Пчелы - Евгения Васильева

Известный немецкий специалист по генетике пчел, доктор Ф. Руттнер полагал в принципе немыслимым, чтобы наследственные признаки взрослых, совершенных насекомых могли изменяться под воздействием инопо-родного корма, полученного в фазе личинок. Решив проиллюстрировать правильность своей давней точки зрения, доктор Руттнер повторил с некоторыми вариациями подмосковные эксперименты и на основании полученных результатов признал: изменение личиночного корма у пчел может изменять породные признаки. В отчете прямо говорится: «Надо серьезно считаться с возможностью изменения определенного признака под влиянием специфического изменения молочка. Во всяком случае, не следует больше проходить мимо этой проблемы».

Однако аргументы критиков продолжали пополняться.

— Изменения-то всюду получены только на рабочих пчелах. А какое отношение имеют эти бесплодные особи к наследственности? Еще никем не доказано, чтоб корм, поглощенный личинками, влиял на признаки и свойства маток и трутней…

— Да и молочко, скармливаемое личинкам, не может содержать кода наследственной информации, раз в нем нет даже следов рибонуклеиновой и дезоксирибонуклеиновой кислот. А о каком изменении наследственности можно говорить там, где нет РНК и ДНК?

— И вообще — о чем речь? Изменилась маленькая особенность поведения пчел, а поведение от чего только не перестраивается…

— И не являются ли обнаруженные измеления признаков и свойств следствием изменения количества корма, получаемого личинками от пчел других пород?

Все эти вопросы и двигали дело вперед.

В Горьковском университете профессор А. Мельниченко и Н. Бурмистрова, промерив многие сотни насекомых, в том числе около 350 маток и тысячи трутней, — исследование длилось несколько лет, — установили: ино-породное молочко может менять признаки у пчел всех трех форм, и не только непосредственно, но и во втором, дретьем, четвертом поколениях.

Однако это не все. В том же Горьковском университете в то же время велась вторая работа. Профессор А. Мельниченко и его аспирант, биохимик Ю. Вавилов, по молодости лет именовавшийся еще Юлием, занимались переисследованием состава пчелиного молочка. Но они изучали не старое, высохшее и спекшееся молочко, которого так много остается в маточниках после выхода молодых маток, а молочко свежее, только-только выделенное. Эту белую, опалесцирующую, словно яичко, отложенное маткой, и чуть вязкую жидкость приходилось по капельке собирать со стенок восковых оснований маточников и из ячей, на дне которых лежат, свернувшись колечком, молодые личинки рабочих и трутней. Еще труднее было добывать самое «свежее» молочко. Ю. Вавилов извлекал его из протоков глоточных желез пчел-кормилиц, можно сказать — в момент выделения, «in statu nascendi», как, щеголяя латынью, говорят лабораторные волки.

Этот драгоценный материал исследовался методами хроматографии, спектрофотометрирования и прочими сверхчувствительными приемами из арсенала современной аналитики. Они и помогли Ю. Вавилову обнаружить в свежем, нативном молочке те самые нуклеиновые кислоты, те самые заветные РНК и ДНК. Сообщение об открытии было сделано в 1969 году, на Мюнхенском международном конгрессе пчеловодов.

Через год в Москве проходило посвященное столетию со дня рождения В. Ленина Всесоюзное совещание по философским вопросам современного естествознания.

В докладе академика Н. Дубинина о проблемах генетики приведена была та цитата из «Материализма и эмпириокритицизма», где В. Ленин напомнил, что иногда наука идет «к единственно верному методу и единственно верной философии естествознания не прямо, а зигзагами, не сознательно, а стихийно, не видя ясно своей „конечной цели“, а приближаясь к ней ощупью, шатаясь, иногда даже задом».

Подобная же картина наблюдалась в развитии генетики, заметил докладчик. Он рассказал об успехах, достигнутых за последние годы, упомянул о роли молекул информационной РНК, благодаря которой блоки информации вовлекаются в процессы обмена веществ, идущего в организме, и подвергаются воздействию условий внешней среды.

В этой-то связи академик Н. Дубинин подвел некоторые итоги одной старой дискуссии, сказав: «Раньше считалось, что эти (молекулярные) структуры являются устойчивыми по своим физико-химическим особенностям, а также еще и потому, что они каким-то образом якобы выключены из метаболизма клетки и организма. Эти принципы оказались ошибочными».

Вряд ли имел здесь в виду докладчик споры о роли пчел-кормилиц и породоформирующем значении «специфики личиночного корма», но его замечанием вписывалась заключительная страница и в историю давней пчеловодной дискуссии.

В первом томе «Успехов биокибернетики», вышедшем еще под редакцией Н. Винера, опубликована интересная статья Л. Шалье об основных жизненных процессах и их кибернетическом содержании. Тут между прочим говорится и о пчелах. «Пчелы, — пишет Шалье, — в зависимости от той пищи, которую они дают своим личинкам, выводят самцов или самок, будущих строителей или царицу, откладывающую яйца… Что касается пищи, то для вскармливания личинок используется пыльца и некоторые вещества, выделяемые пчелами. Здесь, — замечает ученый, и эту его мысль надо особо выделить, — так же, как и в яйце, имеется воспроизведение чрезвычайно сложных и сжатых кибернетических организаций и взаимной регуляции, очень точно подобранных и архитектурно распределенных, представленных в форме программы в целом комплексе еще неизвестных нам биохимических веществ».

Тут, бесспорно, неизвестны еще многие биохимические вещества, а главное, не прослежены воочию пути, по которым блоки информации из РНК и ДНК молочка, производимого глоточными железами, достигают воспроизводительных клеток. Многие думали и писали о том, каким может и должен быть этот путь, его надо было, однако, еще и увидеть. Возможно ли подобное?

Наступил 1972 год. На этот раз Международный конгресс пчеловодов собрался в Москве. Здесь биолог из ФРГ В. Энгельс сообщил об опыте, проведенном совместно с профессором В. Дрешером из университета в Бонне. Опыт простенький, но изящнейший.

Рабочие пчелы получают сахарный сироп, меченный радиоактивным углеродом. Такой же меченый корм впрыскивается в вариантах опыта сквозь хитиновую оболочку тела пчел, едва они, закончив метаморфоз, выходят из ячей.

Через день-два после такой зарядки — проверка. Усовершенствованные изотопоискатели, подающие сигнал, едва их подносят к чему бы то ни было, в чем есть радиоактивный элемент, стали засекать кормовую метку, указывая каналы, по каким идет перемещение полученного рабочими пчелами сиропа, перемещение его в том самом «черном ящике», куда до сих пор удавалось проникнуть только в мыслях.

И что же?

Прежде всего радиоактивная метка обнаружилась в выделениях глоточных желез (напоминаем: здесь брал материал для своих анализов Ю. Вавилов). Затем метка объявилась в гемолимфе матки, которую молодые рабочие пчелы кормят молочком. Еще позже тот же радиоизотоп был опознан в откладываемых маткой яичках.

На том же конгрессе в Москве, только на другой секции, армянские микробиологи — профессор Г. Шакарян с сотрудниками доложили о своей работе. Они занимались не изотопами, но антибиотиками, которыми в ря-. де случаев лечат пчел. Оказалось: лекарства, скормленные с сиропом, попадают в медовые ячеи (могут здесь храниться месяцами), потом оказываются в пчелином молочке, дальше в теле куколок, наконец, в теле взрослых рабочих пчел и маток.

Так взятые на вооружение новые методики наглядно подтвердили: семья пчел — естественная дискретная модель живого, живая модель, пожалуй, уникальное пособие для наблюдения процессов, что протекают в целостном организме, недоступно для человеческого взора.

Века прошли с тех пор, как бортевики переселили пчел из дупла лесных великанов в колоды и соломенные плетенки; десятилетия прошли с тех пор, как человек перевел пчел из старого их жилья в открываемые для работы ульи с подвижными рамками; и все же пчелиная семья даже для самых искушенных мастеров оставалась во многом недоступной, непроницаемой. Сейчас успехи науки делают ее самое смотровым глазком в тайны органической жизни.

Один из старейших биологов мира, Т. Добжански, опубликовал в юбилейном — сотом — номере журнала «Америкен сайентист» статью под заглавием «Не являются ли натуралисты старомодными?». Похоже, автор придавал этой статье особое значение. Во всяком случае, через год он прочитал ее как доклад, которым в качестве почетного президента открыл Международный симпозиум по генетике. Доклад был озаглавлен: «Соображения о картезианской и дарвинистской генетике».

«Биология в целом достигла той стадии, — такова главная мысль доклада, — когда многие и даже большинство полевых исследований успешнее проводятся, будучи дополнены и развиты работой в лаборатории, и, наоборот, немало выводов, к которым пришли в лаборатории, приходится проверять в природе…» «Существуют организменная биология и молекулярная биология. Орга-низменная биология преимущественно, хотя и не исключительно, дарвинистская в своем подходе, молекулярная биология преимущественно, хотя тоже неисключительно, картезианская…» «В настоящее время как молекулярная, так и организменная биология, по-видимому, готовятся к новым достижениям. Возможно, главное, чем надо здесь руководствоваться, следующее: они должны двигаться вперед не по отдельности, не изолированно друг от друга, а вместе, в сотрудничестве… должны помогать друг другу, и ни одни не должны главенствовать над другими…»