Монстр из прошлого тысячелетия - Андрей Еслер

— Не говори того, чего не знаешь, — на этот раз в разговор вступил староста, опередив зло блеснувшего глазами Морока. — Ты слишком юна, чтобы хоть что-то понимать.

— Моего возраста достаточно, чтобы различать добро и зло. А вот вам давно пора понять, что вы скоро добьетесь своей цели, останетесь одни! — с жаром выкрикнула Марго, чей голос сорвался на последних словах.

Дальше никто не успел понять, что произошло. Случилось сразу несколько событий. Взревел раненным зверем Морок, занёс меч и опустил его на тонкую фигурку сестры Тёмного.

Бросился вперёд Ярополк, наконец-то обнажив клинок. Звякнула сталь, вспыхнуло сияние силы, богатыря откинуло в сторону и вот уже второй удар грозит разрубить Марго на две части.

Молот кинулся было в сторону дерущихся, но строй староверов сомкнулся, отделяя его от подопечной.

Он с ужасом наблюдал, как сталь приближается к телу девушки. Но на его пути появилась сияющая фигура кота, Мальгус проявился и волна ветра, плотного как камень, защитила Марго.

Но Морок не успокоился, он сложил руки в жесте изгнания, буквально разрывая Мальгуса на части. Послышался рык выкинутого из реальности астрального спутника.

Теперь между Мороком и нахалкой больше не было препятствий. Староста хмурился, но не вмешивался. Замах, лезвие летит в сторону отступающей Марго и…

Время замирает.

Нет, не время, просто люди оцепенели от сильного холода. Изо рта Марго вылетает облачко пара, а перед ней на промерзшей земле появляются следы ступней, рядом с которыми землю мнут другие, следы огромных лап.

Вязь морозных отпечатков направляется в сторону Морока, непонимающе крутящего глазами, но не способного пошевелить и пальцем.

Когда цепочка следов приближается к староверу вплотную, стальной шлем на его голове, поверх которого лежит морда медведя, начинает сминаться. Слышится звук рвущейся плоти, не похожий ни на что и голова Морока отделяется от тела, а затем резкий рывок и она катится к ногам старосты.

Староста не двигается, он не может. Голова ударяется о его ноги. А следы уже ведут к нему. Понемногу из воздуха появляется фигура человека, обретает плоть с каждым шагов и в отличии от прошлого раза в ней есть человеческие черты.

Перед старостой встаёт воин, чёрные брови, худое грубое лицо, двухметровый рост и тёмные как ночь доспехи.

— Не я принёс смерть в этот мир, — звучит холодный голос. — Но я заберу твою жизнь, чтобы разменять её на тысячи смертей моих врагов. Ты либо со мной, либо против меня, выбирай, старик.

Староста вдруг начинает двигаться. Он осеняет себя крестом и встаёт на одно колено.

Фигура не обращает на это внимание. Тёмный поворачивается к остальным воинам. Его взгляд делает почти почти полный круг, там где он падает, люди склоняются.

Не от чудовищной силы, опустившейся им на плечи, а от страха.

Глава 13

Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко, не будь

Тело, оставленное за много тысяч, а может и миллионов километров, призывно сияло. Свет видел лишь я, как и тонкую связь, нить во мраке, по которой и летел, набирая скорость. Маленькое представление, разыгранное для людей моего мира, потребовало слишком больших энергетических трат.

Сознание спешило отключится, даже в бестелесном виде, не выдерживая нагрузки. Быстрее, ещё быстрее. Разогнанный до предела, держу перед взором тающую нить, дрожащую, как гитарная струна. На последнем издыхании добираюсь до физической оболочки, открывая глаза уже тут, в изнанке мира ангелов.

Организм бьёт крупная дрожь.

Пот стекает по лбу, заливая глаза.

Искра в груди почти погасла, по телу волнами идёт мороз вперемешку с жаром. Неужели всё так плохо? Неужели это последнее приключение грозы мира демонов и мира людей? Я не верю. Уши улавливают уже забытый писк со стороны пустого. Дьявольское создание так и не подохло, продолжая озарять пещеру мерными всполохами света.

Сил на то, чтобы собраться, нет. Может быть, твари уже закончили трапезу и ищут чего-то ещё? Например, вкусного человека — всё-таки деликатес. Глаза закрываются, веки становятся неподъёмными, закрывая обзор против моей воли. Когда наконец перестаю сопротивляться, сознание начинает уходить, и я вижу свет. Такой яркий, что пробивается через сомкнутые веки. Конец тоннеля? Всё возможно.

* * *

Следующее пробуждение было самым радостным в моей жизни. Потому что оно доказывало — я всё ещё здесь. Не среди райских кущ, не распиваю амброзию с погибшими собратьями, а просто валяюсь в глубине старого логова неизвестной твари. Тело окоченело от холода. Органы восприятия понемногу начинают включаться. Нос улавливает знакомый смрад, оставшийся после зверя. Спина чувствует неровную поверхность импровизированной кровати. Открываю глаза. Зрение не сразу приходит в норму, но спустя считанные минуты тьма расступается, выпуская из своего плена стены пещеры и светлое пятно выхода. Судя по всему, на улице глубокая ночь. Я не слышу тварей, которые вот ещё несколько часов назад развлекали меня утробными звуками. Это радует. Вот только кроме возни зверья, я не слышу и писка пустого. Подох таки, курилка?

Еле-еле поднимаюсь. Источник без моего участия заполнился под завязку — всё-таки местный энергетический фон даст фору любому другому. Ещё бы без моего участия энергия восстанавливала тело. Было бы совсем замечательно. Но увы, что имеем, то имеем.

Встаю на колени, упираясь руками в сырую землю вперемешку с камнем. Тело выгибается дугой, все четыре точки опоры подгибаются, и я падаю лицом вниз. Вот жеж срань. Совсем забыл, сколько я тут провалялся. После такой сиесты закономерно затекло всё, от пальцев ног и до макушки. Вслед за этим энергия, наполняющая тело, мгновенно разогнала кровь и исцелила микроповреждения. Только вот я не был готов к такой терапии.

Ещё немного пролежав, покорно ожидая, пока мышцы отойдут, резко поднялся, выплёвывая изо рта набившийся туда мусор. Растёр лицо руками и негромко выругался. Ощущения уже возвращались к норме. Ноющая боль в каждой клетке тела отступала, а вот тревога поднималась, неуклонно, как восходящее к зениту солнце. Где сраный Пустой? И почему меня это так беспокоит?

Обыскав пещерку, не нашёл странное существо. Это немного успокоило: может, просто растворился, а может, ожил, увидел меня лежащего без сознания и, руководствуясь старой мудростью «лежачего не бьют», попросту пошёл домой. В любом случае, мне же лучше. А вот выбираться надо. Тем более желудок стал напоминать о себе непримиримым урчанием. Если без сна я мог обходиться довольно долго, то