Компас и клинок. Книга 1 - Рейчел Гринлоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да где же все остальные? Где Сет? Где та женщина, которую я видела перед тем, как в глазах потемнело?
– Положим, я заинтересованное лицо.
Он убирает руки в карманы, и я рассматриваю, во что он одет, изучаю смутный контур лица. В поисках подсказок, кто он и зачем пришел. А еще – как он просочился в комнату сквозь стену.
– Как ты нашла тот сундук?
Я удивленно моргаю. Откуда ему знать, что мама мне оставила на дне океана?..
– По чистой случайности.
– Без посторонней помощи?
– Просто врожденное везение.
– Ну что ж. Видимо, мы не сдвинемся с места без… убедительных доводов.
Сердце колотится как сумасшедшее и рвется из груди, когда он, оттолкнувшись от стены, подходит ко мне. На секунду мне удается разглядеть его лицо. И хотя оно наполовину скрыто в тени, его черты мне явно знакомы. На первый взгляд даже прекрасны. Я уже его встречала.
– Откуда ты? – пытаюсь я его отвлечь, отодвигаясь, насколько могу.
Мне бы только вспомнить обстоятельства нашей встречи.
– Может, сперва ответишь на мои вопросы, а взамен я расскажу, откуда я сам?
Я делаю вид, что раздумываю над его предложением, а сама смотрю, как тени вокруг сгущаются, покрывая мои голени и подбираясь выше, к самым бедрам…
– Нет, – ощериваюсь я.
– Ответ неверный.
Тени подскакивают выше, давят на меня со всех сторон, и едва я успеваю сделать вдох, как бархатная тьма заглатывает меня целиком, и я задыхаюсь…
– Отвечай.
Тьма вгрызается мне в глотку, затекает в легкие, словно яд, разливаясь по венам…
Эти тени, то, как он прошел сквозь них в комнату. Это истинная магия. Чистая и необузданная. Наподобие витавшей в воздухе магии, какую я учуяла на Энноре.
Точно, Эннор.
Этот юноша… тот самый, что меня выслеживал. Дразнил меня своими темными ресницами и лукавой ухмылкой, своей убийственной походкой, а потом еще подсказал мне, где нанять команду.
Это он.
За дверью тихонько звякает связка ключей. Затем раздается свист, и замок открывается. А тени тут же рассеиваются.
Я кашляю, как будто чуть не захлебнулась, и с облегчением хватаю ртом воздух. Озираясь, я ищу глазами юношу и мглу темнее бархата… но его уже и след простыл. В глаза мне бьет свет фонаря в чьей-то пухлой руке.
И я ловлю на себе взгляд обыкновенных серых глаз.
– Девчонка очнулась! – окрикивает он кого-то через порог и снова оборачивается ко мне. – Вставай, у капитана к тебе разговор.
– А парень, который только что тут был…
– Нет тут никого, только ты.
Он подносит к моим щиколоткам нож и разрезает веревки.
Не успеваю я как следует встать на ноги, а он уже выволакивает меня из кладовки, подальше от глазастых теней. Мужчина с фонарем подталкивает меня в спину, чтобы я скорей шагала вперед. Я пытаюсь запомнить наш путь. Но в змеящемся по чреву корабля низеньком коридоре нет ничего, кроме закрытых дверей и прибитых к стене фонарей.
Мы останавливаемся у двери в конце коридора перед висящей на двери латунной табличкой с мерцающей гравировкой:
«Капитанская каюта».
Мужчина протягивает руку над моим плечом и стучится.
– Входите.
Небрежно развязав мне руки, он толкает меня за порог, и дверь за мной закрывается. Я поворачиваюсь и, потирая занемевшие запястья, разглядываю капитанскую каюту.
Одна стена усеяна перламутровыми ромбовидными окнами, и за ними простирается небесная синева. Другую стену загромождают полки с книгами в темно-красных переплетах и скатанными пергаментами, торчащими из каждой щели. Посреди каюты начальственно высится полированный стол, начищенный до зеркального блеска, с виду даже влажный на ощупь.
Взгляд мой падает на конторку возле окна, за которой сидит та самая рыжеволосая женщина. Она откидывается на спинку кресла, и я вижу, что стол перед ней завален картами и чернильницами. А посреди всего этого беспорядка лежит лист пергамента.
Мамина карта.
– Что вам от меня нужно? – спрашиваю я, стараясь не смотреть на конторку, хоть мне и хочется сейчас же схватить карту и кинуться в распростертые объятия моря.
Для нее, насколько я могу судить, эта карта представляется пустым листом пергамента, как и сказала сирена. Но судя по тому, что она его сразу не выбросила, эта женщина знает: перед ней не обычный пергамент.
Словно прочитав мои мысли, она с играющей на губах улыбкой наклоняется и по-хозяйски накрывает карту рукой. Ногти у нее накрашены под цвет волос.
– Мира. В другой жизни мы бы уже давным-давно познакомились. И наверняка бы стали друзьями. Или даже союзниками. Такая жалость.
Я невольно делаю шаг вперед.
– Что вы хотите этим сказать?
– Как прискорбно, что ты меня совсем не узнаёшь. И что твоя мать решила не прививать тебе наш образ жизни. – Она обводит каюту рукой и, сжав ее в кулак, подносит к самому сердцу. – А вместо этого решила укрыться на вашем крошечном печальном островке.
Нахмурившись, я делаю еще шаг вперед и опускаю руки на спинку стула во главе стола.
– Твоя мать была мне очень дорога. – Капитан постукивает пальцами по пергаменту. – И она мне кое-что оставила. В этом подводном могильнике, откуда была родом.
– Как…
Я сглатываю и отбрасываю все воспоминания и мысли о маме. Все до последней, пока не остается только отец. На пляже. И его печальный взгляд. Ради него я здесь, стою перед капитаншей. Ради него мне нужна эта карта со скрытыми в ней тайнами.
– С чего вы взяли? Это же просто пергамент. Самый обыкновенный.
– Мы обе знаем, что это неправда, моя дорогая, – женщина улыбается и, сощурившись, указывает на стену у меня за спиной, – ведь она оставила мне подсказку.
Я оборачиваюсь, и по спине проскальзывает тихий ужас. Вот и доказательство. Огромная, широкая карта, изображающая Везучие острова и Арнхемское побережье. Хотя и не настолько подробная, как та, что мама оставила мне. И на этой ничего не движется, не предвосхищаются приливы, погода. Не показываются грядущие бури. На первый взгляд обыкновенная карта, как на любом встречавшемся нам корабле.
В правом верхнем углу я замечаю компас, обвитый полутенями и волнами. А то место, куда я ныряла, куда привел меня Сет, отмечено звездой.
– Эту звезду она нарисовала для меня, – говорит капитанша.
Я подхожу к настенной карте, и кровь вовсю стучит в ушах.
– Это мне мама оставила координаты. И карта была предназначена мне.
Я кончиками пальцев прикасаюсь к звезде, темно-синей с золотыми крапинками. Звезда точь-в-точь как в маминой записной книжке, о восьми концах. В голове, в груди зарождается рев, перекидывается на голову, и я закрываю глаза, ощущая во рту привкус пепла.
Привкус лжи.
– Она не ваша. Эта карта. Быть такого не может. Мама бы не стала это вам рисовать, – шепчу я и очерчиваю пальцем контур звезды.
Рев в голове все нарастает, громыхая разрядами молнии, будто внутри разразилась свирепая буря. И в этот самый момент, стоя перед настенной картой, я понимаю, что это за капитан. Та женщина с плакатов о розыске, развешенных отсюда вплоть до Дальних островов. О которой даже Брин не смеет говорить. Настолько она безжалостна, настолько бесчестна, что присвоила себе торговые пути, перерезая глотки и сжигая корабли, пока от них не оставались лишь призраки на воде.
Капитан Реншоу.
– Она моя, и это правда, Мира. А теперь мне только и осталось, что заполучить каплю твоей крови.
Дверь за спиной со скрипом открывается, и я замираю. Едва я перевожу взгляд вправо, как на плечи мне ложится пара рук. И меня толкают на конторку. Я лихорадочно моргаю, и сердце едва не выпрыгивает из груди.
– Сделай надрез на пальце.
Вывернув мне руку, мужчина проводит лезвием по коже, и я морщусь от боли. Кровь быстро набегает и уже стекает с ладони.
– Вытяни руку над пергаментом.
Две капли, а за ними и третья расплываются на бумаге цвета слоновой кости. В ушах пульсирует кровь, а глаза от внезапной боли застилают слезы. Я оглядываюсь на Реншоу, и меня пробирает ужас от ее кровожадного взгляда. Может, мама ей когда-то и доверилась – возможно, именно на этом корабле контрабандистов много лет назад она и прибыла на Розвир, – но я совершенно уверена, что эта капитанша не была ей другом.
Реншоу шипит и, склонившись над картой, изучает сгибы пергамента, впитавшие мою кровь.
– Этого мало, мало…
Сирена сказала, что люди с ведьмами увидят просто чистый лист. Но не говорила, что моя кровь им как-то поможет.
Вот только Реншоу этого не знает. Как и не знает, что я вижу на пергаменте карту. Она почему-то считает, что пергамент
