.
Вот ведь мент с лычкой, не удержался и растрезвонил, а я его так просила. И как таких паразитов земля держит? Хуже бабы любой!
— Ольга! Я тебя спрашиваю! И не смей мне тут слезы лить! — начала злится сестрица.
— Да я то тут причем! Обвесили, обсчитали и начали угрожать милицией. Совсем страх жулье потеряло! Пришлось их маленько воспитать, — тяжело вздохнула я.
Настя как-то быстро успокоилась, щелкнула меня по носу и рассмеялись.
— Испугалась белобрысая? Весь отдел у Марчина хохотал, такого они представить себе не могли: чтобы перед практиканткой директор бежал и двери ей самолично открывал, а официант за место коврика под ногами… такого ещё не бывало. Подняла престиж ОБХСС до небывалых высот.
— Так может мне за это «Отличник милиции» дадут, раз я такая героическая, — воспрянула духом я.
— Ты своего нигде не упустишь, а ещё некоторые блондинок пустоголовыми называют, — сказала улыбаясь сестра.
Уже вечером вспомнила про свои покупки, один комплект забрала себе Настя, — Это мол тебе ещё великовато.
Тоже мне старшая, отрастила дойки и трясёт передо мной, впрочем мои не меньше.
Показала фотографии, они нам понравились все, потому что на них мы выглядели моделями.
— И зачем тебе лифчик, ты же вон тут совсем без него, соски аж сквозь футболку видно. Как тогда мужики крышей не поехали, просто удивительно. Я бы на их месте не удержалась, сразу предложила руку и сердце, — щипая Настю за сосок сказала я.
— Прекрати. Больно же. А насчет мужчин не переживай, нормальные они. Мне за тот вечер шестеро сделали предложение, — заулыбалась вспоминая Анастасия.
Ничего себе девки пляшут, а я даже и не в курсе. Надо вспомнить кто там был один и не женатый. Получалось, что кроме Марчина только молодые ребята. Впрочем их понять можно, Настя выглядела на двадцать пять, край двадцать семь лет, очень красивая, спортивная и ухоженная. Такую давно пора в какой нибудь Cosmopolitan на обложку, впрочем всё в моих руках.
— Настя⁈ — только и смогла сказать я.
— Не переживай. Всё было в рамках приличия, крутить романы со своими подчиненными не собираюсь, такое мне в голову не придет. Мальчики тогда хорошо выпили, вот их и понесло. Пока тебя не выдам — никаких романов.
Долго же ей ждать придется, Лана в далеком тридцатом,
