Нумерация с хвоста. Путеводитель по русской литературе - Лев Данилкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И даже наоборот, отдадим автору должное.
Для человека, рецензии на предыдущий роман которого можно было бы издавать под заголовком «Повесть о ненастоящем писателе», это очень существенно.
Сергей Болмат
«Близкие люди»
«АСТ», «Астрель», Москва
Германия, 2007 год, благополучный, как сама Европа в представлении мелкого российского буржуа, бюргерский дом. Однажды здесь заканчивается кофе, и, поскольку в магазин идти лень, хозяева влезают в ящики, оставленные на хранение какими-то русскими знакомыми. Там вместо кофе оказывается белый порошок.
Далее действие развивается по законам черной комедии и триллера, однако еще в первом предложении («Все смешалось в секретной подземной лаборатории ЦРУ после небольшого землетрясения»), пародирующем начало «Карениной», автор – патентованный интеллектуал, сочинивший когда-то «Сами по себе», – дает понять, что затеянный им жанровый эксперимент гораздо амбициознее: здесь будут проверены на прочность – и поколеблены – рамки и стереотипы семейного романа. Классические фабульные ходы – измена жены, неразделенная любовь, неожиданная беременность, внезапные узнавания отца и сына, разлученных на протяжении всей жизни – кажутся особенно идиотскими на фоне примет совсем другого жанра – полицейского романа, где есть гангстеры, двойные агенты, наркокурьеры, а следователь крадет чемодан с миллионами евро и приносит его в номер украинской шлюхи…
Да, «Близкие люди» очень далеки от того семейного романа, как мы его представляем по «Карениной» или «Будденброкам». Но как может быть иначе – уж конечно, ни Каренины, ни Будденброки не могли наткнуться у себя дома на тонну кокаина, тогда как… Словом, жанр неминуемо должен измениться: жизнь-то не стоит на месте.
Это уж точно. Болмат дальновидный, с безупречным чувством юмора, аппетитом к абсурду и языковым слухом писатель, чья всегдашняя кокаиновая ясность ума и склонность к метафизике, однако же, губительно сказывается на его способности выбирать тему повествования: он слишком уверен, что для проникновения в суть вещей годится любой, пусть даже совершенно тривиальный или нелепый фрагмент вселенной, в Германии, в России – неважно. Может быть, так оно и есть, но на выходе роман больше похож на изящно сложенный пасьянс, чем на экспедицию в сердце тьмы, каковым – в идеале, по крайней мере – является всякий Настоящий Роман. История про тонну кокаина и кризис европейской семьи (во всех смыслах, в том числе и метафорически, Евросоюза: к семье имеют отношение немцы, русские, евреи, албанцы, украинцы, африканцы) подошла бы для рассказа – а еще лучше для сценария комического телесериала; но от 400 страниц и подзаголовка «роман» ждешь большего.
Обвинение в «мелкотемье» не стоило бы и ломаного гроша – ну да, что ему, про БАМ, что ли, писать? Ради этого он, что ли, в Германию уезжал? Не стоило бы, если бы не скорость выветривания этого романа – легкий, летучий, эфирный, он вообще не задерживается в голове.
Дмитрий Колодан
«Другая сторона»
«АСТ», Москва
Автору двадцать девять лет, и, принимая во внимание живость его воображения, отменный языковой слух и остроумие, нельзя не заметить, что в его фамилии слышится скорее «колдун», чем «колода»; неплохо для писателя-фантаста.
Титул «Другая сторона», среди прочего, обозначает не названное, но и никак не закамуфлированное место действия – Америку: «другая страна», полуфантастическое, голливудизиро-ванное, утопающее в собственной мифологии государство, в котором «невозможное» иногда – редко, но все-таки – достигает статуса реального; об этом и роман.
Нанкет Лоу, главный герой романа, житель мегаполиса Сан-Бернардо, – специалист по спецэффектам в низкобюджетных триллерах; его сфера ответственности – бутафорские чудовища; на визитке у него написано «укротитель аллигаторов», но вообще-то он инфантил-недотепа – ну и модернизированная версия образа «рыцарь-бедный». Цепь странных событий приводит к тому, что Нанкет принимает решение съездить в свой родной городок, где не был много лет.
Спектр – стивенкинговско-дэвидлинчевское местечко, очень типичное, с особой атмосферой; количество персонажей-эксцентриков зашкаливает. Как и в Сан-Бернардо, здесь творится что-то неладное. Собственно, роман есть расследование – убийства, а также, косвенно, странного исчезновения отца Нанкета – обнаружившего, что именно в Спектре находится Истинный Полюс – «точка, в которой невозможное достигает своего максимума». Этот «полюс оживляют фантазии», здесь можно выскочить «на другую сторону», «открыть дверь несуществующего дома».
Мир «Другой стороны» отличается от «нашего», как газированная вода от обычной, – та же основа, но оживленная за счет миллионов пузырьков – абсолютно неправдоподобных, явно выдуманных и пощипывающих язык историй и историек; и именно на них-то – то есть на откровенные выдумки, бутафорию, дешевые спецэффекты – и обращаешь внимание. Описанные события озадачивают именно потому, что совсем уж «сказочное», драконы и принцессы, соседствует с совсем тривиальным – роман выглядит как человек, обутый в непарные ботинки. Кстати, «трюку с разными ботинками Нанкета научил отец»: «Представь: посмотрит кто, а у тебя на одной ноге сапог, на другой калоша. От этого люди теряются. Что это? Новая мода? Или ты не заметил? Ну нельзя же не заметить, что на ногах разная обувь. А вдруг это какое-то тайное общество?..»
Роман производит впечатление напичканного цитатами; здесь «слышны» Кэрролл, Толкиен, Стивен Кинг, Баум и Волков, Берроуз, Нил Гейман и даже Шекспир (среди персонажей фигурирует ведьма по фамилии Сикоракис и ее отвратительный сын Калеб – Сикоракса и Калибан из «Бури»). Легко прощупываются самые классические, базовые сюжеты: история про возвращение, про поиски отца, про (мнимое) самоубийство бога, про поиски сокровища. «Другая сторона», по существу, – центон из чужих сюжетов и мотивов. Однако к роману Колодана не существует универсального ключа, текста-кода; смысл этой литературной кадрили скорее в том, что нам все время напоминают о существовании более «высокобюджетного» контекста, «настоящей» мифологии – которой, комическим образом, соответствуют нелепые события в романе; так обнажается ирония ситуации.
По сути, перед нами модернизированная версия Рыцарского Романа – который может сейчас существовать только в виде пародии; и это не похоронный звон по жанру – а наоборот, эффективный способ регенерировать его на современном материале.
«Другая сторона» хорошо придумана – но главное здесь не основной сюжетный ствол, а фон, антураж, ответвляющиеся ветки: смешные суматошные сцены с бутафорскими чудовищами; поэтичные описания природы, забавные истории, которые автор щедро разбрасывает, не пытаясь выморочить из них отдельные новеллы. В этом фоновом излучении и состоит обаяние романа. Впрочем, свою «другую сторону» имеет и сам роман. Во второй части автор явно устает, ему не хватает дыхания; он не удерживает ритм. В первых главах гораздо больше отшлифованных, остроумных фраз, анекдотов, ударных реплик в диалогах; чем дальше, тем больше появляется проходных, искусственно растянутых сцен; однако и на энергетике первой половины можно легко доехать до финала, по инерции. Ошибка в том, что автор слишком увлекся «разруливанием» уже навороченных коллизий – и начал «пропускать голы». В «Другой стороне» легко обнаруживаются и несколько сюжетных неувязок – однако не настолько катастрофических, чтобы испортить общее впечатление от этого текста. Есть же авторы, которых ценишь не за способность эффектно манипулировать персонажами, а за нечто более очевидное – например, за воображение.
Хороший роман; удивительное дело: скомпрометированный вопиюще дурными реализациями жанр «иронического фэнтези» в исполнении K°-лодана не кажется «низким». Как ни крути, а хорошее воображение редкость и стоит дорого; проблема в том, что если ты хочешь всерьез рассказывать о принцессах, драконах и сокровищах, то приходится чем-то пожертвовать – например, репутацией «серьезного писателя»; но невелика потеря; уж этого-то добра и так хватает.
НОН-ФИКШН. ДЕСЯТЬ ГЛАВНЫХ КНИГ ГОДА
Леонид Парфенов
«Намедни. Наша эра. 1961–1970»
«КоЛибри», Москва
Альбом-фолиант: развороты имитируют верстку советских газет, но комбинации заметок на одной полосе – немыслимые. «Подгорный вместо Микояна», «Мини-юбки», «Леонов в открытом космосе».
Книга называется так же, как давняя телепередача, где страшно элегантный тип, опершись локотком на какую-то заграничную тумбочку, микшировал из новостных сюжетов причудливые сообщения, в которых главное было не информация, но многозначительная интонация, подмигивание, и тоже, по сути, является хроникой. Однако подозрение, что Л. Парфенов потратил пару вечеров на расшифровку своих старых видеосюжетов и все той же элегантной походкой – идеальный стенд-ап – направился к ближайшему банкомату, не оправдывается. Это оригинальный труд, и большой труд: новые тексты, новый набор тем, скрупулезно подобранные иллюстрации. Что осталось, так это специфическое парфеновское любопытство к своим соотечественникам, любопытство антрополога, который знает, что ему повезло обнаружить совершенно особую расу, для которой характерна уникальная культура – не только официальная, но и серая: «Один день Ивана Денисовича», нейлоновые рубашки, фильм «Белое солнце пустыни» и молоко в треугольных пакетах.
