Под русским флагом - Отто Свердруп

Спиртное помогло – настроение у божка улучшилось, и он указал, что вор – ссыльный. Но тот наглым образом все отрицал, ничего добиться от него не удалось. Однако он рассказал по секрету некоторым русским, что действительно взял серебряный рубль, потому что самоедам он все равно не пригодится. В результате доктор Тржемесский уладил дело так, что обе стороны остались довольны. Он дал семье самоедов рубль и приказал хорошо за ним присматривать, чтобы снова не потерять свое сокровище.

История с кражей так расстроила старичков-самоедов, что мы боялись за их состояние. Самым ужасным для них было то, что божок, получается, соврал. Он ведь ясно указал, что вор – ссыльный!

Юго-западный сильный ветер по-прежнему не стихал, начался дождь и мокрый снег. Мы с удовольствием бы снова поохотились на гусей, но погода явно не располагала к этому. Тем не менее мы с Хансеном сели в лодку и поплыли. Мы двигались на восток вдоль берега и в лагунах действительно видели много птицы, но лед не давал нам подойти на расстояние выстрела. Когда мы решили, наконец, вернуться домой, то не смогли управлять лодкой против ветра – нам пришлось вытащить ее на берег и так, в конце концов, добираться домой.

6 августа я снова отправился на гусиную охоту, и на этот раз взял с собой четверых ребят. Мы воспользовались одной из наших промысловых лодок. Нам пришлось тащить ее до конца лагуны, это была тяжелая работа, но мы справились. Затем на веслах вошли в лагуну с восточной стороны. Но лед лежал так плотно к берегу, что продвигаться было трудно. Сильный ветер и плохая видимость вкупе с дождем и мокрым снегом еще больше ухудшили условия охоты, но когда мы вернулись домой к полуночи, то принесли с собой добычу из 274 гусей, затратив на это 65 патронов.

После обеда в субботу, 8 августа, Транзе, Мюре, Йоханнес, Нильсен, Георг и я отправились на восток в моторке, взяв на буксире еще и одну из промысловых лодок, чтобы закончить топосъемку и заодно немного поохотиться на гусей. Дул сильный ветер с востока, небо затянуло облаками. Лед начал отходить от берега, так что мы хорошо продвигались, но все же не смогли пройти мыс Двенадцати километров, поэтому оставили моторку и пошли на промысловой лодке на веслах дальше на восток вдоль берега. Нам попалось несколько гусиных стай. Пролив был свободен ото льда, на восток простиралась полынья, но ветер усилился до шторма, и вода кипела. В 11 часов вечера мы вышли на берег у мыса Штеллинг. Укрывшись за несколькими крупными камнями, мы приготовили себе ужин: три гуся, бекон и котелок отличного кофе.

Затем мы направились домой. Но это было очень тяжело: только прилагая все наши усилия, нам удавалось продвигаться вперед, дюйм за дюймом. Еле-еле добрались мы до мыса Двенадцати километров, когда, к нашей радости, увидели, что лед отошел от берега. Тогда мы с Йоханнесом взяли ноги в руки и сбегали за моторкой. Всех очень интересовало, сможем ли мы тащить на буксире нашу промысловую лодку при таком шторме. Да, нам это отлично удалось, и даже почти с той же скоростью, что и раньше.

В бухте было достаточно мелко, и когда шторм нагнал воду, то мы смогли значительно продвинуться вперед. При всем том наша лодка набрала столько воды, что мы едва удержали ее на плаву. Мы следовали вдоль берега по внутренней стороне бухты, но, несмотря на хороший балласт в 141 гуся, она постоянно грозила перевернуться. Мы добрались до судна только в 6 часов утра. Те члены команды, что были с нами, получили освобождение от работы на весь оставшийся день.

Сильный южный шторм принес с собой густой дым с дурным запахом. Он распространился, как туман, на весь берег и на море, он был везде, куда только ни падал наш взгляд. Все время, пока мы были на этом побережье, явление повторялось каждый раз, как только дул южный ветер. Наверное, где-то в глубине сибирских лесов был сильный пожар. Мне это напомнило атлантическое побережье Аляски, по крайней мере, условия, характерные для побережья той поры. Каждый раз, когда летом дул береговой ветер, приносило дым того или иного крупного пожара, хотя мы находились далеко в море, за несколько сотен квадратных миль.

9 августа русский и самоед вернулись к нам на судно и попросили еще провизии. Они получили все, в чем нуждались. Сахара они получили 16 кг, нашего лучшего масла – восемь кг, 32 кг хлеба, четыре кг чая, восемь кг соли, кроме того 1,2 кг пороха и семь упаковок спичек. Мы разрешили им также взять три спальных мешка с «Таймыра», которые принесли с собой русские.

Глава 17

Отплытие

11 августа подул легкий бриз с юго-юго-запада. Мы отвезли на берег то, что полагалось самоедам, взяли собак на борт и приготовились к выходу из нашей зимней гавани, чтобы затем направиться на Диксон.

Я написал для Бегичева инструкцию, попросил доктора перевести ее на русский и положил в жестяную банку, которую мы запаяли и повесили на гурии на мысу. По этой инструкции ему следовало оставаться на мысе Вильда до 1 сентября по старому стилю. Если Вилькицкий к этому времени не придет, то он, взяв четвертую часть провианта из депо с мыса Вильда, должен отправиться на северо-запад в бухту Заря. Там ему следовало ждать Вилькицкого.

В половине двенадцатого дня мы отправились в путь и вышли с места нашей зимовки.

Мы шли вдоль северной части островов до мыса Вильда. Сильный юго-западный ветер уносил лед от берега, так что путь был более или менее свободным, но дым с берега усиливался; когда лед немного сплотился, продвигаться вперед стало невозможно и нам пришлось пришвартоваться у большой льдины. Кругом наступила тьма египетская. В жилых помещениях на судне стало так темно, что нам для освещения пришлось запустить мотор. Ветер, принесший дым, не был резким – температура его достигала 10–11 градусов тепла.

На следующее утро прояснилось настолько, что мы смогли снова немного продвинуться, но лед все еще был плотным, так что нам пришлось идти по внутренней стороне всех островов, кроме острова Рингнес и островов Тилло. Плавание в этих водах было достаточно опасным, поскольку глубина менялась от 25 до 5 саженей. Острова Тилло мы прошли в 12 часов, но дым усилился настолько, что в половине второго нам пришлось снова встать у большой льдины. В половине пятого мы отправились вперед, взяв курс на крупный торос, стоявший на мели. Сильное течение несло на юго-запад. Когда дым немного рассеялся, мы продолжили свой путь вдоль берега. К вечеру лед немного разошелся, и мы пошли быстрее.

В семь часов пришла телеграмма с «Таймыра», что оба судна вышли из бухты и теперь встали на якорь на северном берегу острова Таймыр из-за тумана (или из-за дыма?).

Ветер был также переменчивым. Иногда он дул с юга, и нам приходилось останавливаться из-за дыма, но случалось, что он дул вдоль берега, тогда мы хорошо продвигались вперед. Однако приличной скорости набрать не удавалось, хотя ледовые условия были благоприятными. В 10 часов вечера мы увидели острова Скотт-Гансена прямо по курсу, в 12 часов мы уже находились напротив их восточной части, но в половине третьего нам пришлось остановиться из-за льда и дыма.

Тем же утром мы встретили огромную, в несколько сот метров, льдину, на которой сидели семеро медведей. Один из них спрыгнул в море, но шестерых нам удалось взять, мы выбрались на льдину, притащили медведей к судну на санях, взяли их целиком на борт и освежевали на палубе.

Погода была хорошая, и ничто нам не мешало, кроме этого проклятого дыма. Он всегда появлялся, когда ветер дул с юга, но как только ветер дул с запада или северо-запада, погода прояснялась, и тогда мы могли видеть, что на севере много открытой воды. Мы тогда изо всех сил постарались отойти подальше от берега и попасть в чистую воду, и, по мере нашего продвижения на северо-восток, лед становился все слабее.

Около пяти часов утра на следующий день мы заметили пятерых медведей на большой льдине. Мы бросились туда, поймали всех пятерых и подняли на борт таким же образом, как и прошлым утром.

Во время нашего плавания на юго-запад мы много раз видели большие косяки палтуса, которые, похоже, шли вдоль берега на северо-восток.

14 августа мы находились на 74°58.6' с. ш. И 84°в. д. по Гринвичу. Мы смогли увидеть восточную часть островов Кьелльмана.

Мы продолжили свой путь на северо-запад, чтобы попасть в чистые воды, которые видели в той стороне уже несколько дней. Сначала дело шло с трудом, но по мере нашего продвижения лед становился все слабее и слабее, и, когда, наконец, мы выбрались из дрейфующего льда, то увидели перед собой огромное открытое море – на север и на запад, насколько хватало обзора. Мы взяли курс на бухту Диксона и в четыре часа дня, 16 августа, достигли своей цели.

Глава 18

Пребывание в бухте Диксона и выход из нее

Прежде, чем мы успели бросить якорь, на борт поднялся поприветствовать нас доктор Кушаков[73] с несколькими инженерами, которые работали здесь на строительстве радиостанции. Доктор Кушаков был, как известно, одним из участников экспедиции лейтенанта Седова на Землю Франца-Иосифа и зимовал там в 1913–1914 году. После смерти Седова он стал начальником экспедиции. Поздней осенью 1914-го он вернулся домой и теперь назначен начальником строительства радиостанции в бухте Диксона. Здесь будут строить несколько домов и обеспечат снабжение провиантом, на тот случай, если Вилькицкому придется зазимовать в этих краях со своим экипажем.