Красавица и герцог - Джулия Куин

Грейс представления не имела, провел ли Томас ночь в замке, но если бы он не вернулся, она не стала бы его осуждать.

— Еще шоколада, мисс Эверсли.

Грейс поднялась и наполнила чашку герцогини из кувшинчика, стоявшего на столике возле кровати.

— О чем вы разговаривали прошлой ночью?

Грейс не собиралась откровенничать с герцогиней. Она решила прикинуться простушкой.

— Я рано ушла к себе. — Она резким движением подняла вверх кувшинчик с остатками шоколада, не пролив ни капли. — С вашего любезного разрешения.

Герцогиня нахмурилась, сверля компаньонку испытующим взглядом, но Грейс поспешно отвернулась, чтобы поставить кувшинчик на поднос. Этот маневр позволил ей выиграть немного времени.

— Он говорил обо мне? — не унималась герцогиня.

— Э-э… не так уж много, — уклончиво пробормотала Грейс.

— Немного или ничего?

Грейс повернулась лицом к хозяйке. Герцогиня явно теряла терпение, и избежать допроса, похоже, не удавалось.

— Он упоминал о вас.

— И что он сказал?

Боже милосердный! Не говорить же мадам, что внук назвал ее старой перечницей? И это еще не худшее выражение из всех, что могли прийти ему на ум.

— Я точно не помню, ваша светлость, — пролепетала Грейс. — Мне очень жаль, я не знала, что мне следовало запомнить его слова.

— Что ж, в следующий раз потрудитесь запомнить, — проворчала старуха. Она было снова уткнулась в газету, но подняла глаза к окну, ее губы сжались в тонкую упрямую полоску. Грейс сидела смирно, сложив руки на коленях, и терпеливо ждала, а герцогиня беспокойно ерзала, пила маленькими глоточками шоколад и скрежетала зубами. Но в конце концов — в это трудно было поверить — Грейс стало жалко несчастную старуху.

— Мне кажется, он похож на вас. — Слова вылетели сами собой, прежде чем Грейс успела прикусить язык.

Глаза герцогини радостно вспыхнули.

— Правда? Чем?

Лицо старухи казалось непривычно счастливым, и у Грейс упало сердце: она понятия не имела, что сказать.

— Ну, сходство не слишком бросается в глаза, — промямлила она, — но в выражении лица есть что-то общее. — Грейс выдавила из себя вежливую улыбку, однако затянувшаяся пауза ясно говорила о том, что герцогиня ждет продолжения. — Его брови, — выпалила Грейс, на которую вдруг снизошло гениальное озарение. — Он поднимает их в точности, как вы.

— Вот так? — Левая бровь герцогини взлетела вверх так стремительно, что едва не соскочила с лица вовсе. У Грейс захватило дух от этого зрелища.

— Э-э… да. Что-то вроде этого. Его брови… — Грейс коснулась лба рукой и смущенно замолчала.

— Кустистее?

— Да.

— Ну, он же мужчина.

— Да. — «О да».

— Он двигает обеими?

Грейс непонимающе уставилась на нее.

— Обеими, мадам?

Герцогиня начала поднимать и опускать брови поочередно: левую, правую, левую, правую. Этот маленький спектакль выглядел более чем необычно, даже слегка пугающе.

— Я не знаю, — торопливо отозвалась Грейс, желая заставить герцогиню остановиться.

— Странно, — протянула старуха, вернув брови в нормальное положение, к явному облегчению Грейс. — Мой Джон не умел так играть бровями.

— Наследственность порой причудлива, — подтвердила Грейс. — Мой отец не мог вывернуть палец так. — Она взяла себя за большой палец и отогнула назад, пока тот не коснулся руки над запястьем. — Но папа говорил, что дедушке это удавалось.

— Фу! — с отвращением воскликнула герцогиня и отвернулась. — Прекратите сейчас же!

Грейс улыбнулась, мягко заметив:

— Думаю, вам не захочется увидеть, что я вытворяю с локтями.

— Боже правый, нет. — Герцогиня возмущенно фыркнула и махнула рукой в сторону двери. — Ну все, с меня довольно ваших выходок. Пойдите позаботьтесь лучше о завтраке.

— Мне позвать Нэнси, чтобы она помогла вам одеться?

Герцогиня испустила долгий страдальческий вздох, всем своим видом давая понять, как тяжела жизнь утонченной представительницы избранного круга.

— Да, — неохотно согласилась она, скривив губы, — не могу видеть этот ваш палец.

Грейс хихикнула. Ее смех прозвучал особенно дерзко потому, что она даже не попыталась его сдержать.

— Вы смеетесь надо мной, мисс Эверсли?

— Конечно, нет!

— Не хотите ли вы сказать, — резко бросила герцогиня, — что смеетесь вместе со мной? Даже думать не смейте!

— Я просто смеялась, мадам, — возразила Грейс, чувствуя, как подрагивают губы от сдерживаемого смеха. — Иногда это со мной случается.

— Никогда не замечала, — холодно заметила герцогиня, буравя компаньонку недоверчивым взглядом, словно только что уличила ее во лжи.

Грейс немедленно пришли на ум три возможных ответа, ни один из которых она не могла произнести вслух:

«Это потому, что вы никогда никого не слушаете, ваша светлость».

«Это потому, что в вашем присутствии мне редко хочется смеяться».

И наконец: «Ну и что с того?»

Неожиданно для себя самой Грейс улыбнулась. Как ни странно, вполне искренне, даже тепло. Ей слишком часто приходилось отмалчиваться и глотать язвительные замечания, так и вертевшиеся на языке, обычно это всегда оставляло во рту привкус горечи.

Но только не на этот раз. Сейчас она чувствовала себя необычайно легко и свободно. Ее нисколько не заботило, что нельзя огрызнуться и съехидничать. Это утро было наполнено радостным ожиданием. Грейс с нетерпением предвкушала…

Завтрак. Яичницу с беконом. Копченую рыбу. Поджаренный хлеб с маслом и джемом и…

Встречу с ним.

С мистером Одли.

С Джеком.

Глава 9

Джек с трудом выбрался из кровати ровно за четырнадцать минут до семи, хотя накануне тщательно готовился к раннему подъему. Вечером, после ухода мисс Эверсли, он вызвал звонком горничную и дал ей четкое указание постучать к нему в дверь в четверть седьмого. Он отослал было служанку, но в последний момент решил, что стоит подстраховаться, и велел постучать в дверь шесть раз в назначенное время и еще двенадцать раз четверть часа спустя.

Джек боялся, что с первой попытки не проснется.

Горничная получила предупреждение на случай, если Джек не появится у двери в течение десяти секунд после второй серии ударов в дверь: ей следовало войти в комнату и не отступать, пока она не убедится, что мистер Одли действительно проснулся.

Джек обещал девушке шиллинг, если она никому не проговорится обо всех этих приготовлениях.

— Я узнаю, держите ли вы слово, — предупредил он с обезоруживающей улыбкой, способной расплавить даже камень. — Тайное всегда становится явным, и все слухи рано или поздно стекаются ко мне.