Русская история. 800 редчайших иллюстраций [без иллюстраций] - Василий Ключевский

Это наводит на мысль о всесословном характере городских выборов, противоречащем всему строю тогдашнего русского общества. Но припомним, что тогда Екатерина мечтала о создании в России «среднего рода людей», подобного среднему сословию на Западе. В этот класс, называвшийся еще мещанами, «Наказ» относит людей, которые, не будучи ни дворянами, ни хлебопашцами, занимаются художествами, науками, мореплаванием, торговлею и ремеслами, а также всех недворян, кои будут выходить из воспитательных домов и русских училищ, и, наконец, детей приказных людей. Главные признаки мещанина — обладание «домом и имением» в городе и платеж городских налогов.

Но такого класса еще не было в России, а были налицо лишь некоторые разобщенные его элементы; для выборов оставался один уловимый признак мещанина — домовладение. По мысли Екатерины и город — сословие, но фиктивное, потому на деле городские выборы вышли не сословными и не всесословными, а просто бессословными. Из сохранившихся дел видим, что в городских выборах участвовало и духовенство с приказными людьми. Сенат не утверждал депутатов, выбранных одними купцами, где были домовладельцы других званий.

В малороссийских городах рядом с мещанством выступало на выборах и шляхетство. В Петербурге, застроенном по указам Петра дворянскими домами, домовладельцы из чиновно-дворянской знати совсем заслонили собой купечество; городским головой был избран обер-комендант, а депутатом от столицы граф А. Г. Орлов. По примеру Петербурга тот же характер получили выборы и в старой столице, где городским головой был избран князь Вяземский, а депутатом — князь Голицын.

При расширенном представительстве Комиссия, однако, далеко не захватывала своим составом всех слоев тогдашнего населения империи, не говоря уже о крепостных крестьянах, не видим депутатов от приходского духовенства, хотя и участвовавших в городских выборах от крестьян дворцовых и даже бывших церковных или экономических, как они назывались, по имени управлявшей ими Коллегии экономии, хотя со времени секуляризации (1764 г.) они примкнули к свободным сельским обывателям.

Всех депутатов было избрано 564. Количественное распределение представительства не соответствовало ни численности представленных групп населения, ни их значению в государстве. Всего больше депутатов досталось городам, потому что всякий город, большой и малый, и столица Москва, и уездный город Буй, в котором считалось всего несколько сот обывателей, послал по одному депутату. В составе Комиссии городских депутатов было 39%; между тем городские жители не составляли и 5% всего населения империи. Пропорциональное отношение представительства по классам является в таком виде:

Правительственные учреждения — ок. 5%

Дворянство — 30%

Города — 39%

Сельские обыватели — 14%

Казаки, инородцы, остальные классы — 12%

Выборы в Комиссию. Екатерине предстояло побороть закоренелое равнодушие и недоверие, с каким население привыкло встречать правительственный призыв к общественному содействию, зная по опыту, что ничего из этого, кроме новых тягостей и бестолковых распоряжений, не выйдет. Так отнеслось оно и к сенатскому указу 1761 г., призывавшему «общество», дворянство и купечество споспешествовать правительству советами и делом в сочинении нового уложения, напоминая «сынам отечества» их долг и возможность «незабвенную в будущие роды о себе оставить память». Такие слова в сенатском указе звучали для обывателя смешной выходкой, особенно рядом с угрозой кодификационной комиссии отписывать у дворян деревни за неявку.

Теперь высокий знак доверия власти к подданным старались поставить более благопристойным образом. Манифест о созыве депутатов был читан по всем церквам три воскресенья сряду, и он возвещал, что со стороны престола милосердие полагается в основание законов, а со стороны подданных ожидается благодарность и послушание. Депутаты призывались к «великому делу». Выборы их должны были происходить «с тихостью, учтивостью и молчаливо».

Депутатам назначено было жалованье; звание их возведено было на небывалую высоту и стало самым привилегированным в России. Они находились под собственным охранением императрицы, на всю жизнь, «в какое бы прегрешение» ни впали, освобождались от смертной казни, пытки и телесного наказания; имущество их подвергалось конфискации только за долги, личная безопасность охранялась удвоенной карой; им даны были для ношения особые значки, которые дворянским депутатам по окончании дела дозволялось вносить в их гербы, «дабы потомки знать могли, какому великому делу они участниками были». Никто из русских подданных не пользовался тогда такими преимуществами. В Великороссии выборы вообще прошли благополучно; случаи вроде борьбы гор. Гороховца с воеводой за своего депутата или отказа шального новгородского дворянина участвовать в выборах, так как дворянство освобождено от обязательной службы, — такие случаи были редки.

Зато в Малороссии выборы вызвали шумные волнения, расшевелив издавна скоплявшуюся вражду между великорусской администрацией и туземным обществом, между шляхетством и мещанством, рядовым казачеством и его старшиной.

Депутатские наказы. Самой важной новизной Комиссии 1767 г. были наказы, какими избиратели обязаны были снабдить своих депутатов, изложив в них свои «общественные нужды и отягощения», не внося частных дел, решаемых судом.

Избиратели охотно отзывались на это требование, почуяв в нем если не право, то позволение, открывавшее их мирским челобитьям прямой путь к престолу. Вместе с тем депутатский наказ сообщал и самому депутату привычное, всем понятное значение ходока о нуждах своего мира: дальше этого не шло тогдашнее понимание народного представительства. Депутаты привезли наказов с лишком вдвое больше, чем было их самих, почти полторы тысячи. Особенно много, свыше тысячи, навезли сельские депутаты.

Такое обилие объясняется порядком составления наказов этим депутатам. При выборах прямых, городских и дворянских избиратели, выбрав депутата, составляли из своей среды пятичленную комиссию, которая три дня выслушивала от избирателей заявления об их нуждах, а потом в другие три дня сводила эти заявления в наказ, который прочитывала избирателям и с их подписями вручала депутату.

В трехстепенных выборах провинциальных депутатов от сельских состояний погостовые или приходские избиратели составляли «всенижайшее челобитье» о своих нуждах, которые их поверенный передавал уездному поверенному, а тот — своему провинциальному депутату.

Значит, провинциальный депутат, однодворческий или черносошный, вез с собой в Комиссию столько челобитий или наказов, сколько было погостов с обывателями его разряда в представляемой им провинции; крестьянский депутат Архангельской провинции привез 195 погостовых наказов. Впрочем, чаще из погостовых челобитий составлялся сводный уездный и даже провинциальный наказ. Первый наказ, заслушанный Комиссией 1767 г., был от черносошных крестьян Каргопольского уезда, Белозерской провинции, Новгородской губернии.

Размножению наказов содействовали также общественные несогласия, когда избиратели не могли столковаться о своих нуждах и составление наказа становилось невозможным. Особенно часто случалось это в городах, которые Екатерина вообразила сплоченными обществами с дружным пониманием своих нужд и интересов.

Разошедшиеся во мнениях городские классы различными способами выходили из своего разлада или давали депутату несколько наказов, несогласованных и даже враждебных один другому, или составляли общий городской наказ из статей, продиктованных представителями разных классов городского населения, не смущаясь внутренней нескладицей такого наказа, наконец, еще проще: сшивали вместе разные наказы с надписями: «от белаго духовенства», «от купечества», «от содержателей фабрик» и т. д. (Все эти способы обстоятельно выяснены г-ном Кизеветтером в статье о городских наказах.) Астрахань вопреки положению о выборах выбрала даже пять депутатов и каждого снабдила особым наказом. Наконец, и в депутатских наказах 1767 г., городских и дворянских, встречаем заимствования друг у друга, как это бывало в «сказках» выборных людей на земских соборах XVII в.

Депутат отвечал перед обществом своих избирателей за своевременное представление их ходатайств куда следовало. Но ему предоставлялось право ходатайствовать и сверх наказа, о чем он заблагорассудит, не мог только противоречить своему наказу и в случае несогласия с ним должен был сложить с себя полученные полномочия.

Устройство Комиссии. Прежние кодификационные комиссии из высших чинов не смешивались с сословными депутатами, которых призывали содействовать им в их работе: они, собственно, и составляли проекты нового уложения, пользуясь депутатами как вспомогательным средством. Теперь представители правительственных учреждений входили в состав Комиссии наравне с сословными депутатами и не были ее руководителями, даже равнодеятельными участниками: ввиду их должностных занятий им разрешено было сидеть в Комиссии только два дня в неделю вместо пяти.