Последний билет в рай - Марина Серова

Черт! Я действительно совсем забыла про пикет. Но тащиться сейчас куда-то мне совсем не улыбалось. Так, надо как-то выкручиваться. И я промямлила слабым голосом:

– Алина, знаешь, меня что-то сильно тошнит, и голова кружится… Кажется, вчера я все-таки отравилась…

– А-а… Ну, ладно. Отлеживайся… А тебя точно от газа тошнит? Ты гинеколога давно посещала?

И эта туда же! Они с моим дедом сговорились, что ли?

– Точно, точно от газа. Я еще там, в клубе, почувствовала…

– Хорошо, я скажу Кулебякину, чтобы он состав как-нибудь изменил.

– Лучше пусть он изобретет от него противоядие!..

– Ну, все, пока, поправляйся.

Так, в пикете мне не придется стоять, и это очень хорошая новость. Тогда, пожалуй, в ожидании Ярцева приготовлю-ка я что-нибудь повкуснее.

Я спустилась в кухню и заглянула в холодильник. Да, будь у нас в доме мыши, одна из них наверняка повесилась бы в нашем холодильнике, до того в нем было пусто и тоскливо. Значит, придется смотаться в супермаркет за продуктами.

Я уселась в машину и помчалась к выезду из коттеджного поселка.

Народу в магазине было много. С чего это вдруг все одновременно решили сюда наведаться? Я взяла корзину и принялась бродить по торговому залу, снимая с полок коробки с моими любимыми полуфабрикатами и другими продуктами. Сыр, хлеб, мясной рулет, печенье и конфеты к чаю… Взяв все, что мне требовалось, я направилась к кассе. Перед ней стояла весьма приличная очередь. Деваться некуда, придется постоять.

– Ир, слышала, что вчера в «Трояне» произошло?..

Я посмотрела на стоявших впереди меня двух молоденьких девушек.

– Не-а. А что? – У Иры аж уши зашевелились от любопытства.

– Конкуренты осуществили у них теракт! Распылили в зале такой вонючий газ, от которого люди просто попадали в обморок. Выбегали из клуба – и прямо тут же и падали! Штабелями на земле лежали. Говорят, машины «Скорой помощи» не успевали людей по больницам развозить!

– Вот кошмар-то! А трупов не было?

– Да кто его знает! Может, они в больницах все потом и поумирали! Или скоро умрут. Говорят, газ был какой-то неизвестный. Американцы его изобрели, специально, чтобы проводить теракты в России. Милиции понаехало!.. Машин восемь или десять. Окружили клуб, всю ночь террористов оттуда выкуривали! Стрельба была! Ужас! У меня там рядом тетка живет, недалеко от этого «Трояна», так она всю ночь не спала… То стрельба, то вой сирен, то крики отравленных…

– Хорошо, что мы с тобой в этот клуб не ходим!

– Конечно, хорошо! Там вообще одни отморозки собираются, наркоманы и педерасты!

Тут я решила немножко над подружками приколоться, а заодно и клубу перчику с солью подбавить.

– Девочки, извините, что я вмешиваюсь… Я случайно услышала ваш разговор… У меня рядом с этим «Трояном» тоже родственники живут. Они подошли вчера к клубу и все видели… Так вот, они говорят, что вчера менты изъяли в этом «Трояне» пять килограммов гашиша и столько же – марихуаны! Представляете, сколько народу в клубе могли потравить этой гадостью?! Нет, этот «Троян» – полный отстой! Мы с друзьями, например, туда вообще не ходим.

– И не говорите! – закивали подружки. – Отстой, это точно! Надо будет всем знакомым сказать, чтобы они тоже туда ни ногой.

Я вышла из магазина с полным пакетом и с чувством выполненного долга. Устроить гадость мерзавцам – это такое наслаждение!

Ярцев приехал буквально следом за мной. Я отдала ему пакет с порошком. Он со знанием дела взвесил его на ладони.

– Граммов семьсот в нем будет, – сказал он, – не меньше!

– Отдай его своим ребятам-ментам, может, кто-нибудь все-таки наберется смелости и начнет копать под этот клуб!

– Есть у меня один знакомый в отделе по борьбе с наркотиками. Они такие вещи отслеживают и даже если сразу и не хватают наркоторговцев, то все равно держат их на заметке. Рано или поздно…

– Лучше рано! Сколько молодых ребят успеют отдать концы из-за этой дури!

– Верно. А что ты, кстати, делала вчера в клубе? Я же советовал тебе туда не ходить.

– Подсадила «жучок» в приемную Суруляка-старшего. Только не знаю точно, его ли это кабинет за следующей дверью. Но гадать об этом у меня просто времени не было…

И я рассказала Антону со всеми подробностями, как устроила вчера в ночном клубе небольшой раскордаш. Ярцев с восторгом выслушал меня и посмеялся от души.

– Значит, они так испугались за свои драгоценные жизни, что все побросали и смылись?!

– Улепетывали так, что чуть меня с ног не сбили!

– И что ты собираешься делать дальше, Мисс?

– Наверное, поеду к клубу, из машины послушаю, что там у них творится. Наверняка всплывет какая-нибудь полезная информация, которую потом мы используем против них… Кстати, рядом с нашим Обмылком вертится какой-то тип. Небольшого роста, коренастый, сутулый, волосы неопределенного цвета, физиономия противная…

– А этот коренастый тебе зачем?

– Так, на всякий случай. Хотелось бы выяснить, кто это такой.

– Похоже, это Чепуров-племянник. Тот, с которым наш педофил проходил по делу об ограблении. Во всяком случае, по твоему описанию – очень похож. Когда я писал о том деле, встречался с ними и брал интервью. Так что их уголовные фейсы мне знакомы.

– Значит, друзья так и остались неразлучными? Я видела их в клубе, причем они держались вместе и оба раза тихой сапой ныряли в тот коридор, где располагаются служебные помещения. А еще я слышала, как Суруляк, находясь в магазине, звонил кому-то и обещал принести «песочек» часов в десять вечера. Раз, мол, он заканчивается, постараюсь поднести пораньше… Да, да… Именно в десять они и появились в клубе вдвоем. Знаешь, Антон, что-то мне подсказывает, что эта сладкая парочка занимается наркотой вдвоем.

– Вполне возможно. Чепуров – уголовник, что ему терять!

– Тогда я еду в клуб, «слушать».

– Ну, давай. А я – к ментам.

Ярцев отбыл, а я стала собираться. Поскольку просидеть в машине мне предстояло довольно долго, я прихватила с собой бутылку газировки и печенье. Перекусывать, скорее всего, придется прямо на месте. Потом я прыгнула в машину и отправилась к клубу.

Весь день я просидела в машине, буквально приклеившись к «прослушке». У меня уже ныло все тело, а мочевой пузырь просто вопил дурным голосом. Но покинуть место своего заточения я не могла: из «прослушки» постоянно доносились чьи-то голоса. Иногда они были очень невнятными, и я понимала, что разговаривают в другой комнате или коридоре. А порою все было слышно очень даже хорошо. Один такой диалог, а точнее, настоящие разборки, я слушала довольно долго, а результатом их явилось то, что одного из участников этих разборок отметелили, как боксерскую грушу. В этот момент я пожалела, что у меня не оказалось с собой записывающего устройства.

Началось с того, что Суруляк-старший – а я уже давно поняла, что тот зычный командный голос принадлежит именно ему, – снова принялся допытываться, куда делся вчерашний «песочек». Я слышала, как он негромко и сердито сказал кому-то:

– Позови ко мне Чепуру!

Через минуту:

– Звал, Иваныч? – голос был более молодой, с хрипотцой.

– Звал. Садись. Где «песок»?

– Какой «песок»? Иваныч, ты че, в натуре?

– Ты за дурака меня держишь?! Тот, который вы вчера со Степаном принесли!

– Так мы ж его вам отдали!

– Кому именно?

– Да я его вот сюда положил, на этот стол.

– И где он?

– Дак – е-мое! Когда вся эта заваруха началась, ну, в смысле, вонь пошла, меня так затошнило! Кишки прямо через рот полезли!..

– Я тебя не спрашиваю, что у тебя через что полезло! Отвечай: пакет где?

– Иваныч! Я его тут как поло́жил, так и убежал и больше про пакет ничего не знаю…

– Врешь, паскуда!

– Иваныч!..

– Ты его стянул, гаденыш! Больше некому. Никто «песок» больше не видел, после того как ты его положил.

Суруляк произнес слово «положил» так же, как и Чепуров, с ударением на второе «о», словно передразнивая парня.

– Иваныч! Вот гадом буду: не брал я его! Вот те крест! На фиг он мне уперся?

– На фиг, говоришь? А ты знаешь, сколько тот пакетик весил? А сколько в нем доз? А по деньгам это сколько выйдет? Считать умеешь, морда воровская? Крысятничать вздумал? Я твое криминальное прошлое знаю! И знаю, за что тебя на зоне отпинали так, что ты в больничке две недели красной мочой писал! Что, скажешь, не было такого?

– Иваныч! Так там другое дело было… А у тебя я такую зарплату получаю, что мне чужого не надо! Мамой клянусь!

– Заткнись, урка! Гриша! Ну-ка, дай ему по почкам, чтобы он вспомнил, кто именно пакетик оприходовал?

– Не надо! Ай, мама! Больно же! Ай! Ох…

До меня доносились тупые звуки ударов. Чепуров вскрикнул несколько раз, потом затих.

– Вот что, гаденыш, – сурово сказал Суруляк, – запомни: если завтра утром «песок» не будет лежать у меня на этом вот столе, тебе отобьют не только почки. То, что сейчас тебя немного помяли, это – так… скорее для порядка. А завтра разговор у нас пойдет серьезный. Пшел вон, дешевка! Гриша, проводи.