Орхидея съела их всех - Скарлетт Томас

Бриония не покупает в “Селфриджес” одежду, для этого она чересчур толстая. Зато здесь есть для нее множество других вещей, и главная из них (и с недавних пор любимейшая) – туфли. По счастью, тридцать девятый размер всегда в наличии. Да и кроме туфель хватает всякого: сумки, шарфы, украшения – существует так много товаров, у которых вообще нет размера. Казалось бы, это должно сильно облегчить процесс покупки, но… Брионии приходится ждать около семи минут в “Марни”, пока худая и красивая (но дурно воспитанная) продавщица ходила узнать, нет ли у них сумки с цветочным принтом без вот этой странной полоски. Продавщица сообщила, что сумки без полоски нет, и спросила, не хочет ли Бриония купить вот эту – с полоской. За сто девяносто пять фунтов. Эм-м, понятно. С полоской. Нет, спасибо, тощая зараза! Вперед – к обувным галереям и в “Праду”, но лишь бы не натолкнуться там на Клем и Беатрикс. Ботильоны, ботильоны. И куда запропастилась эта их чертова продавщица? Бриония вздыхает, закатывает глаза и вздыхает снова. Продавщица откуда ни возьмись появляется:

– Здравствуйте. Как у вас дела?

Это азиатка с детским голоском. Так всем рада, аж светится.

– Спасибо, хорошо.

Но уже в следующую секунду продавщица уходит поправлять туфлю на одной из полок, как будто… Словом, как будто Бриония слишком толстая и недостаточно модная и живет не просто в пригороде, а где-нибудь далеко за пределами четвертой зоны, в дремучем МУХОСРАНСКЕ, где пара “хантеров” стоит какую-то сотню фунтов и считается дорогой обувью, тогда как ботильоны “Прада” продаются за пятьсот и… Бриония вздыхает и закатывает глаза немного выразительнее, чем в прошлый раз.

– Вам помочь?

– Вообще-то да, я хотела купить вон те ботильоны.

Видала, радостная тощая козявка, ты там что-то ДУМАЕШЬ в своей крошечной голове о людях, которые сюда приходят, а люди-то эти оказываются БОГАЧАМИ, и тебе приходится выполнять их просьбы, независимо от того, толстые ли они и где именно живут. Ясно?

– Вы хотите мерить?

– Я хочу КУПИТЬ. Тридцать девятый, пожалуйста. Только побыстрее, я спешу.

– Вы хотите купить и не мерить?

– А разве в магазинах это не положено?

О боже. Она превратилась в собственную бабушку. Ну и ладно… Бриония, конечно же, примерит ботильоны в туалете и вернет их, если не подойдут. Она не настолько пьяна, чтобы забыть о том, что в ее комнате для eBay больше не осталось места для новых вещей, новых промахов, новых неудачных покупок. А когда спускаешь одним махом пятьсот фунтов, это так хорошо бьет по мозгам, что иногда бывает даже полезно сдать вещь обратно, и тогда тот же прилив удовольствия можно ощутить еще раз, но по-новому: это сродни тому, как люди идут проблеваться, выпивают стакан воды и начинают пир заново. Сама-то Бриония, разумеется, никогда не провоцировала у себя рвоту. И все-таки, как ни крути, ботильоны прекрасны. Идеальной формы и на каблуке, причем каблук не слишком высокий. И сделаны не из какого-нибудь старого клочка кожи, который валялся без дела; нет, специально для них кожу содрали с мягонького новорожденного животного, а потом проткнули сотнями серебристых гвоздиков. Ну да, каблук, пожалуй, все-таки высоковат, но тут еще и платформа, так что высокий каблук не так уж страшен. А на мыске – дырочка, через которую видны пальцы, очень в духе сезона весна-лето 2011. Возможно, не слишком удобные, но от машины до бара уж как-нибудь дойдешь.

Бриония расплачивается. Делает глубокий вдох. Безумным торнадо на шатких ногах несется вниз по лестнице: в одной руке – пакет из “Прады”, в другой – “Малберри” и “Крем де ла Мер”. Она направляется в магазин “Вивьен Вествуд”, где достает свой белый айфон и показывает продавщице фотографию журнальной страницы с безупречным шарфом из коллекции “Займись делом” со смешанным составом: шелк/шерсть. Продавщица отправляет ее в ДРУГОЙ бутик “Вивьен Вествуд”, до него тащиться черт знает как далеко, на верхний этаж, но там Брионии попадается изумительный продавец-мужчина, который при виде нее расплывается – да-да, буквально расплывается! – в счастливой улыбке.

– У вас есть такой? – спрашивает она и с дерзким видом протягивает ему телефон, на секунду почувствовав себя кем-то вроде Кейт Мосс или, может быть, стилиста Кейт Мосс, или дальнего знакомого матери стилиста Кейт Мосс, но уж точно с видом человека, живущего в Лондоне и занимающего такую должность, которая обязывает питаться одними сашими, а в обеденный перерыв ушивать себе одежду, покупать колготки и оплакивать минувшую любовь.

Продавец берет у Брионии айфон. Внимательно изучает картинку.

– Ой, – говорит он, и щеки его слегка розовеют. Совсем как в жизни, когда показываешь человеку из плоти и крови фотографию котенка. Но за этим “ой” ничего не следует. Продавец просто продолжает смотреть на экран телефона.

Если бы торнадо или огромное грузовое судно имело брови и было способно их удивленно поднять…

– Ой? – переспрашивает Бриония.

– Какой красивый, – поясняет продавец.

– Вот и я так подумала. Поэтому, собственно, я и решила, что, пожалуй…

– А я по глупости таких не заказал. Но теперь… мда.

– Мда? – опять переспрашивает Бриония.

– Теперь-то я вижу, что напрасно их не заказал. Вам бы такой очень пошел.

– Благодарю вас.

– Вам просто необходим этот шарф.

– Точно.

Он вдруг взмахивает головой, немного резковато.

– Вы ведь наверняка знаете, где находится главный магазин “Вивьен”, правда?

– Ну да, конечно… Но только…

– Я напишу вам номер телефона – на случай, если захотите сначала позвонить. Или, может, он у вас уже…?

– Не в этом телефоне, к сожалению.

Продавец походкой от бедра направляется к прилавку, достает желтую карточку и начинает выводить на ней номер черной ручкой “Муджи”. Затем протягивает карточку Брионии с таким видом, будто воспринимает ее всерьез и верит в то, что она в самом деле намерена купить этот шарф. Наверное, со стилистами и дизайнерами всегда обращаются именно так. А с Брионией такое впервые. Обычно ее разговоры в модных магазинах заканчиваются слезами, проклятьями в адрес продавцов и списанными с карты крупными суммами – от пятисот до полутора тысяч, ведь им нужно доказать, что лучше быть богатой и толстой, чем худой, но продавщицей (хотя даже сама Бриония так не считает). Она вдруг понимает, что не в состоянии сдвинуться с места. Это единственный продавец, с которым она смогла, смогла…

Но она, конечно же, не пойдет ни в какой магазин “Вивьен Вествуд”! Не больно уж он ей нужен, этот шарф. Просто ей нравится показывать людям фотографии из своего телефона и спрашивать: “У вас есть такое?” Правда, теперь придется притвориться, будто она уходит из “Селфриджес”, если она намерена продолжить это восхитительное… И, понятно, единственный способ притвориться, что уходишь из “Селфриджес”, – это действительно уйти, но она не собирается этого делать, пока не съест четырех пирожных и, возможно, еще парочки бутербродиков, которые тут подают вместе с пирожными. И пока не выпьет бокала шампанского. Или, может, двух. Если бы шарф был ей позарез нужен, она ушла бы немедленно. Полетела бы на Кондуит-стрит (адрес он там на карточке тоже написал) на волшебных крыльях, и пакеты из “Прады”, “Малберри” и “Крем де ла Мер” ничуть не мешали бы – разве что самую малость тянули бы вниз, к земле.

– Спасибо, – говорит она. – Я, пожалуй, в самом деле позвоню. Я встречаюсь с бабушкой и кузиной, чтобы вместе выпить чаю, а до этого еще нужно забежать в “Селин”. Там у них такая…

Продавец смотрит на нее с таким заговорщическим видом, что Бриония хихикает. Когда она в последний раз хихикала?

– Там у них такая сумка… – продолжает она.

– О боже! Вы, наверное, про их новый желтый клатч из змеиной кожи!

– Как вы догадались?

Вообще-то она имела в виду хозяйственную сумку телесного цвета, но какая разница.

– “Бостон” у вас уже наверняка есть?

– Конечно.

– О, – продавец благоговейно умолкает. Слегка закатывает глаза. Снова немного краснеет. – На “Бостон” заведен лист ожидания, и я знаю людей, которые до сих пор ждут своей очереди. Ваш какого цвета?

– Ну…

– Не отвечайте! – он несколько секунд вращает глазами, изображая ясновидящего, но, так и не угадав цвет, хмурится.

Бриония со смехом его выручает:

– Телесный!

Наверняка они бывают и телесные. Телесный цвет есть у каждой модели. Ну или какой-нибудь оттенок, который при желании сойдет за телесный – в зависимости от того, какого цвета у тебя кожа, какой цвет ты считаешь телесным или каким, по твоему мнению, ему следует быть, этому телесному.

– О боже.

Итак, в “Селин”. Клатч, о котором упомянул продавец “Вивьен Вествуд”, стоит, вообще говоря, тысячу фунтов, но Бриония его покупает, потому что, ну понятно же, его хотят буквально все, а у нее как бы есть деньги, так почему бы не купить? Бриония на секунду задумывается о банковских счетах, но мысль эта кажется такой неуместной посреди всего этого счастья и прекрасного дня, и Бриония гонит ее прочь. А еще она решает больше не думать о том, что телесная хозяйственная сумка была ей нужна для того, чтобы носить в университет книги, если, конечно, оказалось бы, что она стоит не дороже пятисот фунтов, и если бы можно было выдать ее за “вещицу из «Праймарка»”, чтобы не шокировать остальных студентов. И еще она решает не думать о том, что, честно говоря, ей некуда ходить с желтым клатчем из змеиной кожи, как бы красив он ни был. Но, выпив чаю с булочками (во время которого Бриония в конечном итоге выпивает три бокала шампанского, но, ясное дело, это маленькие бокалы), она снова воспрянула духом. А уходя из “Селфриджес”, она думает (и это ужасно смешно, но в то же время так удивительно!) – она думает о Ницше! Это в очередной раз доказывает, что, если ты весь день ходишь по магазинам, пьешь и ешь, то совсем не обязательно глупеешь и превращаешься в унылое ничтожество – наоборот, удовольствия подводят тебя к дионисийской ГРАНИ и помогают разглядеть то, чего не видят простые смертные. Ты больше не испытываешь робости. Робкие люди шныряют туда-сюда, подобно мелким зверькам, и смотрят лишь на вещи с ярлычком “РАСПРОДАЖА”, они одеваются в куртки с капюшоном, дешевые кеды и ВИСКОЗУ. Они заказывают себе одежду по каталогу и в интернет-магазине “Пикокс”. У них не хватает ни дерзости, ни денег на то, чтобы покупать себе вещи из змеиной кожи, и они слоняются тут и ЧТО-ТО ПОКУПАЮТ, хотя всем известно: половину денег, оставленных в “Селфриджес”, люди отдают за атмосферу, которую эти покупатели мелкого пошиба, по правде сказать, разрушают одним своим присутствием, а ведь когда все мы умрем, что останется, кроме атмосферы? Разве есть что-нибудь важнее, чем то, как ты себя чувствуешь? А в настоящий момент Бриония чувствует себя охренительно. Просто зашибись.