Двугорбый Янус - Сергей Буянов

Неизвестно, какие причины разрабатывали следственные органы, но Апостолов решил, что всё-таки была заминирована взлётно-посадочная полоса. За академиком повторили все средства массовой информации.

После рождения национальной идеи России авторитет Апостолова сильно возрос. Идея имела успех. До идеала, конечно, ещё очень далеко, но первые результаты обнадёживали. Из числа молодых наркоманов, пополняющих ряды безумцев, совершенно исчезли дети из благополучных семей. Барам и дискотекам молодёжь стала предпочитать стадионы, беговые дорожки, парашютные вышки. Это стало престижным. Мало того, стало постыдным делать аборт. Государственная поддержка рождаемости начала давать результаты. В перспективе планировалось детей из неблагополучных семей помещать в специальные пансионаты по склонностям: спортивные, музыкальные и, конечно же, военные.

И хотя по-прежнему формулировки отношения правительства с народом не изменились:

– Как работаем – так и живём! – заявляло правительство.

– Как живём – так и работаем! – отвечал народ. И всё же, сдвиги наметились. Постепенно эти глаголы стали употребляться вместе, не противопоставляясь друг другу. От этого выигрывало и правительство, и, как ни странно, извечно недовольный им народ.

По мнению Апостолова, страна находилась на прямом пути к процветанию. И в такое время две комиссии топтались на месте! Николай Иванович, как мог, подгонял следствие. Днём и ночью он пропадал на работе, оставляя супругу на попечение секретаря

Беременность Оленьки перевалила за половину

– Самое трудное впереди! – поучала бабка Степанида. – Теперь тебе необходимы вот эти травки и благовония.

Степанида беспрестанно поила пациентку только ей ведомыми составами, безо всяких приспособлений прослушивала сердцебиение плода и умильно улыбалась.

– Этот младенец станет настоящим чудом!

Будущая мама соглашалась.

– Не забывай сообщать об этом мужу! – каждый раз, как бы про между прочим, напоминала Степанида, прощаясь.

По наитию она приходила всегда, когда хозяина не оказывалось дома. Поэтому Апостолов никак не мог увидеть личного врача супруги, хотя страстно желал узнать о состоянии ребёнка из уст профессионала.

– Ещё услышишь! – обещала Оленька, заканчивая разговор.

Глава 40

– В России намечается тенденция к подъёму, сэр!

– Россия собирается подняться, босс!

– Россия выходит из-под полного контроля, господин президент! Подобные реплики все чаще раздавались в различных ведомствах Соединённых Штатов. Говорили опытные русоведы и социологи, поддерживаемые разведчиками.

Учёные экономисты большей частью опровергали подобные заявления.

– Анализ российской экономики не позволяет надеяться на чудо, – подтвердили они, уныло покачивай головами.

– Да какой тут анализ? – недоумевал президент. – Что значит для России анализ?

– Анализ прогнозирования.

– Ни то, ни другое слово не применимо к России! – заявил президент и выпроводил экономистов восвояси. Он обратился к Капиталу.

Финансовые воротилы в ответ загадочно улыбнулись. Как ни странно, их реакция успокоила президента. Улыбка знающих, улыбка посвящённых порой значит больше всех на свете воплей несведущих горлопанов.

А они знали, чему улыбаться.

Знал и Алекс Строэн. Его детище, Хэппи Лэнд развивался с огромной скоростью. Непрерывные финансовые вливания в растущий организм действовали получше любой закваски. Как по мановению волшебной палочки среди песков возникли огромные замки. Пусть они развалятся со временем, только бы этого времени хватило показать макет. А оснований для нехватки времени не было никаких! Подъём в России?

Что в этом плохого? Гораздо лучше иметь квалифицированных рабов, нежели пьяненьких недоумков! Национальная идея русских, как ни странно, работает на Америку!

Алекс часто не мог сдержаться и порой, оставшись один, в предвкушении великих событий азартно потирал ладони.

Всё складывалось как нельзя лучше! Никаких завихрений эфира, никакой утечки информации, тишь да благодать! Вездесущая Контора не подавала о себе никаких вестей, признаков жизни – ноль!

Осталось чуточку усовершенствовать чип, и можно ознакомить президента с Хэппи Лэндом.

Алекс мечтательно прикрыл глаза. Он откинулся на спинку кресла и расхохотался. Перед глазами явственно обрисовалась восторженная физиономия президента на испытаниях нового средства защиты. Если такой пустячок взорвал эмоции внешне сдержанного и холодного президента, то ли ещё будет на прогулке по Хэппи Лэнду!!!

– Алекс! Можно? – в самый разгар мечтаний, явился из реального мира Бен Хейворд.

– Что?

– Известие.

Алекс насторожился Новость можно проверить, а вот известие исправлению не подлежит. Директор АНБ отряхнулся от сладостных мечтаний, подобрался и приготовился выслушать доклад Правой руки.

Как бы ни готовился Алекс Строэн к самому худшему известию, сколько бы ни собирал всю волю в кулак, никакая природная мощь организма и многолетняя выучка не спасли его от глубокого обморока.

– Лошадь – Ботхисаттва! – только и успел сказать Бен.

Глава 41

Поразительно совершенен человеческий мозг. Извилины увеличивают общую площадь коры в десятки раз, и каждый участочек отвечает за определённую функцию. Есть в мозге центры речи, движения, чувствительности, чтения и писания. Их локализация прекрасно известна не только нейрохирургам, но и студентам медицинских ВУЗов. Неведомы только места скопления серых клеток интеллекта, памяти, эмоций, да и то потихоньку-помаленьку наука движется к разгадке. Неизвестно, где центры? Зато, издавна известно, как отключить их! Труднее всего самому сконцентрировать внутреннюю энергию, чтобы, отключая внешние импульсы, войти в состояние транса.

Вначале воздух вокруг скомкался в плотные куски, затем потемнел и ещё более сжался, превратившись в шар, вытянувшийся в пространстве. После этого, в голову мало-помалу стали попадать чужие мысли, перед глазами появились яркие видения

Рейхсканцелярия Гитлера. Строго, в соответствии с немецким порядком, всё выскоблено и начищено до блеска. Обстановочка приближена к спартанской. Цвета преимущественно чёрно-сталистые и вишнёво-коричневые. На их фоне огромная красная, свастика в белом кругу – на всю стену.

Это враги. Достаточно сильные, могущественные и умные враги. Их надо победить, и победа неизбежна! Мысли какого-то разведчика промелькнули и исчезли, всосались в длинный и бесконечный коридор, канув в темноту.

В Приёмную фюрера вошёл Карл Хаусхофер, специалист санскрита, востоковед. Внешние черты лица очень напоминали кого-то, но мозг не пожелал заниматься ассоциативными связями. Он будто говорил: «Транс, так транс! Или одно дело делаем, или ничего! Нельзя одновременно работать в двух направлениях!»

Досье! Досье!

Мозг не откликнулся Картинка размазалась. Через несколько мгновений она исчезла совсем.

Транс проскочил состояние обморока и вернул хозяина в реальный мир. Слегка побаливала голова, как это обычно и бывает. Якушев сделал несколько расслабляющих пассов.

– При чём тут Гитлер и профессор Хаусхофер? – вслух спросил доцент и сам себе ответил: – А притом, что Гитлер так и не обрёл чашу Грааля!

Обманув его ожидания, дух разведчика ничего не сказал. Никакой информации, за исключением красной свастики и упоминания профессора востоковеда Хаусхофера.

– Придётся заняться обычным сыском, – недовольно пробурчал Якушев и запросил древние архивы КГБ и ГРУ.

Данных ему, разумеется, никто не дал, зато милостиво разрешили войти в архив. Посреди бумажной пылищи и затхлости доцент проторчал несколько часов кряду, зато всё встало на свои места.

– Шеф, Карл Хаусхофер, – начал он доклад профессору Акульеву, тот не перебивал и сосредоточенно слушал, – профессор санскрита, за три дня до того, как Гитлер стал рейхсканцлером, побывал в преддверии Трашилхумпо у ламы Дорджидона, хранителя ключей в царство Агартхи. Незадолго до этого события, он принял обет «Красной свастики».

Якушев помолчал.

Акульев переваривал информацию. Бедный, бедный Адольф Шилькгруббер! Как его обманули, пользуясь психической неустойчивостью! Ему сумели внушить, что он-де истинный Миссия. Опустошительная мировая война принесла несметные богатства Хаусхоферу и ему подобным. Так бывает всегда. Ушлый профессор выдаивает Германию, а следом – Европу и СССР. Правда, теперь обстоятельства поменялись, да и сам Акульев как-никак тоже профессор!

– М-да, – произнёс вслух Акульев, – продолжай!

– Карл Хаусхофер – трапа?

– Не думаю, – качнул головой профессор в задумчивости и вдруг спохватился, – а ты, давай, по делу докладывай!

– По делу, – немного обиженно отозвался доцент. – Если профессор трапа то…