Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - Вадим Гольцев

Недостаточно понимая, что дивизия Анненкова значительно отличалась от регулярных дивизий белых, действовавших на других фронтах Гражданской войны, и была по сути большим партизанским отрядом, суд ищет в ее составе органы, присущие частям, сформированным по классическому кадровому принципу, — контрразведку, жандармерию, а также отряды особого назначения. Уж не знаю, зачем это было нужно суду и какое значение это имело для принятия решения по делу, но, видимо, чтобы показать свою высокую компетентность, значимость и всезнайство, в ходе суда настойчиво задавались вопросы о структуре, задачах, методах работы этих органов. Однако Анненков и Денисов были в этой проблеме дилетантами и знали о ней только понаслышке. Дело в том, что в спецорганах работают специально подготовленные люди, методы их работы всегда хранятся в особой тайне, и простым армейским офицерам и генералам они были неизвестны. Кроме того, ни контрразведки, ни жандармерии в классическом понимании у Анненкова не было.

Такими же дилетантами в области спецорганов были и судьи, и обвинители. Их представления об этой области тоже были весьма поверхностными, смутными и примитивными, поэтому и разговоры на эту тему были не профессиональны, и было видно, что они ведутся несведущими людьми. Вполне естественно, вопросы судей вызывали у Анненкова и Денисова недоумение и смятение: им было не по себе от того, что какие-то штатские люди задают им вопросы, на которые они не знают ответов, и, чтобы сохранить достоинство, Анненков фантазирует, а Денисов прямо заявляет, что таких органов в дивизии Анненкова не было, чем вызывает неудовольствие судей и самого Анненкова.

Контрразведывательное обеспечение частей Анненкова осуществляла колчаковская контрразведка. Зная, что появление в его дивизии колчаковских офицеров непременно вызовет у Анненкова гнев, колчаковские контрразведчики прибывали к нему под видом добровольцев и, «прослужив» некоторое время, исчезали, разумеется, выполнив те задания, с которыми они сюда прибывали. Анненкова это бесило, но сделать он ничего не мог.

— Их было много! — с горечью говорит он, — и трудно было их искать.

Сведения о дивизии уходили в Омск и использовались его завистниками и противниками в формировании у начальства, союзников и офицерской среды отрицательного имиджа атамана.

Но Анненкову тоже крайне нужны были данные о настроениях, царящих среди солдат и офицеров, об их взаимоотношениях, о моральном состоянии своих частей, о подрывной работе большевиков, готовящихся изменах и другие. Сбор этих данных Анненков якобы решал через информационно-осведомительский отдел, в наличии которого я сомневаюсь: штаб Анненкова был мал и ни на какие отделы делиться не мог, даже исходя из его численности.

— Штаб мой состоял из начальника штаба и заведующего хозяйственной частью, — отвечал Анненков на вопрос суда. — Начальник штаба был моим строевым помощником. Он ведал формированием, принимал добровольцев. Заведующий хозяйственной частью заведовал снабжением.

— Информационно-осведомительский отдел — это, иначе, контрразведка? — в который раз задает вопрос Денисову гособвинитель.

— Нет, такой не было! — упирается Денисов.

— Но Анненков говорил, что таковая была! — наседает тот. — Кто ею ведал: атаман или вы?

— О контрразведке я не слыхал, — стоит на своем Денисов, — но знаю, что при каждом полку были осведомители, которые связывались непосредственно с Асановым, помощником атамана!

— Значит, руководил контрразведкой Асанов?

— Да! — соглашается Денисов.

Контрразведывательная работа в дивизии, конечно, велась.

— Последнее время, в 1919 году, не только рядовые, но и мы, офицеры, боялись лишнего сказать, так как не были уверены, что среди нас нет контрразведчиков! — показывает на суде бывший поручик Перепелица.

Что касается отрядов особого назначения, то во всех воинских частях они штатами не предусматривались и сейчас не предусматриваются. Части и подразделения становятся особыми при возложении на них каких-либо особых, не присущих войскам задач и считаются таковыми до их выполнения, после чего возвращаются к своим основным обязанностям. Поэтому специальных отрядов особого назначения в дивизии Анненкова не могло быть и не было. Об этом однозначно заявил суду Денисов. Наслушавшись от некомпетентных свидетелей о наличии у Анненкова таких отрядов, гособвинитель задал Денисову вопрос, кто руководил этими отрядами, и в который раз получил ответ:

— Таких отрядов не было! Я их не встречал! Обыкновенно, — поясняет он, — отрядами особого назначения называются все отряды, которые получают специальные поручения!

— Ну, скажите, какие это были поручения?

— Я сказать не могу: они давались персонально начальнику того или иного отряда самим атаманом!

— Иначе, будучи начальником штаба, вы ничего не знали?! Ведь это совершенно недопустимая и невозможная вещь! — выходит из себя гособвинитель.

— Да, не знал! — повторяет Денисов.

— Вы сказали, что отрядов особого назначения не было, — несколько успокоившись, продолжает допрос гособвинитель. — А почему же вот в газете «За Родину!», которая представлена суду по ходатайству защиты, есть объявление, что в 1-й отряд особого назначения принимаются добровольцы на таких-то условиях?

— Вот я и хотел вам доложить, — разъясняет Денисов, — что формировался полк особого назначения, но он, кажется, так и не был сформирован!

Поможем Денисову и выслушаем уже известного нам барона Будберга. Он писал в мае 1919 года: «Сейчас идет формирование отрядов особого назначения, поступающих в распоряжение управляющих губерниями; казалось бы, что в эти отряды надо назначить отборный состав, обеспечить его материально самым широким образом, а у нас все делается как раз наоборот: в отряд идут отбросы армии и чиновничества, очевидно в надежде нажиться: оклады в отрядах нищенские, одеты они оборванцами и даже не все имеют вооружение. Никакой реальной силы они не представляют, являясь по сущности полуразбойничьими бандами, годными на карательные экзекуции и на расправу с крестьянами, но не способными бороться с красными шайками»{120}.

В Семипалатинске действительно формировался один из таких отрядов, и в газете «За Родину!» от 20 октября 1919 года (издание штаба Второго Сибирского Степного корпуса — Семипалатинск) было напечатано объявление следующего содержания:

«В Семипалатинский областной отряд особого назначения (Областная, 18) продолжается прием стражников; условия поступления следующие:

„Жалованье: пешему стражнику 800 рублей, конному — 840, при готовой квартире, освещении и отоплении (казарменно), при командировках выдаются суточные в размере 2 % получаемого оклада, обмундирование — казенное, кроме того, кавалеристам положены казенные лошади, седла. При поступлении необходимо представить документы о том, что службой себя у большевиков не запятнали. Поступление в отряд освобождает от призыва на военную службу“».

Я привел столь длинные цитаты для того, чтобы защитить правдивость Денисова и показать, что отряд особого назначения, о котором говорится в газете, — формирование не военное, а гражданское, ополченческого типа.

Таким образом, отрядом особого назначения в военных формированиях могло стать любое подразделение, назначенное для выполнения несвойственной ему задачи (или сформированное для выполнения такой задачи) на занятой территории или за ее пределами, но они такого названия не получали. Обычно эти задачи носили карательный характер. Численность таких отрядов составляла 50–60 бойцов. Командирам отрядов давались большие полномочия: они могли даже принимать решения о расстреле.

Прибыв на место, эти отряды поступали в ведение местных военных властей, однако очень часто они использовались и гражданскими властями. Анненков боролся с этим, но контролировать каждый отряд не всегда предоставлялась возможность.

Выше уже говорилось, что Денисов отрицал существование контрразведки в его штабе и отрядов особого назначения в дивизии. В одном из диалогов с судом на эту тему Анненкову, наверное, надоели пустопорожние дебаты, и он, когда Денисов в очередной раз отрицал наличие этих органов в дивизии, в сердцах обрезал его:

— Были и контрразведка и отряды особого назначения!.. С карательными функциями!.. — добавляет он.

— А не скажете ли вы, — обращается суд к бывшему солдату-писарю Матаганову, — были ли у Анненкова какие-нибудь особые части?

— Как же! — обрадованно и с готовностью откликается тот, — у него был жандармский дивизион, который я видел!

Жандармский дивизион (некоторые свидетели называли его жандармским эскадроном) у Анненкова, конечно, был. Это была его военная полиция, с помощью которой он насаждал и поддерживал в дивизии дисциплину. Жандармы наблюдали за порядком в расположении дивизии, пресекали беспорядки среди личного состава, боролись с преступностью, дезертирством, несли охранную и конвойную службу. Нередко они выполняли задачи и за пределами расположения дивизии.