Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия) - Геннадий Марченко

Уже на следующий день в магазин позвонили из приемной директора «Плодовощторга» и попросили снизойти по посещения их скромной обители. То бишь директорского кабинета. И чем раньше – тем лучше. Уже догадываясь, что вызов «на ковер» скорее всего, связан с газетной статьей, Валя велела срочно идти переодеваться домой, и потом шлепать в контору.

Через полтора часа я уже стучался в приемную директора «Плодовощторга» Ивана Степановича Чистякова. Секретарша меня тут же провела в солидно обставленный кабинет с массивным столом зеленого сукна у дальней стены, за которым восседал усатый, коренастый мужчина в возрасте за пятьдесят с орденской планкой на левом лацкане пиджака. Он символизировал собою этакую монументальность, казалось, что это кряжистое дерево, вросшее в свое кресло. На директорском столе, словно напоказ, лежал свежий номер «Пензенской правды» и журнал «Юность», в котором вышла первая часть повести, украденной мною у Виктора Астафьева.

– Так вот он каков, наш самородок! Наконец-то довелось в вами познакомиться.

Голос у директора оказался басовитым, а рукопожатие крепким. Усадил на стул с мягкой обивкой, сам вновь уселся в свое кресло.

– Ну, рассказывайте о себе, Сергей Андреевич. А то ведь история вашего появления у нас прямо-таки обросла самыми фантастическими слухами.

Выслушав пересказанную мною уже в надцатый раз историю, покачал головой:

– И что, так до сих пор и наблюдаетесь у психотерапевта? Уже докторскую на вашем примере писать собрался? Ну и жук этот ваш псих… психотерапевт, – усмехнулся в усы Чистяков и тут же напустил серьезности. – Сергей Андреевич, я вас, собственно, вот по какому вопросу попросил прийти… Согласитесь, как-то оно не очень правильно, что такой интересный человек, писатель, археолог, можно сказать – и работает простым грузчиком.

Видя, что я внимательно его слушаю и по-прежнему молчу, продолжил:

– Сергей Андреевич, а что, может быть, стоит вам подучиться? Я ведь могу позвонить кому надо, пристроят в тот же торгово-экономический техникум, пройдете ускоренное обучение, после чего сможете на первых порах работать хотя бы товароведом. А там можно и в вуз на заочное по профилю. У нас же заведующий овощной базой Наум Лазаревич, скажу вам по секрету, уже давно работающий пенсионер. Нет, дело свое знает, тут претензий к нему никаких, но здоровье, здоровье уже не то. К сожалению, годы дают о себе знать, весной вон месяц, считай, в областной больнице провалялся с сердечком. А что вы хотите – работа нервная. То некондицию везут, и не принять нельзя, иначе скандал на республиканском уровне, то проверки одна за другой. А что проверять, когда у нашего Наума все по полочкам разложено, каждая картофелина учтена, каждое яблочко отмечено…

Иван Степанович тяжело вздохнул, глядя на меня исподлобья.

– Работа тяжелая, ответственная, но и оплачивается достойно. Есть перспектива. Так бы вы подучились, и через год-другой, глядишь – могли бы и подменить Наума Лазаревича. При этом и дальше писать, издавать свои книги, делать археологические открытия, это вам только в плюс… Кстати, вы ведь не член партии? Нет желания подать заявление в кандидаты? А то ведь Валентина Александровна, с которой вы собрались организовывать ячейку общества, у нас кандидат, вот-вот членом КПСС станет.

– Насчет партии я подумаю, Иван Степаныч, а вот из грузчиков уходить пока не хочется. Все-таки и магазин недалеко от дома, и работаю вместе с любимой женщиной… Да и времени свободного достаточно, чтобы обдумывать сюжеты новых книг. Вот, кстати, сейчас пишу книгу по истории Пензы, что-то увлекла меня эта тематика. Сяду на крылечке магазина, и пописываю в тетрадочку между делом.

– Эх, жаль, жаль… Вы все же подумайте хорошенько над моим предложением, а то прямо с утра Мясников звонил, интересовался, что у нас здесь за уникум трудится простым грузчиком. Отбрехался, как мог, вот и вас срочно вызвал на беседу. Теперь, если снова позвонит, объясню, что на этой работе вам сочинять сподручнее, а насчет заявления кандидатом в члены партии вы подумайте. Да, я ведь прочитал то, что вы в журнале написали, неплохо, неплохо, душевно так, хотя и не совсем с линией партии совпадает… Вы уж тут мне по случаю автограф черканите, так сказать, от автора поклоннику.

– Да без проблем, давайте.

Перевернул титульную страницу «Юности», написал: «Ивану Степановичу Чистякову на добрую память и с наилучшими пожеланиями». Поставил дату и расписался. После чего мы еще раз обменялись рукопожатиями, и я отбыл восвояси.

«Отлично, – радовался я, выходя под жаркое июльское солнце, – моей персоной уже заинтересовался Георг Васильевич. Сделан еще один шажок в части реализации моих замыслов. Пока прокатывает. Жаль расставаться с пакетным промыслом, но, наверное, придется все же просить Рината подменить меня. Пусть Костя с ним теперь работает. У Рината жена все равно дома сутками сидит, если уж не джинсы, то хотя бы пакеты пусть лепит. Не должен отказаться, мужик он неравнодушный к деньгам, с радостью ухватится за такую возможность».

Тем же вечером у нас состоялся разговор с Ринатом. Как я и надеялся, он сразу же согласился открыть дома кустарное производство пакетов. Пришлось тут же объяснять на пальцах схему, делиться контактами, показывать, как вставлять картинку и клеить пленку… Только часам к десяти вечера мы наконец разобрались с пакетами и с чувством выполненного долга я нырнул в постельку к своей Валентине.

Глава 22

И снова Москва, снова Казанский вокзал и широкие столичные проспекты с важно скользящими по ровному асфальту «Волгами», тарахтящими «Жигулями» и «Москвичами». И ни одной иномарки, вот было время!

Хотя нет, вон ползет «Мерседес» с флажком какой-то страны слева на капоте, а впереди со включенной мигалкой катит милицейский «Жигуль». Не иначе посла везут в Кремль на встречу с Громыко, а может, и из Кремля, так и не разберешь навскидку. Стекла затонированы, кто внутри сидит – непонятно.

А я с рукописью повести «Знак беды» пробираюсь в редакцию «Юности», ставшей для меня за последние месяцы чуть ли не родной. На этот раз Полевого не было, сказали, укатил отдыхать на море в Крым, но завещал, если что, позаботиться обо мне. Невольно вспомнились события 2014 года, когда полуостров, как выразился Владимир Владимирович, «вернулся в родную гавань». Крым наш – и никаких гвоздей!

Интересно, как сейчас в мире дела обстоят? Война на Донбассе, наверное, по-прежнему продолжается. Какое-то ИГИЛ теребит Ближний Восток, грозится захватить весь мир. Ну, с этих фанатиков станется, их же вроде пиндосы поддерживают, пытаясь руками игиловцев скинуть в первую очередь сирийского президента Башара Асада. Боюсь, рано или поздно России придется вступить в схватку с этими отморозками, но ведь они могут ответить террористическими актами.

Но, может быть, в моих силах повернуть ход истории таким образом, чтобы не было ни Донбасса, ни ИГИЛ, чтобы Союз не развалился, словно старый тарантас на кочках? При известном старании и удаче – почему нет? И вот эти письма в МВД и ГРУ могут стать небольшим шажочком на пути к тому, чтобы что-то изменилось в лучшую сторону.

Перед тем, как опустить письмо для Щелокова в почтовый ящик на улице Огарева, снова воспользовался лейкопластырем. Добираясь до Хорошевского шоссе, где располагалось здание ГРУ, я пластырь не отдирал, чтобы одну и ту же работу не проделывать дважды.

Избавившись от писем, почувствовал огромное облечение. Вытер со лба пот и, довольный проделанный работой, еще раз удостоверился, что в мою сторону никто не смотрит. Как хорошо, что в это время нет понатыканных всюду камер наблюдения. Отодрал пластырь и выбросил клейкие комочки в первую же попавшуюся урну для мусора.

Оставалось время побродить по Москве. Почему-то потянуло в центр, не иначе Кремль обладает какой-то загадочной притягательностью. Минуя Таганскую площадь, невольно задержался у парадного входа в «Театр на Таганке». Афиша призывала посетить спектакль «Жизнь Галилея». В ролях значились Валерий Золотухин, Леонид Филатов, Владимир Высоцкий в роли Галилея… Хм, а ведь никого из них в будущем мне вживую увидеть не довелось. А каждый из них – фигура, Актер с большой буквы. Тот же филатовский «Сказ про Федота-стрельца» я помнил почти наизусть. Мелькнула даже мысль напечатать его, и выдать за свой, но эту идею я все же задавил в зародыше. На святое не покушаются. Другое дело, по роману или повести от Пикуля с Астафьевым не убудет, а у Филатова его «Сказ» – главное, на мой взгляд, достижение, а не роли в непонятных перестроечных фильмах. Разве что «Экипаж» еще куда ни шло.

Нужно будет как-нибудь приехать в Москву не одним днем, а хотя бы с ночевкой, чтобы один вечер посвятить походу в театр, вживую насладиться творчеством звезд, пока они не перемерли один за другим.