Молчаливая роза - Кейси Марс

— Договорились.

Коротко улыбнувшись, Стаффорд оставил ее и смешался с толпой.

Девон некоторое время наблюдала за ним. Блестящие иссиня-черные волосы и высокий рост выделяли Стаффорда из всех присутствующих. Впрочем, она не сомневалась, что, будь он среднего роста, она и тогда Не потеряла бы его из виду.

— Я принес еще шампанского. — Голос Майкла заставил ее вздрогнуть и мгновенно залиться румянцем от смущения и тайного чувства вины. Но тут же Девон вспомнила, что они больше не жених и невеста, и овладела собой.

— Благодарю.

— Ты решила наконец, какую картину купишь?

— Да. Мне нравится эта. — Девон ткнула пальцем в сторону полотна с работягами на берегу.

— Тогда плати за нее скорее. Пора отсюда выбираться. Клифф и Глэдис пригласили нас на коктейль.

Девон едва не выругалась. В окружении Майкла было несколько приятных людей, но теперь, на том уровне, которого он достиг, люди из друзей превращались в конкурентов и женщины тоже принимали деятельное участие в их дружбе-состязании. Клифф и Глэдис Корбин — мистер и миссис Деловая Америка.

Майкл, похоже, прочитал ее мысли:

— Да брось ты. Не так уж эти двое и плохи. Кроме того, они утверждают, что давно нас не видели и соскучились.

Девон неожиданно почувствовала скрывавшийся за всем этим подвох.

— Так ты, стало быть, не сказал им, что между нами все кончено? И они по-прежнему думают, что мы собираемся пожениться?

— А почему я должен был им говорить? Мое кольцо все еще у тебя, не так ли? Знаешь, Девон, расслабься. Все устроится наилучшим образом, вот увидишь.

Девон посмотрела на него с тоской во взгляде. Майкл всегда был уверенным в себе человеком — но не до такой же степени! Что, интересно знать, у него на уме? При мысли об этом Девон невольно вздрогнула. Майкл умел строить козни. И как это она забыла?

Купив картину, Девон договорилась с администрацией галереи, чтобы ее доставили на следующее утро. Как только они с Майклом вышли на улицу, она пожаловалась на непереносимую головную боль и попросила отвезти ее домой.

— Разрази тебя гром, Девон. И это в тот момент, когда Клифф и Глэдис готовы принять тебя в свои объятия. Они обидятся, помяни мое слово!

У Клиффа и Глэдис каменные сердца. Они не обидятся. Впрочем, вслух она сказала другое:

— Извини, Майкл, я просто к этому не готова.

Они в молчании доехали до старинного дома, где жила Девон. Майкл прошел вместе с ней в теплый, залитый мягким светом холл.

— Почему бы не подняться к тебе и не выпить чего-нибудь?

— Я же сказала, что неважно себя чувствую. Брови Майкла сошлись на переносице.

— Ладно, позвоню тебе на следующей неделе.

— Вот и отлично. — А я завтра напишу тебе, расскажу, как обстоят наши с тобой дела, и верну это проклятое кольцо.

— Доброй ночи, Девон. — Майкл попытался было ее поцеловать, но она отвернулась.

— Доброй ночи, Майкл.

Поднимаясь к себе, Девон не уставала задаваться вопросом — что же она находила в нем прежде? И еще она подумала, что, если бы домой ее провожал Джонатан Стаффорд, вечер мог бы сложиться совершенно по-иному.

Глава 8

Джонатан задумчиво стоял около окна квартиры Акеми. Двадцатью этажами ниже мелькали, словно жучки, крохотные автомобили и сновали похожие на муравьев люди, сталкиваясь и расходясь в разные стороны. При этом они ничуть не становились друг другу ближе, а продолжали вести жизнь, исполненную одиночества и отстраненности, точно такую же, как и у него. Стены зданий сверкали россыпью переливавшихся огней, придавая видимость праздничности чернильной холодной ноябрьской ночи.

— Тебе и выпить не хочется, дорогой? — спросила Акеми. — Вино помогло бы тебе расслабиться. — На ней было то же самое, отороченное золотой каймой платье, которое она надела для вечера в галерее «Интрепид».

— Нет, я и так выпил куда больше, чем следовало. — Стаффорд смотрел вниз, переживая заново события этого вечера. Погруженный в свои мысли, он отошел от окна, устало опустился на диван и вытянул перед собой ноги.

— Она очень хорошенькая.

— Кто? — на всякий случай спросил Стаффорд, хотя отлично знал, о ком речь.

Акеми улыбнулась.

— Девон Джеймс. Она писательница, да?

Джонатан кивнул:

— Да. И весьма известная.

Женщина встала у него за спиной и принялась массировать ему плечи.

— Она тебя привлекает. — Расстегнув пуговицы у него на рубашке, Акеми положила руку на обнаженную грудь. Она потянулась к нему, и ее черные, как ночь, волосы коснулись его щеки. — Почему бы тебе не закрыть глаза и не представить, что я — это она?

— Что такое? — воскликнул Джонатан, едва не вскочив с дивана.

— А что? Это чрезвычайно волнующая процедура. — Акеми пожала плечами, продолжая гладить его обнаженную, покрытую колечками тонких черных волос грудь. — Только представь себе, какая она высокая, светловолосая и влекущая. У нее мягкие, чуточку припухшие губы. И это она касается твоего тела, а не я. — Другая рука Акеми скользнула по его телу вниз к молнии брюк. — Думаю, тебе не составит большого труда это представить, — я видела, как ты на нее смотрел.

Джонатан остановил ее руку.

— Не надо, Акеми.

Маленькая японка выпрямилась и посмотрела на него с подозрением.

— Что случилось?

Стаффорд молча поднялся с дивана.

— Джонатан? — Озабоченность, слышавшаяся в ее негромком голосе, заставила его помедлить, но лишь на мгновение. Он подошел к стулу, на котором висел его темно-синий двубортный пиджак, и протянул руку, собираясь его надеть.

— Но это же только игра. — Акеми поднялась с дивана и следовала за ним, словно тень. — В такие игры мы играли с тобой и раньше.

— Знаю. — Чего только они не делали. Акеми владела десятками способов, позволявших продлить удовольствие. — Это не твоя вина. Это… — Он сунул руку в рукав пиджака и натянул его на свои необъятные плечи.

— Надеюсь, ты не собираешься меня покинуть? На улице премерзкая погода, и вообще уже очень поздно.

Он и в самом деле не собирался от нее уезжать. Просто ощутил какое-то странное беспокойство, которое с каждой минутой возрастало.

— Мне предстоит дурная ночь. — Джонатан и Акеми всегда были честны друг с другом, и он не видел причины для того, чтобы нарушать это правило сейчас. Но в чем заключалась истина? Неужели в том, что встреча с Девон пробудила в нем чувства, которым он не отваживался дать пока, названия? Не было сомнения в том, что при виде этой женщины кровь быстрее струилась в его венах и жаркой волной касалась сердца. И это необычайно тревожило его. — Мысли мои за тысячу миль отсюда — вот в чем суть. Я устал, мне надо поспать.