Лавандовое поле надежды - Фиона Макинтош

– Спасибо, – повторила Лизетта. – У вас есть дети?

Мадам Паскаль кивнула.

– Старший убит в бою. Младший угнан на работы в Германию. Вот уже восемь месяцев как. Надеемся, он вернется живым и здоровым.

Ненавистные принудительные работы, le Service du travaille obligatoire, введенные в начале года, пришли на смену прежней якобы добровольной службе. Каждую неделю в Германию угоняли сотни французов, вынужденных трудиться на благо рейха. Выбора у них не было.

– У нас есть дочь, – продолжила мадам Паскаль. – Она живет в Марселе. Ее мужа тоже угнали в Германию. Теперь растит нашу внучку одна. Я все уговариваю их приехать домой… Позволите вам что-нибудь предложить? Вы голодны?

– Спасибо, я не хочу есть, но если у вас найдется кофе, с удовольствием выпью с вами чашечку.

Лизетта помнила, что население Франции живет на скудном пайке.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласила хозяйка. – Несколько дней назад я испекла кекс. Уверена, вы сумеете проглотить кусочек.

Она захлопотала вокруг – приготовила кофе, отрезала фруктового кекса.

Было так приятно снова слышать французскую речь, пусть и с прованским акцентом!

– А подпольная работа, которой вы занимаетесь… Не боитесь, что вас разоблачат?

Мадам Паскаль фыркнула.

– Ну, расстреляют. – Она устало улыбнулась. – Я очень осторожна. И вы, не сомневаюсь, тоже будете осторожны, поэтому мы все доживем до завтра и продолжим сражаться. А его друг лучший во всей округе, – добавила она, кивнув на дверь. – Да. Я-то сама его не видела. Но он и впрямь хорош. Доставит вас, куда бы вам ни понадобилось попасть.

Мадам Паскаль поставила на стол чашечку с черной жидкостью, запахом и близко не напоминающей кофе.

– Слушайтесь его. И никому ничего не рассказывайте, мадемуазель Анжелина. Тогда вам никто ничего плохого не сделает.

Напиток, горячий и крепкий, поможет ей сохранить бодрость… Лизетта благодарно прихлебывала, грея пальцы о чашку. На вкус, правда, оказалось гадость гадостью.

Мадам Паскаль печально улыбнулась.

– Простите, у нас на юге больше нет настоящего кофе. Приходится жарить ячмень.

– Очень приятно, – солгала Лизетта.

– Иногда нам удается выменять кофе за кролика или курицу-другую, если заедет кто из Марселя, но, очевидно, даже дальше к югу кофе уже не осталось. Во сне мне иногда снится его вкус.

– Пайки скудные, – согласилась Лизетта.

– Немцы гребут все. Да и наша milice не лучше. Но дух наш им не ослабить, верно?

Лизетта приподняла чашку.

– Santé!

Несколько минут они пили молча, в уютной тишине.

– В соседней комнате стоит старая софа, – сказала мадам Паскаль. – Я постелила вам одеяло – и простите, что не зажигаю свет. Если что-то случится, из комнаты есть еще один выход – маленький потайной люк за софой. Выведет вас в амбар. Не выходите оттуда через дверь – поднимитесь по лестнице на чердак и вылезайте по крыше. Направо начнутся поля. Фрелон вас отыщет.

– Надеюсь, не понадобится.

– Лучше быть готовыми ко всему. Приказ Фосиля. Милиция может нагрянуть в любое время. С них станется застать нас врасплох в разгар праздника мадам Бернар.

– Мне очень жаль, что вы его из-за меня пропустили.

– Мне это только в радость, mademoiselle. Я ведь француженка. Мой долг – делать все, что я могу, пусть даже самую мелочь. – И она негромко добавила, сжав руку в кулак: – France libre!

Без одной минуты пять Лизетта расцеловала мадам Паскаль в обе щеки и вышла в холодный воздух спящего Сеньона. Хозяйка позаботилась напоить Лизетту перед дорогой горячим ячменным кофе и увязала в платок немного хлеба и козьего сыра, а в карманы пальто сунула яблоко и грушу.

Фрелон уже ждал девушку на улице.

– Не стоит благодарности, – прошептала мадам Паскаль в ответ на теплые слова гостьи.

Лизетта еще разок крепко обняла ее напоследок и зашагала во тьму.

– Пойдем туда, через холмы, – показал Фрелон. – На окраине соседней деревни нас ждут телега с лошадью.

– А что там, внизу? – поинтересовалась Лизетта, глядя вдаль, где пробивались слабые огоньки.

– Апт. Не самое подходящее место в эти дни. Так и кишит немцами. Идем. Фосиль ждет, а я не хочу, чтобы нас тут увидели.

Выбравшись за пределы прелестной деревушки, они начали долгий подъем в холмы.

Вдали от людей Фрелон стал заметно спокойнее.

– Вам удалось хоть немного поспать, mademoiselle?

– Зовите меня Анжелиной. Да, подремала пару часов.

– Хорошо. Сегодня погода будет получше. Славно, что мы вышли так рано. Эй, позвольте, я понесу ваши вещи.

– Нет-нет, спасибо.

– Меня с детства учили галантности, Анжелина. А кроме того, дальше тропа станет гораздо труднее, так что будете рады вьючному ослу в моем лице.

– Ну, если вы настаиваете…

Когда девушка протягивала своему спутнику саквояжик, откуда-то вдруг повеяло лавандой. Лизетта ахнула.

– Какой восхитительный аромат!

Фрелон кивнул.

– А будет еще восхитительнее, когда солнце согреет поля. Хотя лучше всего – по вечерам.

– Я из большого города. Там так никогда не пахнет.

– Так вы горожанка! Мы стараемся не спрашивать лишнего, но это ж кошмар – идти и молчать.

Лизетта горячо согласилась с ним.

– А вы из этих краев?

– Да. И хорошо их знаю. Лавандовые поля раньше принадлежали одной семье из этой деревни.

– А теперь? – Лизетта нахмурилась.

Ее спутник печально покачал головой.

– Они были евреями. Их забрали в прошлом году. Ужасно. Такая славная семья. Жили здесь всю жизнь. Наверное, их отправили в концлагерь.

– Нам в Лондоне ни о чем таком не говорили.

– Очевидно, ваше правительство предпочитает не рассказывать об этом народу.

Лизетта покачала головой, потрясенная до глубины души.

– Мне очень жаль.

– До нас доходили слухи, что милиция, повинуясь нацистским приказам, арестовала более десяти тысяч евреев – целыми семьями, включая новорожденных младенцев. Их держат в Зимнем Велодроме.

– Я знаю это место. – Голос девушки был исполнен скорби.

Фрелон кивнул.

– В прошлом году его превратили в тюрьму.

– Помню стеклянный купол, такой величественный…

– Сейчас его закрасили, чтобы не привлекать внимания бомбардировщиков союзников.

Лизетта вдруг пожалела, что вообще заговорила о лаванде.

– Что ж, надеюсь, это еврейское семейство в один прекрасный день еще вернется на свои лавандовые поля.

Фрелон бросил на нее мрачный взгляд.

– Не думаю. Если слухи правдивы, из лагерей не возвращаются.

Лизетта не хотела больше говорить на эту тему.

– А вы женаты? – спросила она, чтобы хоть что-то сказать.

– Была у меня на примете одна девушка, да времена нынче не те, чтобы загадывать далеко вперед. Может, как все закончится, я вам предложение сделаю. В конце концов, вы первая из всех наших гостей, кто и правда выглядит по-французски.