Дилогия об изгоняющем дьявола - Уильям Питер Блэтти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конверт Киндерман положил в карман.
— Не спеши,— предупредил он шофера, увидев, что впереди образовался затор, и устало потер глаза руками,— Это работа, а не удовольствие. Что за жизнь. Что за жизнь!
Вечером того же дня, в тот момент, когда доктор Кляйн вводил Риган успокаивающее, чтобы без проблем перевезти ее в дэйтонскую клинику, лейтенант Киндерман задумчиво стоял в своем кабинете, опершись ладонями о стол. Он пытался сосредоточиться, чтобы тщательно обдумать и увязать воедино имевшиеся в распоряжении следствия разрозненные факты. Сведения, им полученные, пока что сливались в одну непостижимую загадку. Узкий луч старинной настольной лампы выхватывал из темноты разбросанные по столу доклады и отчеты. Вся остальная комната тонула во мраке. Киндерману казалось, что направленный на бумаги свет каким-то образом поможет и ему направить мысли в нужную сторону.
Детектив тяжело дышал, взгляд его блуждал по окружающим предметам, ненадолго задерживаясь то на одном, то на другом. Он сделал глубокий вдох и сомкнул веки. «Нужно очистить мозги,— говорил он себе, как делал это всякий раз, когда хотел взглянуть на проблему с новой точки зрения.— Я должен выбросить из головы все посторонние мысли».
Наконец Киндерман вновь открыл глаза и принялся изучать заключение патологоанатома о смерти Дэннингса:
«...повреждение спинного мозга, перелом костей черепа и шеи. Многочисленные ушибы, разрывы и ссадины; кожа шеи растянута. На ней кровоподтеки. Сдвиги грудинно-сосковой, пластырной, трапециевидной и различных мелких мышц шеи. Перелом позвоночника Сдвиг передних и задних связок спины...»
Киндерман выглянул из окна. Светилась ротонда Капитолия. Конгресс засиживался допоздна Он опять закрыл глаза и припомнил разговор с патологоанатомом, состоявшийся в ту ночь, когда умер Дэннингс.
«Такие повреждения могли быть получены в результате падения?»
«Нет, вряд ли. Грудинная и трапециевидная мышцы должны были воспрепятствовать этому. Кроме того имеются еще мышцы шеи, связки и тому подобное...»
«Понятно... И все же скажите прямо: возможно это или невозможно...»
«Видите ли, он был пьян, и мышцы, безусловно, были расслаблены. Если толчок оказался сильным и...»
«И если предположить, что он падал с высоты двадцати или тридцати футов...»
«Да, конечно. Кроме того, сразу после удара его голова должна была стукнуться обо что-то. Другими словами, при стечении ряда обстоятельств... падение, конечно, могло привести к летальному исходу. Могло... Я повторяю: могло...»
«А мог ли это сделать другой человек?»
«Да, но он должен обладать большой силой».
Киндерман проверил алиби Карла Энгстрома на момент смерти Дэннингса. Время сеанса в кинотеатре совпадало, равно как и время проезда транзитного автобуса. Кроме того, шофер автобуса, на котором Карл, по его собственному утверждению, возвращался домой, закончил работу и сменился на остановке, где Висконсин-авеню пересекает М-стрит, именно там, где, по словам Карла, он и сошел приблизительно в 9.20. Автобус немного запаздывал, но шофер успел нагнать время в дороге и приехал на остановку в 9.18.
На столе у Киндермана лежал еще один документ: обвинение Энгстрома в уголовном преступлении от 27 августа 1963 года Он обвинялся в неоднократном хищении наркотиков на протяжении нескольких месяцев. Брал он их из дома врача в Беверли Хиллз, где служил вместе с Уилли:
«...родился 20 апреля 1921 года в Цюрихе (Швейцария), женился на Уилли Браун 7 сентября 1941 года. Дочь Эль-вира родилась в Нью-Йорке 11 января 1943 года, адрес неизвестен. Подсудимый...»
А дальше шло совсем непонятное.
Врач, который, без всякого сомнения, должен был выиграть дело, неожиданно, не дав никаких объяснений, отказался от обвинения.
Через два месяца Энгстромы нанялись на работу к Крис Макнил, Это означало, что врач дал им положительную рекомендацию.
Энгстром, безусловно, воровал наркотики, но медицинская экспертиза показала, что у него не было ни малейших признаков, изобличавших его как наркомана.
Почему?
Детектив все еще не открывал глаз. Он начал тихо декламировать «Бармаглота» Льюиса Кэрролла:
«Варкалось. Хливкие шорьки...»
Это тоже помогало ему прояснить сознание.
Дочитав стихотворение, он открыл глаза и уставился на ротонду Капитолия. Попытался ни о чем не думать. Но, как и прежде, ему это не удавалось. Детектив вздохнул, и взгляд его упал на отчет полицейского психолога — об осквернении в Святой Троице.
«...статуя... фаллос... экскременты... Дэмьен Каррас..» Некоторые слова были подчеркнуты красным карандашом. Киндерман посидел немного в тишине, потом, достав пособие по колдовству и черной магии, открыл его...
«Черная месса... форма поклонения дьяволу. Ритуалы, как правило, включают в себя:
1) проповедование зла среди членов общины;
2) совокупление с бесом (по общему мнению, болезненное, так как пенис беса обычно описывается как “ледяной”);
3) различные осквернения, чаще всего сексуальные.
Так, например, из мучной пыли, фекалий, менструальной крови и гноя изготавливают нечто вроде огромных гостий — облаток для причастия, которые затем разрезают и используют в качестве имитации влагалища. Священнослужители производят акт совокупления, выкрикивая при этом, что они насилуют саму Святую Деву Марию или вступают в содомистскую связь с Христом. В других случаях девушкам вводят во влагалище статуэтку, изображающую Христа, а в область ануса вставляют гостию, после чего священник, проламывая эту гостию, совершает содомистское насилие и произносит всякого рода богохульные слова Большая роль в таких ритуалах зачастую отводится статуям Христа и Богоматери. Так, ярко раскрашенной для придания ее облику большего распутства статуе Святой Девы приделывают груди, и дьяволопоклонники сладострастно сосут их. Или создают на такой статуе имитацию влагалища и вонзают туда пенис. А статую Христа снабжают фаллосом, и потом как мужчины, так и женщины совершают с ним самые невероятные развратные действия. Иногда в роли распятого на кресте Христа заставляют выступать живого человека, а извергнутое им в результате непристойных развлечений семя собирают в специальные сосуды и используют для изготовления гостии, которую затем пачкают в экскрементах и кладут на алтарь...»
Киндерман перелистал страницы и нашел абзац, в котором описывались ритуалы, связанные с человеческими жертвоприношениями. Он медленно прочитал его, покусывая себя за подушечку указательного пальца. Закончив чтение, он нахмурился и покачал головой. В задумчивости детектив взглянул на лампу и выключил ее. Потом вышел из здания и поехал в морг.
Дежурный, сидевший за письменным столом, жевал бутерброд с ветчиной и сыром. Завидев приближающегося Киндермана, он быстро стряхнул крошки с кроссворда.
— Дэннингс,— хрипло прошептал детектив.
Дежурный кивнул, записал в кроссворде какое-то пятибуквенное слово, потом поднялся и, прихватив
