Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 15. Лев Новоженов - Алексеев

— Вы, — спрашивают, — не выходите?

— Нет, — говорю. — только вошел.

— Тогда лукошко свое чуть в сторонку подайте: местами поменяемся.

Какая-то женщина сбоку спрашивает:

— Вы случайно не в курсе, как к малиннику пройти?

— Не знаю, гражданочка, сам приезжий.

Когда желающие вышли, немного стало посвободней. Во всяком случае, шевелиться можно.

И даже кое-где в просветах траву различаешь.

У меня, старого грибника, глаз наметанный, я его сразу приметил. Он под осиной притаился. Из-под листочков смотрит. Кожаный, черный, на молнии».

— Граждане! Нашел! — кричу. — Бумажник нашел! Кто бумажник обронил?

Никто не признает бумажник за свой.

— Вы, — советуют мне, — объявление составьте. На деревьях развесите. Может, хозяин отыщется.

Народ вокруг отзывчивый. Кто-то тетрадочку предложил. У кого-то авторучка нашлась. Кто-то спину подставил, чтобы удобнее писать было. Совместно составили объявление с моим московским номером телефона.

Помогли развесить по всему лесу.

А на следующий день мне позвонил владелец бумажника. Уж как он меня благодарил, как благодарил! А под конец разговора сообщил, что работает в «Дарах природы», и предложил обеспечить грибками…

— Ну, жена! — говорю. — Готовь сковородочку!

Переполох

У меня зазвонил телефон.

— Здравствуйте, говорят с киностудии…

— Убери детей, — зашипел я на жену. — Детей убери, говорю!

— Что? Что? — спросили в трубке.

— Здравствуйте! Очень приятно!.. — А сам подумал: «Ну, должно же это было когда-нибудь случиться!»

— Меня зовут Борис Сергеевич, — продолжал голос. — Можно просто Борис. Я — режиссер. Молодой режиссер. Вот выбрал для дебюта ваш рассказ…

— Тобик, фу! Тобик, на место! Мерзавец, он сожрет мою рубашку!

— Простите, не понял, — растерянно произнесли на том конце провода.

— Слушаю вас внимательно, Борис, то есть Борис Сергеевич, — я обхватил трубку обеими руками. Сердце от волнения билось у меня часто-часто.

— По-моему, может получиться интересно, — сказала трубка.

«Справлю себе новый костюм, — пронеслось в моем мозгу. — Жене — сапоги, австрийские, которые мы видели на прошлой неделе. Тобику — ошейник. Теще… Ладно, о теще — потом».

— Ты посмотри, она бьет его по голове! Немедленно разними детей!

— Может быть, я позвоню попозже? — деликатно осведомился голос.

— Нет, нет, у меня всегда так! Речь, насколько я понимаю, идет об одной части?

— Почему же!.. Полнометражный художественный фильм…

Ноги у меня ослабели, и я присел на стул.

«Автомобиль!.. Жене — зимнее пальто. Тобику — намордник, детям — по велосипеду. Теще…»

— В случае успеха мы могли бы замахнуться и на «триал, — донеслось до моего слуха.

— Да выключите вы наконец пылесос!

— На сериал. — повторили в трубке.

«Тобику наймем дрессировщика. Детей — французскому. Жену — на курорт. Тещу…»

— Анна Семеновна, вы что, не видите, что я разговариваю по телефону! Другого времени не нашли!

«Ни шиша она у меня не получит», — подумал я.

— Как вы сказали? — удивилась трубка.

— Я говорю, очень заманчивое предложение!

— Конечно, предстоят значительные переделки. Нужно будет развернуть главную линию, добавить несколько персонажей, изменить концовку… Но, если вы согласны…

— Я согласен! Полностью согласен!..

В трубке послышалась возня, потом чье-то хихиканье. Голос моего друга Петра произнес:

— Ну как, здорово я тебя?..

— Дурак ты, Петя, и не лечишься! — сказал я.

— А ты поверил? Признайся, поверил ведь.

— Ни на секунду не поверил!

— Поверил, поверил!

— И не смей мне больше звонить! — я перешел на крик.

— Не дом, а бедлам какой-то, — сказал я, вешая трубку.

— Кто звонил? — поинтересовалась жена.

— С киностудии. Хотят снимать фильм по моему рассказу.

— А ты что?

— Отказался. Знаешь ли, эти экранизации… Возьмутся и все испортят Тобик, пошли гулять!..

Педагогический момент

Владимир Иванович нервничал. Владимир Иванович волновался.

Вот он сидит, Владимир Иванович, на диване, в своей квартире, а напротив за столом сидит его сын Серега, восьмилетний мальчик с оттопыренными ушами, а время-то идет! Бежит время! Минет месяц, и будет Серега уже не просто Серегой, а учеником 1 го класса средней школы Акимушкиным Сергеем. Всего месяц остался, один месяц, и даже меньше чем месяц. Подумать только!

— Серега, а Серега! — нарушает молчание отец.

— Что тебе? — отзывается сын.

— Не «что тебе», а «слушаю тебя, папа», — нравоучительно говорит Владимир Иванович. — В школу то хочется идти?

— Хочется. — отвечает Сергей.

— Молодец! — одобряет Владимир Иванович. — Это ты правильно делаешь, что в школу стремишься. Ну а учиться как будешь в школе?

— На одни пятерки, как же еще! — отвечает сын.

— Смотри, Сергей, родителей не позорь, — продолжает Владимир Иванович. — Говоришь: на пятерки, а сам, небось, думаешь: и на троечки сойдет. И, мол, у троечки закорючку подправлю, папа и не заметит. А папа все заметит. Папа эти хитрости наизусть знает.

— Как это — закорючку у троечки? — интересуется сын.

— Как, как! Ластиком или бритвочкой. Правда, мистиком лучше. Чище выходит. Но меня, брат, не проведешь! У меня, брат, глаз наметанный. А все с чего начинается? С баловства все начинается — вот с чего. Отвечай, будешь баловаться?

— Не буду, — обещает сын.

— Конечно, обещать — это мы большие мастера, — говорит Владимир Иванович. — А у самих в голове только одно: как бы какую штуку удумать. Смотри, Серега, если узнаю, что ты тряпку к полу прибил или девочке в пенал жука подкинул! А еще бывает дымовуху устраивают.

— Пап, а что это за дымовуха?

— Особого ума тут не нужно: не таблица умножения. Главное — чтобы старая фотопленка под рукой была. От нее дыму много. А мне потом в школу ходи. Оправдывайся за тебя, красней!

Так ведь?

— И ничего не так, — возражает сын.

— Вот-вот, уже начинается. Отец слово, а он ему в ответ десять. Думаешь, я ничего не вижу, ничего не понимаю. Я все насквозь вижу. Думаешь, я не знаю, чем вы там занимаетесь, когда взрослых поблизости нет?

— Чем? — спрашивает сын.

— Да мало ли чем! Например, на портфелях с ледяной горки катаетесь. Тебе что, портфель — санки, что ли? За него, между прочим, деньги плачены. Ты что, его в два дня изорвать хочешь?

— Сейчас лето, — отвечает сын, — а на санках зимой катаются.

— А время, знаешь, как быстро летит?! — входит в педагогический раж Владимир Иванович. — Не успеешь оглянуться — осень, а там уже и зима не за горами.

Придется мне, Сергей, тебя сегодня без телевизора оставить. Да, придется! А если еще что-нибудь подобное сотворишь, то и велосипеда тебе не видать. Совсем, понимаешь, от рук отбился!

Мужчины без женщин

Нас в коллективе семь человек. Одни мужчины. Такой, знаете, сплоченный коллектив. Без женщин.

Я больше всего дружу с Иваном Степановичем. Поверяю ему свои тайны.

Сегодня Иван Степанович принес импортный пиджак на продажу. Все стали его мерить. Потом прибежал