Старообрядчество и церковный раскол - Игорь Аркадьевич Родинков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ко всему сказанному можно добавить, что Иваном Филипповым (1655-1743) была написана книга «История Выговской старообрядческой пустыни» – первое историко-религиозное исследование старообрядчества в России. Эта книга последний раз издавалась в 1862 году и с тех пор не переиздавалась. Михаил Пришвин в своей книге «В краю непуганых птиц», в главе, посвященной описанию Выговской пустыни, главным образом опирался именно на эту книгу.
***
Но, несмотря на всю радикальность филипповцев, нашлись проповедники, которые и их считали соглашателями. Так в начале второй половины XVIII века появился бывший солдат из Переяславля Залесского некий Евфимий. Он обвинил филипповцев, с которыми он одно время жил в Москве, в том, что они платят налоги, появляются в коронном суде, выбирают паспорта и хоронят своих покойников на православных церковных кладбищах.
«Решив, что Антихрист не духовное явление, т.е. не совокупность «последнего отступления», гонений, исправления книг и других никонианских заблуждений, а определенная физическая личность, он [Евфимий] объявил, что им был давно умерший император Петр I. «Апокалипсический зверь – есть царская власть, икона его – власть гражданская, дело его – власть духовная», – учил этот новый проповедник богословских и общественных крайностей. Поэтому, по учению Евфимия, надо порвать всякую связь с обществом и государством, не брать паспортов, не идти на военную службу, не обращаться в суд, не платить налоги. «Достоить таитися и бегать», то есть не иметь дома, семьи, а только постоянно скрываться и избегать всякой связи с носящими печать Антихриста. В 1772 году Евфимий пришел к заключению, что подлинный «православный» должен сам принимать новое крещение и при этом сам себя крестить, чтобы быть уверенным, что никто, связанный с Антихристом, не участвует в его перекрещивании. Так зародился новый толк странников, или бегунов, который сначала развивался в знаменитом за столетие перед этим своими гарями Пошехонье и на юге Ярославской губернии. В отличие от филипповцев, которые учили, что от преследования властей надо спасаться в огне гарей, бегуны проповедовали, что от преследований надо просто бежать.
Бегуны никогда не были многочисленны, но последователи их все же быстро распространились в Костромской, Ярославской, Олонецкой и Владимирской губерниях и в Западной Сибири. Секта эта, по всей вероятности, существует и поныне, но особенно активна она стала во время преследований старообрядчества при Николае I. «Ваш господин, император, есть представитель власти антихриста, как потомок Петра Великого», «власть царя над собою не почитаю», «христианином его [царя] не признаю», «царя и власти считаю нужными, но того кто повелевает христиан держать в тюрьмах, за царя не почитаю, а за мучителя», – заявляли в 1840-х годах пойманные полицией странники. Одним из последних хорошо известных бегунов, может быть потому с восторгом принявших в 1917 году революцию и советскую власть, был талантливый поэт Клюев, сам проведший немало времени в странствованиях по России и за границей» – пишет о бегунах С. Зеньковский[48].
***
Среди крестьян и, в меньшей степени, мещан среднего Поволжья, от Вязниковских и Нижегородских пределов до Саратовщины была распространена так называемая нетовщина, или Спасово согласие, которую С. Зеньковский вообще выносит за скоби беспоповщины, считая нетовщину не старообрядческим толком. Основателями его были Козма Андреев (ум. в 1716 г.) и Козма Панфилов (ум. в 1714 г.). «Их учение было просто, – характеризовал его С. Зеньковский. – «Благодати Божией несть ни в церквях, ни в чтении, ни в пении [т. е. богослужении], ни в иконах, ни в какой вещи, все взято на небо».[49] Так как проповедники этой новой веры провозглашали несть внешним проявлениям церковной и духовной жизни и утверждали, что даже богослужение или общая молитва уже невозможны, то согласие присвоило себе название, или же было прозвано, нетовщина, а само учение своими негативными чертами со временем приблизилось к своеобразному религиозному и духовному агностицизму»[50].
«Нетовщина, – продолжал С. Зеньковский, – не очень четко примыкает к старообрядчеству. Обряд, старые книги, отграничение от никонианцев, характерные для беспоповцев и поповцев, видимо, мало захватывали нетовцев, которые своей религиозной индифферентностью скорее напоминают западного типа агностиков или скептиков XVIII века, чем подлинное старообрядчество. Из старообрядческих черт у них можно найти только двуперстное сложение и весьма неясные разговоры об Антихристе. Надежд у них на таинства как на путь к спасению нет, и поэтому нетовцы обычно для крещения или брака обращались к православным священникам, видимо, почитая оба обряда просто как регистрацию у ответственного «за акты гражданского состояния» лица. Крещение совершали иногда и родители, и повивальная бабка (бабушкино согласие), а иногда нетовцы и самокрестились, следуя учению какого-то Романа, учившего в 1700-1720-х годах… Отсутствие священства, частое отсутствие икон и двуперстие скорее всего напоминают учение Капитона и некоторых его учеников, но у нетовцев, как указывалось выше, совсем нет фанатизма и горячей веры непосредственных последователей «лесных старцев»; у нетовцев скорее угасание веры, сведение ее к редким и очень несложным обрядам и индивидуальной молитве. Да и молитва не всегда может спасти, полагают нетовцы, только Спас знает, кто спасется и как спастись, и поэтому нетовцы иногда называют себя Спасовым согласием или спасовцами. Это учение, что только Спас знает, кто спасется, а сам человек своему спасению помочь не может, несколько напоминает учение о предопределении, но вряд ли эта черта была заимствована ими из кальвинизма, скорее всего они просто пользовались подходящими для этого текстами из Евангелия»[51].
После разгрома при Петре I раскольнических скитов в Керженских леса, из области Волги нетовцы распространились на Урал, на Юг и в Сибирь, где они были довольно многочисленны в Томской губернии.
Состояние русского старообрядчества в начале XX века
Подводя итог развития движения русского старообрядчества в начале XX века, С. Зеньковский пишет: «Несмотря на многочисленность крупных и мелких старообрядческих согласий, число которых умножалось чуть ли не с каждым годом, в начале этого века, незадолго до революции 1917 года, сами старообрядцы насчитывали шесть основных группировок сторонников двуперстного знамения и древлего предания. Это были:
1. Поповцы, которые в свою очередь делились на мощное белокриницкое согласие, которое в 1846 году восстановило свой епископат и в котором перед революцией было больше половины всех старообрядцев с шестью или десятью миллионами прихожан; на беглопоповцев, продолжавших принимать иереев
