Италия. Любовь, шопинг и dolce vita! - Татьяна Сальвони

Во Флоренции мне продлили «пермессо» на неопределенное время, я ликовал! Я мог всегда находиться в Италии, даже не работая. Через полгода женился, взялся за голову, не общался с другими девочками (близко). Мы с другом и его женой открыли магазин антикварной мебели, научились отлично реставрировать, скупать на аукционах антиквариат, реставрировать и продавать, мебель, картины, рамы, стекло, фарфор, часы и так далее. За это время я уговорил мою жену продать квартиру и купить дом с землей под Флоренцией. Начитавшись книг по устройству садов, я работал в магазине во Флоренции, а по вечерам и в свободное время делал сад, выкопал пруд, сделал оросительную систему, завел двух догов и ездил на выставки собак. Казалось, жизнь шла своим чередом и «всё как у людей».

Но я опять загрустил, понимая, что «простая» жизнь не для меня. А как же мои путешествия, а как моя мечта? Как-то жена моего друга говорит мне, почему ты еще не попросил гражданство, ты же уже 5 лет женат на итальянке! И потащила меня сдавать документы.

Однажды моя жена взревновала меня к компьютеру, хотя поводов я не давал все эти годы, пару слов, я поднялся и сказал, что я ухожу, она, конечно, не поверила. Мы должны были ехать в Колумбию, но я поехал в Киев к родителям первый раз за 8 лет. Она тоже хотела в Киев, познакомиться с моими родителями, но я отказал, и она уехала в Колумбию. Я вернулся из Киева и нашел корешок из коммуны, что мне дали гражданство, пошел, получил паспорт и ушел, сняв квартиру во Флоренции.

Я жил с невестой моего друга, так как ей тяжело было одной платить за отличную квартиру. Мы с другом купили зоомагазин и салон для собак в хорошем районе Флоренции — всё шло как по маслу. Я тусовался каждый вечер, сам не готовил, постоянно с друзьями и опять чувствовал себя окрыленным и свободным. Попадались женщины разных национальностей. Жизнь в 35 была просто замечательной и точно такой, как я хотел. Главное было отбиваться от итальянок и других, которые хотели жить вместе и «что-то создавать».

Я слетал в Венесуэлу, потратив кучу денег, но был так счастлив, что нырял в Атлантическом океане в стаях коралловых рыб, прошел школу дайвинга, фотографировал птичек, наблюдал за колибри, ловил бабочек, гонял на 4-литровом джипе вдоль моря. Мечты стали осуществляться. Прожил там 3 недели с канадкой (как хорошо, что я не уехал в Канаду) и неделю с немкой (к которой ездил погостить в Германию и которая приезжала ко мне во Флоренцию).

Жизнь текла своим чередом и мне очень нравилась. Я начал каждый год ездить хотя бы раз в год на месяц к родителям, летом к моей сестре на море на Адриатику (которой я 20 лет назад сделал вызов). Проявляя пленку, как-то выиграл поездку «платишь за одного, едете вдвоем», я выбрал девочку-итальянку, клиентку моего магазина, она отдала мне полцены поездки, и мы рванули на Занзибар в октябре.

С ней, что-то мне подсказывало, не надо иметь дело «очень близко», а мы жили в одном бунгало. Поэтому я на месте нашел себе миланку Соню, чем был доволен, так как она не могла достать меня в Италии, работая на Занзибаре.

Проявив фото, решил отдать их моей попутчице, проезжая мимо ее квартиры. Там были еще несколько студенток-психологов, и там я познакомился с Моникой.

Она была в порванных джинсах, обвернутых парео, и потертом свитере, но ее глаза светились огнем, и рот раскрывался от моих «рассказов о жизни». В первый вечер я решил уйти «побежденным», но уже на следующий вечер я заманил ее ко мне домой (жил уже давно сам и снимал довольно большую квартиру) показать мою коллекцию бабочек и живую полутораметровую игуану, которую я назвал Ноэлин в честь канадки с Венесуэлы.

Когда Моника зашла в квартиру, она удивилась, что у меня действительно висела коллекция бабочек на стене (пойманных мной). Моника прожила у меня неделю и пригласила к себе. Она снимала квартиру в центре, и там неудобно было с парковкой. Через месяц она переехала ко мне на квартиру с вещами. Она говорила, что поссорилась с родителями и уже год живет, снимая квартиру, одна. Мы запрограммировали наше первое путешествие в Мексику после 4-х месяцев сожительства. Я ни разу не спрашивал ее о родителях и отношениях с ними, так как был уверен (и до сих пор), что больше не женюсь.

Мне было все равно, я нашел мою струю в жизни и чувствовал себя отлично, я просто довольствовался тем, что делал, и жил так, как мне нравится. Две мои бабушки умерли, оставив мне две квартиры в Киеве, которые после ремонта мне давали небольшой доход. Мне не нужна была квартира, семья, дети, беготня, работа — дом, я просто понял, что я хочу делать, и это совсем необязательно делать, как делают все. Мне было просто хорошо от мысли, что я наконец, не кривя душой, понял себя, а на мнение остальных я просто плюю, и мне не стыдно было признаться в этом. Я могу показаться слегка циничным, но просто я понял, что мне нравится в этой жизни — надо иметь немного эгоизма (в моем случае) и ни в чем себе не отказывать, уметь сказать «нет».

Перед поездкой в Мексику родители Моники вдруг захотели увидеть «этого русского», который тащит их дочь в джунгли. Её отец только спросил: «Говорит ли он по-итальянски?» и «Работает ли он?». Мы приехали на виллу к родителям. В 4-х км от центра города вилла имела 3 гектара парка, 2 бассейна, теннисный корт и была просто огромна. Я успокоил себя, подумав, что я видел и даже ночевал в виллах покруче, но мысль «что теперь все будут думать, что я торчу с ней из-за денег» меня уже не покидала (лучше бы она была бедной сиротой).

Встреча прошла быстро и безболезненно, отец даже вызвался отвезти нас в аэропорт рано утром, но я сказал, что мы возьмем такси. За все четыре месяца она упорно пыталась платить за себя в ресторанах или барах, но я всегда отказывался и платил сам, благо в те времена были в карманах деньги постоянно. Мы сняли машину в Мексике и проехали весь Юкотан, Белиз и север Гватемалы. Поездка была интересной, я снимал животных, она — свои любимые пирамиды Майя, мы отдыхали и на острове Мухерес, попивая «маргариту». Моника открыла мне глаза на многое, что я игнорировал в жизни и моем совковом воспитании. Я в свою очередь тоже помог ей открыть глаза на многое и повзрослеть, расстаться с максимализмом, помириться с родителями (она моложе меня на 10 лет).

Мы начали путешествовать, она подарила мне первую «зеркалку» «Никон Д100» и всячески поддерживала мое стремление к фотографии. После поездки с ней на Мадагаскар я начал снимать людей, жанровые сценки, и понял, что мне это интересно. Так вместе мы развивались и развиваемся до сих пор, сознавая, что нас вдвоем не держат никакие бюрократические узы, только желание быть вместе. Я прекрасно понимаю, что завтра может быть все по-другому, каждый может пойти своей дорогой. Полтора года назад умерла ее мать, а три месяца назад — ее отец. Конечно, это был сильный удар для нее. Я надеюсь, что помог ей смягчить его. Тяжело, когда внезапно ты понимаешь, что остался один и теперь надо надеяться только на себя. Я это понял, когда перепрыгнул вспаханную полосу в Югославии. Слова моего отца «ты там никому не нужен» — это истина, могу ее поправить — «мы никому не нужны», разве что очень близким людям.