Вальс Мефисто - Фред Стюарт

– Роксанна не числится среди моих почитательниц. Она не сообщила вам, что я похотливый развратник?

– Не скажу, чтобы она использовала именно эти выражения. Но рассказала о вашем пристрастии к женщинам, из-за чего, собственно, и развелась с вами.

– Не стану отрицать, что мне нравятся женщины, но это не было причиной развода. Впрочем, раньше, чем мы исследуем эту мрачную тему, – не хотите ли дообедать?

Он подал ей меню и Пола пробежала его взглядом.

– Извините, – , перебил де Ланкрэ, – ваши духи называются «Шалимар»? Она улыбнулась:

– Да. Это мои любимые духи.

– Никогда не встречал женщину, предпочитающую «Шалимар» и не нравящуюся мне, – сухо добавил он. – Роксанна пользуется духами «Джой».

Он открыл свое меню.

– Я прочел прессу о дебюте вашего мужа. Отзывы фантастичны!

– Именно это и позволило мне улизнуть из дому. Майлз слегка перебрал, отмечая свой успех и решил вознаградить себя, провалявшись целый день в постели. Когда я уходила, он храпел вовсю.

– Так поступал и Дункан.

– Что?

– После концерта он проводил весь день в постели. Официант принес напитки, и Пола заказала куриный салат, а Билл – говяжий сэндвич. После ухода официанта Билл поднял бокал.

– За человека в черной дерби.

– Пожалуй, мне не хотелось бы за него пить, – покачала головой Пола. – Расскажите-ка о Сент-Морице. Билл наклонился к ней:

– Когда я повстречал Роксанну, ей было семнадцать, а мне двадцать два. Я в жизни не видел столь прекрасной женщины и влюбился в нее по уши. Откровенно говоря, она тоже полюбила меня. Довольно скоро я предложил ей выйти за меня замуж, и она согласилась. Но нашу идиллию нарушала одна маленькая помеха.

– Что именно?

– Милый старый папан. Дункан.

– Вы ему не понравились?

– Мягко сказано. Он меня возненавидел. Конечно, он не говорил ничего напрямик, но вовсе не делал из этого тайны. Когда мы находились вместе в одной комнате, ненависть исходила из него, подобно лучам смерти.

– Но почему он вас ненавидел?

Билл откинулся назад и сделал глоток спиртного.

– Вначале и я не совсем понял, так продолжалось два года. Медовый месяц мы с Роксанной провели в Европе. Скажу без преувеличения – вряд ли кто-либо испытал большее счастье, чем мы вдвоем. Затем в Сент-Морице к нам присоединились Дункан с Оливией, чтобы покататься на лыжах. Оливия – жена Дункана, была приятной женщиной, доброй и очаровательной. Но помню, я сразу заметил, что она чем-то расстроена. Оливия нервничала и казалась испуганной, и это совершенно не соответствовало ее натуре.

– Вы не выяснили причину ее страха?

– Нет. Она была убита на третий день после приезда. Весь тот день мы с Роксанной не покидали Дункана. Он сильно повздорил с Роксанной – по крайней мере, мне так показалось, потому что они почти не разговаривали друг с другом. Впрочем, Оливия отлично каталась на лыжах лучше любого из нас – и в то утро сказала, что собирается испробовать один из трудных спусков. Мне подумалось, что она просто хочет избавиться от Дункана.

Итак, она отправилась в одиночку, а мы втроем отправились по испытанному нами склону… Помню, около одиннадцати мы с Роксанной были наверху и тут я заметил Дункана, следящего за чем-то, находящимся на соседнем склоне – том, где каталась Оливия. Вверх по лыжне поднимался какой-то человек, за которым и следил Дункан. Он был в полумиле от нас, но меня поразила его одежда – деловой костюм и черное пальто. Удивительно неподходящий наряд на лыжном склоне. И ясно помню, что на нем была черная шляпа.

Де Ланкрэ помолчал и отпил из бокала. Затем продолжал:

– Днем ее тело обнаружили в рощице, рядом с верхней площадкой спуска. Вы слышали про отпечатки лап на снегу?

– Да. И о следах ног вокруг тела. По-вашему, они принадлежали виденному вами человеку?

Билл поколебался.

– Возможно. Это бессмыслица, но все же я считаю, что он как-то связан с гибелью Оливии. Я не говорю, что он непременно убил ее. Ведь причиной смерти оказалось животное.

– В то время у Дункана не было собаки, похожей на Робина?

– Да, он всегда держал черных лабрадоров и всегда называл их «Робин».

– Вы не думаете, что его пес мог перегрызть ей горло?

– Нет, – покачал головой Билл, – он оставил собаку в Нью – Йорке.

– А может, то была собака, которую нашли в поселке? Та, что болела бешенством? Билл нахмурился.

– Пожалуй, да.

– Почему «пожалуй»?

– Вообще-то, я видел ту собаку перед тем, как ее пристрелили. С год назад она попала левой лапой в капкан и с тех пор сильно хромала. Я видел следы той собаки, которая убила Оливию и, хотя я не специалист, но мне не показалось, что она хромала. По снегу видно было, что отпечатки задних лап были на одинаковой глубине.

Официант принес заказ, и они принялись за еду. Пола не чувствовала голода, но для приличия поковырялась в курином салате.

– После смерти своей матери Роксанна почему-то изменилась, – продолжал Билл. – Она начала отдаляться от меня, вначале почти не заметно, и я едва чувствовал, что это происходит. Но так оно и было.

– Я понимаю вашу мысль, – согласилась Пола. – То же самое происходило с Майлзом, причем настолько постепенно, что я опомнилась лишь увидев в нем кого-то чужого!

Билл кивнул.

– Роксанна стала часто посещать отца. Наша квартира находилась в нескольких кварталах от его особняка и Роксанна ходила туда днем. Примерно с месяц я даже не подозревал, что это происходит, потому что, работая в конторе, редко звонил ей днем. Но однажды я простудился и пришел домой рано. Ее не было, а вернувшись, она сказала, что была у Дункана. Роксанна стала скрытной и отчужденной, Затем она забеременела.

– Вы планировали ребенка?

– Нет, но я обрадовался, решил, что ребенок нас сблизит. Но этого не случилось; оказалось, что у мальчика врожденное слабоумие.

Глядя на Билла, Пола почувствовала сострадание.

– Роксанна заболела и едва не сошла с ума от горя, – добавил он. – Она во всем обвинила меня.

– Какая нелепость!

– И я решил так же. А позже понял, что это просто послужило ей поводом, чтобы избавиться от меня.

– Зачем?

– После смерти мальчика она переехала в Рено и начала оформлять развод. Я не опротестовал его… В тот вечер, когда она должна была уехать в Неваду – а перед этим она прожила у отца несколько дней, – я проходил мимо его особняка. Не знаю, к чему я это сделал, наверно, от одиночества и тоски по ней. Так вот: проходя по противоположной стороне улицы, я глянул на окно библиотеки на втором этаже. Оно светилось и я заметил голову Дункана – тот сидел за столом и разговаривал с кем-то, стоящим перед ним. Это был тот самый парень из Сент-Морица.