Если Уж попал в зелье... (СИ) - Марикава Рэй

— Очнулась?

— Да.

— Думал, ты будешь в трансе намного дольше.

— Я… Я всё испортила, — она всхлипнула, он медленно сел на траву рядом с ней и обнял, положив огненно-рыжую голову себе на колени.

Он гладил её плечи и жёсткие, курчавые волосы, ласкал взглядом смешные, рассыпанные по лицу веснушки, пока она рассказывала — что именно видела в мире призраков. Бедная… Бедная девочка. Совсем ещё ребёнок. Какое страшное испытание. И какая сила! Откуда? Виздрагос лишён магии. Целая Академия уже не первый год лишь делает вид, что учит адептов. Каким бы уважаемым и древним ни был род — магии в нём почти не осталось. Зверушки томятся в неволе — к истинной связи ведьмы и фамильяра — той, что была когда-то, в былые славные времена весь этот спектакль не имеет никакого отношения!

И среди всей этой плачевной картины, вдруг — она. Магии — прорва. Знания, талант зельевара. Тем её проклятым зельем можно было уничтожить не большой, конечно, скорее крошечный, но мирок, что уж говорить о маге, ведьме…да даже драконе! Фамильяр — да… Это, конечно, вопрос открытый. Ладно — потом разберётся. В чём же секрет? Как Келисавва-Вербенсклетт сохранили свою магию? Лита говорила — её отец знал магию иных миров. Искал, изучал, путешествовал. Что-то создал? Что-то нашёл? Артефакт?

— Мартиш?

— Да… Как ты? Не нашёл солнечник… Есть другое зелье — вот. Выпей. Тебе станет легче.

— Спасибо, Драг принёс настойку солнечника. Мне уже намного лучше.

Эрлин улыбнулся, а потом сказал:

— Сейчас — домой. Тебе надо выспаться и отдохнуть. Завтра мы пойдём в Академию.

— В библиотеку?

— Нет. Хочу поговорить с Персивалем Хойя. Вместе с тобой. Не возражаешь?

— О чём?

Эрлин рассмеялся. Сколько жизни в этих зелёных глазах. Злости, страсти, протеста и жажды деятельности! Когда-то и он был таким. Но он не испытывает к ведьме отеческие чувства. Он чувствует к ней то, что уже не надеялся найти в своей душе никогда.

Любовь. Он ещё не смирился. Не осознал. Не принял. Но сделать он не сможет ничего. До конца своих дней он привязан к этим веснушкам и обречён на истинные муки вдали от объекта своей страсти. Есть вещи, от которых зелья не помогут, даже с его опытом…

— О чём? — повторила Лита.

— Обо всём. О том, что мы узнали сегодня. О том, что делать с преступлением двадцатилетней давности и тем, что Виздрагос теряет магию, исчезая с карты волшебных миров.

— С чего ты взял?

— А ты сама не видишь? Связи с фамильярами — нет. Ёж, спящий на полке — это фамильяр?

— У Арнитты Бузи — бабочка. И она ведёт себя, как настоящий фамильяр. Всё время порхает возле плеча. Наносит крыльями пудру — Арнитта работает в салоне красоты. Мы были там с тётушками перед тем, как идти на бал.

— Я помню, кивнул маг. Ты была очень красивая…

Щёки вспыхнули — да так, что веснушек видно не стало! Что с ней? Она сходит с ума от его голоса. Ей хочется всё время быть рядом. С той самой первой минуты в Академии, когда он поднял её в воздух, чтобы она рассмотрела картину.

— Спасибо…

— Так вот. Разберёмся. Вот там, в Академии и разберёмся. Думаю, пригласить его величество — лишним не будет.

— Что? Ты… Ты имеешь в виду…

— Короля Виздрагоса.

— А тётушки?

— Боюсь, и их придётся позвать. И твоего фамильяра. Круг замкнулся. Подумать только…

— О чём ты?

— Пойдём. Тебе надо выспаться. Завтра — трудный день.

— Ты мне ничего не рассказываешь! — Лита вскочила. — Ничего толком не объясняешь!

Так они и шли в ночи по горной тропе. Ведьма и маг шагали под звёздами, Уж — скользил меж камней. Лита пыталась хоть чего-то добиться от упрямого мага, но он лишь улыбался, стараясь запомнить каждое мгновение, когда она рядом с ним…

Глава 23

Тётя Петт ходила совсем притихшая. Лите пришлось ей всё рассказать в мельчайших подробностях. Утаивать такое было бы неправильно. Мама была её сестрой. И если она, Лита, родителей не помнит совсем, то…

После того, что произошло, всё изменилось! Ей снились сны. Яркие. Солнечные. Рыжая лисица. Тихая, добрая улыбка отца и золотые волосы мамы — как будто тем, что она, наконец, исполнила оставленный отцом наказ — там, в мире мёртвых, родителям стало чуть легче. Теперь их смерть вовсе не тайна. Их убили. Убили, потому что они пытались что-то остановить.

Что? Почему? Одни вопросы.

— Где же мне искать ответы? Куда идти? — вздохнула Лита, шагая по разноцветным листьям — в последнее время она много бродила по лесу, тётя постоянно отправляла её за какой-нибудь травой, хотя запасов у них полно!

Просто Петунья Вербенсклетт старалась сделать всё, чтобы девочка восстановилась. Шутка ли, такое выдержать совсем юной колдунье! Тёте Румильде они втроём (Лита, тётя Петт и Мартиш Эрлин) решили пока ничего не рассказывать. Та и так слишком активно искала племяннице жениха из семей, что на хорошем счету при дворе.

Нашла время! Сейчас все мысли были лишь о том, как узнать о смерти родителей, вернуть уходящую из Виздрагоса магию и наладить продажу зелий — у них заканчивались деньги. Какое уж тут замужество! Хотя… О Мартише Эрлине она думала часто. Слишком часто…

После ритуала маг куда-то исчез. Как сквозь землю провалился! И Литу это беспокоило.

— Он — придворный маг, — успокаивал её Драг. — Не забывай! Некогда ему с тобой, веснушчатой, возиться! Он и так помог.

— А мне что делать? Я только знаю, что их убили.

— Знаешь, кто убил.

— И где, — кивнула ведьма. — Надо туда добраться! Если я доберусь до того места…

— То тебе это ничего не даст! — змей обвился вокруг шляпы, — Максимум, прикоснувшись к камням, закроешь глаза и увидишь всё, то же самое — гадюку, колдунью, пещеру. Какой в этом прок?

— Может быть, удастся найти что-нибудь, что…

— Лита, двадцать лет прошло! Двадцать!

— Что ты от меня тогда хочешь? — Лита не выдержала, бросила корзинку с травами и уселась под деревом.

Осень. Холодно. Изо рта вылетает крошечное белое облачко густого тумана. Ручей весело журчит в низине, крейны побагровели — кровавые листья делают лес нарядным, ярким, и каким-то…тревожным. Словно вот-вот должно что-то случиться — судьбоносное, неизбежное…

— Тебе надо прийти в себя.

— Я только это и слышу! Вы все твердите одно и то же — мне надо успокоиться, набраться сил. Я такое пережила… Я спокойна. Ясно? Полна сил. Я хочу действовать! — она вскочила, схватила прутик и принялась хлестать им по голым кустам, сбивая последние листья…

Девушка била по веткам, а они отскакивали, раздирая в кровь лицо и руки, но ей было всё равно! Злость. Боль. Безысходность. Всё навалилось сразу, а потом пыльным, бешеным смерчем поднялось в груди, заставляя плакать, кричать и бить, бить вновь и вновь эти ветки, пока сильные, тёплые мужские руки не прижали к себе…

— Тише, тише…

— Ты?! Где ты был? Почему ты меня оставил?

Она набросилась на мага с той же силой, что минуту назад на кусты — била кулаками по груди (больно-то как, из камня он сделан, что ли?), кричала, чтоб он больше никогда, никогда-никогда не смел оставлять её одну! От слёз уже ничего не было видно. Она почувствовала, как в рот льётся что-то терпкое. Конечно, если она сосредоточится, то сможет распознать состав, но сил не было. Тело обмякло, она повисла у мага на руках и затихла, всхлипывая, медленно проваливаясь в сон…

Мартиш Эрлин нашёл ведьму и змею случайно. Собственно говоря, он шёл в домик Петуньи, но решил побродить по лесу — любимое время, когда краснеют листья крейнов. Увидев девчонку, с остервенением хлеставшую прутиком ни в чём не повинные кусты, остановился.

Он сразу понял, в чём дело. По-другому и быть не могло. После такого. Успокаивающего и сонного зелья — полные карманы. Всё это время он варил их, чтобы принести девчонке — её тётка так не сварит. Хотя она, безусловно, лучший зельевар Виздрагоса. Магия осталась лишь в маленькой полуземлянке Петуньи Вербенсклетт. Почему? Пока он этого ещё не понял. Зато понял другое. Давно понял. Магия покидает этот мир, и скоро он просто исчезнет. Его мир исчезнет! Просто… растворится до того как он наконец найдёт то, что искал.