Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Джон Фоллейн

Могадишо стал лебединой песней Хаддада. В марте 1978 года бывший наставник Карлоса скончался в возрасте 49 лет при загадочных обстоятельствах: официальная версия утверждала, что от лейкемии в клинике Восточного Берлина, однако ходили слухи, что его отравили иракцы. Его соратник Хабаш оплакивал его, как истинного великомученика: “Вади никогда не был террористом. Он был мягким человеком, у которого на глаза наворачивались слезы при виде детских страданий. Он был гуманистом и революционером, который ненавидел зло. Он был для нас Че Геварой”.{224}

Карлос, без сомнения, подписался бы под словами, сказанными другим бывшим учеником Хаддада, лидером японской “Красной армии” Шигенобу Фусако: “Он уделял огромное внимание деталям. Для него не было ничего важнее секретности. Малейшая ошибка при нем была исключена. Он одурачил множество секретных служб, включая Моссад. Даже сейчас, после своей смерти, он остается нашим учителем и образцом для подражания”.{225}

Смерть Хаддада подействовала на Карлоса подобно катализатору. Она избавила его от могущественного соперника в борьбе за благосклонность государств Ближнего Востока, предоставила боевиков, ранее преданных лично Хаддаду, и сделала его востребованным предводителем наемников, не зависимых от уз палестинского движения. Не опасаясь нареканий от уже мертвого и погребенного учителя, Карлос позаимствовал название для своей группы “Организация арабской вооруженной борьбы” у Мишеля Мухарбала, убитого им в Париже за три года до этого. Это название впервые было упомянуто после смерти Мухарбала в статье, опубликованной в газете Народного фронта “Аль Хадаф”.

Для того, чтобы привлечь покровителей, готовых оплачивать акты насилия, совершаемые по их заказу, Карлос должен был обладать профессиональной армией, готовой взрывать, убивать и похищать людей. Он стремился к тому, чтобы выполнять сразу несколько заказов, поэтому он должен был иметь организацию, способную выполнять одновременно несколько операций в одной и той же или разных странах. Выполнение каждого задания должно было сопровождаться тщательной разработкой плана, детальным наблюдением за объектом, что, в свою очередь, требовало большого числа участников, обладающих самыми различными способностями и навыками.

Карлос нуждался не только в сплоченной группе исполнителей, преданных своему делу, но и в международной сети “кротов”, которых можно было бы быстро использовать для выполнения конкретных заданий: длительной слежки за определенными объектами, переправки оружия и взрывчатки через границы или организации безопасных явок. Кроме этого Карлосу нужны были надежные помощники, не являющиеся полноправными членами организации, но готовые снабжать группы фальшивыми документами, вести разведывательную работу и при необходимости собирать деньги.

Группа лиц, принесшая клятву на верность Карлосу после смерти Хаддада, состояла из людей разной национальности. Здесь были сирийцы, ливанцы, западногерманские и швейцарские радикалы. Ядро организации Карлоса, члены которого выполняли только его приказы, было сформировано из представителей западногерманских Революционных ячеек, с которыми он уже работал в предыдущих операциях. Карлос также заручился поддержкой офицера сирийской разведки Али аль-Иссы по кличке Абу Хакам.

Ценным приобретением Вайнриха стала его подружка, в которую он влюбился после развода со своей американской супругой. Вайнрих познакомился с дочерью почтового служащего Магдалиной Копп, когда, по окончании курсов фотографии в Западном Берлине, она не смогла найти себе работу и устроилась в принадлежавший ему книжный магазин “Красная звезда”. В это время Копп была замужем, и у нее была маленькая дочь, которую воспитывали ее родители. Однако отношения с Вайнрихом привели ее к разводу с мужем, после чего в начале 1970-х годов она стала членом Революционных ячеек, где приобрела репутацию специалиста по подделке документов.

После того, как Вайнрих рассказал о ней Карлосу, тот попросил познакомить его с ней, и Копп вылетела в Алжир, где в то время находился Карлос. Карлос пришел в восторг от хрупкой рыжеволосой красавицы с волоокими глазами и тонкими чертами лица, которая была всего на год моложе его. Несмотря на ее отношения с Вайнрихом, Карлос тут же начал ухаживать за ней, не испытывая при этом особых угрызений совести.{226} Сначала Копп сочла Карлоса льстецом. Однако, когда он позднее явился к ней в гостиницу с бутылкой вина, она встретила его ухаживания более благосклонно, и они провели ночь вместе, после чего ее мнение о Карлосе изменилось в лучшую сторону: “Он был настоящий соблазнитель. Очень обаятельный. Он знал, как обольстить женщину”.{227} Впрочем, партнерство Карлоса с Вайнрихом от этого не пострадало. Как позднее замечала Копп: “А что он мог сделать? Куда бы он делся?”{228} В последующие годы Карлос без сомнений оставлял Копп на попечение Вайнриха, когда ему было нужно уезжать за границу.

После того, как через несколько месяцев после смерти Хаддада Карлос сформировал ядро своей организации и заручился поддержкой некоторых арабских стран, он начал искать покровителей в Восточной Европе. И в этом он также следовал примеру своего покойного опекуна.

Приблизительно в то же время, когда ЦРУ наняло агента для выполнения грязной работы, французская секретная служба тоже начала охоту за Карлосом. Она была инициирована в конце 1970-х годов президентом Франции Валери Жискар д’Эстеном, приказавшим секретному подразделению СДЕКЕ задержать Карлоса во время его следующего появления во Франции или в Европе.

В штаб-квартире СДЕКЕ, находившейся на закопченной северо-восточной окраине Парижа за кладбищем Пер Лашез, дело было поручено молодому и блестящему выпускнику военной академии Сен-Сир Филиппу Рондо, бывшему всего на тринадцать лет старше Карлоса. Глава секретной службы, граф Ален де Гажнерон де Мароль, считал Рондо французским Лоуренсом Аравийским из-за его широких связей в арабском мире. С непоколебимой картезианской логикой Рондо начал с самых истоков, с родины того, кому предназначено было стать его добычей. Его группа с помощью некоторых дружественных секретных служб сосредоточила свое внимание на семье Карлоса, особенно на его родителях.

Письмо его матери Эльбе, переданное Карлосом через венесуэльского министра по делам нефти после венских событий, свидетельствовало о теплых чувствах, которые он к ней испытывал. К тому же у СДЕКЕ были сведения о том, что Карлос навещал своих родителей. Французы решили использовать любовь Карлоса к родным, особенно к Эльбе, как брешь в его системе безопасности.

В Колумбию был отправлен полковник секретной службы, которому удалось подружиться с Эльбой, проживавшей там после развода с Рамиресом Навасом. В 1977 году Карлос был замечен в ресторане колумбийской гостиницы, но офицер разведслужбы совершил грубейшую ошибку, заговорив со своим спутником по-французски. Карлос, сидевший за соседним столиком, тут же покинул ресторан. “Карлос был очень осторожным парнем. Он обладал повышенным чувством опасности подобно опытному воину или охотнику, — признавался граф де Мароль, служивший в свое время в И-ом ударном батальоне коммандос в Индонезии и Алжире. — В подполье выживают только бдительные”.{229}

В это время за границей другой офицер секретной службы свел знакомство с Рамиресом Навасом в Сан-Кристобале, завоевав расположение последнего тем, что выдал себя за любителя велосипедного спорта. Затем пресса широко распространила сообщения о том, что Рондо с благословения Парижа отправляется в Южную Америку, чтобы поднести Рамиресу Навасу концентрат вируса “гепатит А”, усиленный, при необходимости, прививкой вируса “гепатит В”.{230} В соответствии с этим малопривлекательным планом Карлос, узнав о болезни отца, должен был броситься к его постели, где его уже ожидали бы агенты СДЕКЕ, чтобы отправить его на маленьком частном самолете в Вест-Индию или Французскую Гвиану. Впрочем, этот план так и не был реализован, и все офицеры французской секретной службы были отозваны на родину.

Ничего сверхъестественного в том, что секретные службы могли бы воспользоваться ядом для устранения своей жертвы, не было, хотя обычно подобные методы скорее ассоциировались с действиями КГБ, а не западных разведок. По заявлению одного из старших офицеров французского тайного подразделения СДЕКЕ, “убийство является обычной работой. Сотрудники послушно исполняют приказы и гордятся своим мастерством, которое ни в чем не уступает навыкам работников КГБ или гестапо”.{231} Об этом же говорит Рондо в своем эссе о работе секретных служб: “Специальные операции — это продолжение дипломатии другими способами. Конечно, кто-то может счесть, что любые подобные «специальные операции» в странах западной демократии являются нелегальными, антиконституционными, аморальными и недостойными”.{232}