Царская немилость - Андрей Готлибович Шопперт

Да, двух собачек Пётр Христианович решил не продавать. Прямо рука не поднималась. Словно сам в собачника превратился. Видимо остатки личности Витгенштейна там в коре на дыбы встали. Собаки были ой-ё-ёй какими собаками. Их в стране наверное несколько десятков всего. Граф привёз их с Кавказа. Это были кавказские овчарки. Самца звали Абрек и он был гигантом просто. Витгенштейн очевидно привёз их щенками, почему-то этот кусок памяти тоже Брехту не достался. Так, смутное воспоминание как привозит их на бричке в имение. На богатой кормёжке Абрек вырос чуть не восемьдесят сантиметров в холке и весил под сто кило. Самочка, ну, ладно – сука, была чуть поменьше. Около шестидесяти пяти в холке и килограмм шестьдесят веса. Собачек Тихон, который и псарём и конюхом был одновременно, воспитал хорошо. На своих они не бросались. Сейчас сука Альма была на сносях, вот-вот должна ощениться. И Абрек к ней даже своих рыча подпускал. Заботливый, блин, папаша.

– Все материалы для строительства домов и свинарника я закупил и свой заработок отложил получилось остатка сто тринадцать рублей серебром и пятьдесят асигнациями. Будут ещё пожелания, Ваше сиятельство.

– Будут. Иоган, а можешь ты на моём дормезе съездить в Москву и покрутиться там на рынках, базарах у купцов. Нужны кедровые орехи.

– Это не проблема, – немец в отличие от дяди очень чисто лишь с едва уловимым акцентом говорил на русском. Так Витгенштейн и сам с акцентом на нём шпарил, – И сколько надо?

– Ну, я цен не знаю.

– Безмен кедровых орехов ….

– Безмен? Весы? – вот каждый день Брехт сталкивался с проблемой, что не все кристаллики синие слизал. И это просто замечательно что его Павел в ссылку отправил, вот бы он в полку или в Петербурге начудил.

– Безмен это значит – два с половиною фунта. Безмен ореха стоит рубль.

– Купи десять этих безменов.

– Можно мне полюбопытствовать зачем он графу? – немец решил свою выгоду поиметь. Разочаруем.

– Хочу орехи весной посадить в своём лесу, чтобы они выросли и в лесу стало много кедров.

– Но это страшно долго, так не получить выгоды? – округлил глаза «предприниматель».

– Иоганн, я хочу открыть тебе страшный секрет. Только ты ради бога его больше никому не говори.

– Я могила, Ваше сиятельство, – и глаза закатил, соображает, наверное, сейчас додумается, что у этого странного графа или вернее у его ведьм есть способ ускорять рост растений.

А что, есть. Не сверх быстрый, но лет десять выиграть позволит. Когда кедрам будет лет десять, можно срезать побеги свежие и прививать их к соснам. Через несколько лет можно получить урожай.

– Секрет прост. Не всё в жизни измеряется деньгами. Есть ещё красота, есть забота о детях и внуках. Представь, внучка сидит под кедром на скамеечке и смотрит как белочки шишку лущит и орешки себе за щёку набивает. Сколько радости, сколько замечательных впечатлений будет у девочки.

– Я понимайт, – даже с акцентом заговорил от разочарования.

– Езжай завтра с утра. Сам бы съездил, да император Павел Петрович строжайше запретил покидать имение. Да, ты там газет свежих прикупи. Не, не свежих, всех за пару недель прикупи.

Глава 14

Событие сороковое

Ваше будущее ещё не написано. И ничье. Будущее такое, каким вы его сделаете сами. Так что старайтесь.

Доктор Эммет Браун

Операция называлась «Чьи в лесу шишки». Граф её несколько раз откладывал, не хотел с Курдюмовым вступать в конфронтацию, но сейчас вроде все материалы закуплены на строительство, все собачки проданы, даже Василиса Преблудная в «свой удел» залучена, как и битюг. Или Битюг, нужно с заглавной писать? А самое главное, что этот сынок курдюмовский в корень оборзел.

Операция простая. Ею ещё Шварцнегер за «хищником» охотился, за неимением настоящего оружия. Самострел. И не пищаль никакая, обычный лук, или, если точнее быть, то арбалет. Кузнец отковал и собрал два арбалета, и граф с Тихоном пошли в лес и соорудили там западню. Для западни нужна приманка. С нею пришлось чуть «позверствовать». Сначала порычал граф на крестьян своих и те, отнекиваясь, но поставили несколько петель. «Да разве можно без разрешения промышлять». Поймали двух ушастых вредителей. А то всё говорили, что они, мол, и не думают по хозяйскому лесу шастать и зайцев графских ловить. Ну, бог им судья. Самый вредный зверь на планете – это заяц и уменьшение поголовья заячьего в его владениях только приветствуется. Заяц – это как раз тот случай, когда «всё не съем, но понадкусываю». Срежет ветку яблони или сливы и нет, чтобы потом доесть её, нет, он от следующей прямо посередине откусывает.

Поймали двух зайцев и на петлю привязали их к большой берёзе. А к соседним деревьям самострелы прикрепили, и в снег от них, сплетённые из белого конского волоса, верёвочки натянули, с какой бы стороны не подходил человек к зайцам, один из самострелов насторожённых спустит, а тот при выстреле второй тоже спустит. Стрелы, чтобы невосполнимые жизнедеятельности организма уроны не наносить, должны бить в районе задницы.

За три дня до этого Брехт с Тихоном и Прохором просто обходили лес по периметру, не такой и большой и увидели следы кровавые. Кто-то подстрелил чего-то крупное в лесу у Витгенштейна и тащил это в сторону, где усадьба «скундного» майора Курдюмова расположена.

– В Нежино утащили. Косулю, не иначе. Совсем сынок евоный Борис Николаеч стыд потерял. – Покачал головой Тихон, остановившись возле большого пятна крови.

Как там ключница Ефросинья тогда сказала про Курдюмовых: «Рожа бесстыжая, вечно в вашем лесу зайцев бьёт. А сынок обсче скволыга. Стрелял в нашем лесу и в Анку Серегину попал дробиной».

Тогда у Петра Христиановича и возникла идея проучить браконьера. Была разработана операция «Чьи в лесу шишки». Удалась операция. Прямо на следующий день и удалась. Тихон с Прохором по очереди дежурили метрах в пятистах от засады и ждали. Так-то просто всё. Человек, словивший в ногу или задницу стрелу, орать будет. Зимой в лесу тихо. И за пятьсот метров можно этот крик услышать. Ну, а если на первый крик никто не придёт, то товарищ и стрелять начнёт. Выстрел уж точно услышат.

Тихон услышал крик и ломанулся в Студенцы. С лыжами побежали. В смысле, нет их. Потому, пришлось по глубокому снегу тащиться (бежать) пешком. Картина маслом, лежат два зайца придушенных собакой, а его Ганна нарезает круги вокруг орущего Бориса Николаевича Курдюмова. И вокруг браконьера натекло уже крови прилично.