Извините, но я люблю злодея! - Зозо Кат

— Нам необходим доступ к архивным документам, — пояснил герцог. — К семейным древам нашей страны.

— Что? — удивился мужчина. — Но, позвольте узнать, с какой целью вы интересуетесь? Неужели возникли какие-то проблемы с древом семьи Грей?

— Мне необходимо древо графской семьи Девон. Что касается причин, то тут я перед вами отчитываться не обязан, — спокойным и даже равнодушным тоном ответил Элвин. — Или с этим какие-то проблемы?

— Что?.. Нет-нет! Что вы?! — тут же затараторил священник, размахивая руками в разные стороны. Из-за того, что на нём в этот момент была белоснежная мантия с голубыми вставками, казалось, словно он машет крылышками. — Просто просматривание древа чужой семьи без разрешения Его Величества или согласия члена семьи карается законом. Боюсь, что… у меня нет на это прав.

— Вот как? — вздохнул Элвин, после чего приобнял меня за плечи. — В таком случае, можете быть спокойны, так как рядом со мной член графской семьи Девон. Их старшая дочь.

— А? — ещё больше удивился священник, после чего осмотрел меня с головы до ног. И… не удержался от того, чтобы хихикнуть, хотя тут же прикрыл рот рукой. — Простите, но я знаком с прекрасной графиней Аннабель, и это… точно не она.

Ну… приехали. Меня ведь только что оскорбили, не так ли? Так мало того, что с сестрой сравнили, так ещё и высмеяли. Да, я выгляжу, как атомная война, да и привести себя в порядок утром не успела, но… И где, спрашивается, манеры у этого служителя веры?

— Я не говорил, что это Аннабель, — заметил Элвин абсолютно спокойно, даже глазом не моргнул. В то время как за окном сверкнула молния и упала прямо на ступеньки порога собора. Священнослужитель, как увидел это, побледнел ещё больше, предчувствуя неприятности. Похоже, он быстро понял, кто тому виной. — Так вы проводите нас в архив?

— Д… д… да! — дрожащим голосом ответил тот. — П… п… прошу, следуйте за мной.

Не прошло и пяти минут, как я и Элвин уже находились в огромном зале под самим собором, предназначенном для хранения документов. Нам был предоставлен большой свиток, на котором, действительно, было нарисовано дерево, вот только на каждой веточке этого дерева красовались не плоды, а надписи.

И тут меня ждал ещё один неприятный факт: надписи на непонятном мне языке. Я прочесть их не могу. Каждая буква напоминала клубок змей, брошенных в определённой позе. Я даже вначале подумала, что кто-то намеренно замазал нормальные надписи, но если судить по сосредоточенному взгляду герцога, то всё так, как и должно быть.

— Вот, — произнёс он, указывая на одну из ветвей дерева. — Это линия твоего отца.

Моего отца? Как он это понял? Неужели автор этого мира ещё и свой собственный язык придумать успела? Ей что, заняться нечем? Мало того, что жизнь красавчикам калечит, так ещё и мозг ломает своими шифрами.

Чёрт! Это не очень хорошая новость… Сейчас даже удивительно, что я раньше этого не замечала. А ведь можно было просто открыть любую попавшуюся книгу, но, будем честны: у меня после «некоторых» событий стала проявляться этакая фобия на книги. Более того, при всём желании сесть, расслабиться и что-нибудь почитать, просто не было времени. Работа, работа, работа, головная боль с родственниками. Какие там книги?

И как, спрашивается, я смогу начать своё дело, если даже читать не могу? Кошмар… И это учитывая, что в прошлой жизни я свободно говорила на нескольких языках. Столько бессонных ночей и зубрёжки! Но вот… Привет… Попала в другой мир, и даром твои знания никому не нужны. Просто убивать хочется от этого факта. Не знаю, что вообще сейчас может поднять мне настроение.

— Надо же… — произнёс Элвин, слегка улыбаясь. — Я был уверен, что твоё имя начинается на «А», учитывая имена твоих младших брата и сестры, но… Какая приятная неожиданность.

Что? Что там? Что он видит? Почему так улыбается? Почему выглядит таким счастливым? Что же там? Имя какое-то глупое? Наверное, какое-то несуразное, после которого «Дурнушка» звучит не так уж и плохо.

— Господин?.. — позвала его, на что Элвин оторвал взгляд от свитка и повернулся ко мне. Он понял, что я не могу прочесть, поэтому свернул свиток и отложил его в сторону, а после взял меня за руку и поцеловал тыльную сторону ладони.

— Мне приятно познакомиться с вами… графиня Элион Девон, чьё имя даровано в честь Звезды Надежды.

— Элион?.. — растерянно произнесла я, чувствуя себя так, словно только сейчас обрела ноги и могу ходить.

Странное чувство. Меня зовут не Дурнушка, а Элион. Именно так в этом мире называют Звезду Надежды в старинных сказках и легендах. Говорится, что в тот самый момент, когда ты будешь на грани отчаяния и безнадёги, когда тебя окутает мрак, горе, одиночество, и больше ничего не останется, кроме надежды, на небе загорится самая яркая и самая прекрасная звезда. Звезда, которую до этого никто не видел. Элион. И если загадать чистое и искреннее желание на эту звезду, то оно обязательно исполнится.

Это говорит об одном: как бы родители ни относились к своей старшей дочери сейчас, в самом начале, пока они не узнали о болезни девочки, они, действительно, были рады её появлению, раз подарили имя в честь столь прекрасной легенды. Однако теперь от этих чувств остался только стыд.

— Кажется, эта легенда обретает новый смысл, — заметил Элвин. — И я нашёл Звезду…

***

Перед тем, как возвращаться домой, Элвин попросил меня какое-то время постоять около кареты и подождать его. Что именно он задумал, не знаю. Но и отказываться у меня не было причин. Всё равно нужно было время, чтобы свыкнуться с тем, что у меня есть имя.

Графиня Элион Девон…

Самое обидное, что, в отличие от Элвина, в голове всплыла не легенда о звезде, которая возникает на небе в моменты отчаяния, а… моя смерть из книги. Я её вспомнила. Вот только легче от этого не стало. Сцены с убийством не было. Был только трупик Дурнушки и свидетель. Одна из горничных заверяла, что видела господина Элвина рядом с телом Дурнушки, когда та уже бездыханно лежала на земле. Он стоял на корточках и прикасался ладонью к её шее.

Далее горничная начала кричать, поднимать шум, а после сплетни разнеслись по всему особняку, что это именно он — Элвин убил несчастную девушку. И тот даже не стал сопротивляться. Не соглашался и не отрицал. Просто