Лесные тайнички (Рассказы и сказки) - Николай Сладков

А если заяц успел наследить да напетлять, то становится он длиннее самого длинного зверя на земле. Такому верзиле не просто в лесу схорониться.

Зайцу от этого очень невесело: живи в вечном страхе, жирок лишний не нагуляй.

И вот изо всех сил старается заяц стать короче. След свой в болоте топит, надвое свой след рвёт - всё себя укорачивает. Только и думает, как бы от своего следа ускакать, спрятаться, как бы его разорвать, укоротить или утопить.

Мечта заячья - стать наконец самим собой, с берёзовое поленце.

Жизнь у зайца особая. Всем от дождя и метели радости мало, а зайцу они на пользу: след смывают и заметают. И хуже нет, когда погода тихая да тёплая: след горячий, запах долго держится. В какую б густель ни забился нет покоя: может, лиса за два километра позади - тебя сейчас уже за хвост держит!

Так что вот трудно сказать, какой заяц длины. Который похитрей покороче, поглупее - подлиннее. В тихую погоду и умный вытягивается, в метель да ливень - и глупый укорачивается.

Что ни день - длина у зайца другая.

И очень редко, когда уж здорово ему повезёт, бывает заяц той длины с берёзовое поленце, - каким человек его знает.

Знают про это все, у кого нос лучше глаз работает. Волки знают. Лисицы знают. Знайте и вы.

ТАЙНА ЧЁРНОГО ДЯТЛА

Чёрный дятел - желна - большой дятел, с ворону. А носище у него что твоё долото. Дерево рубит - только щепки летят. И немалые: то с карандаш, а то и с пенал.

Однажды желна за два лета целую лесную сторожку в щепки разбил. Что и говорить, дятлов нос - инструмент завидный. Бывает, в свежем дереве дыру в два кулака и глубиной по локоть пробьёт. Да и не в какой-нибудь там рыхлой осине, а в узловатой ёлке, да у самого корня: топором стукнешь - топор отскакивает! Не дятел прямо, а лесоруб.

Если о дятле просто по дырам судить, то получится, что желна лесу враг. Но если к дырам внимательно приглядеться, то поймёшь, что не враг он лесу, а друг. Лесу друг и первый леснику помощник. Потому что дыры желна выбивает только в больных и заражённых деревьях. Заглянешь в дыру и непременно увидишь в глубине либо загнившую сердцевину, либо ходы муравьев-дровосеков. И хоть на вид дерево свежее и здоровое, а никуда уже не годится. Надо его скорей на дрова рубить, пока оно само не сгнило и соседей не заразило.

Настоящие лесники ценят желну. Он как безошибочный указатель. Ни один человеческий глаз не разглядит ещё, что дерево заболело, а желна уже нашёл его и пометил. И не просто пометит, а раздолбит в самом больном месте: вытащит личинок и переловит муравьев. И не было ещё случая, чтобы желна ошибся и повредил здоровое дерево.

Лесники к деревьям и присматриваются, и выстукивают их, а отличить наверняка заболевшее от здорового так и не могут. А желна прицепится, раза два стукнет - и будто на рентгене просветит! А бывает, что до больного места сантиметров двадцать сквозь здоровую древесину добирается!

Это и есть загадка желны.

Про грифа говорят, что он на метр под землю видит. Про желну можно сказать, что он "видит" сквозь дерево.

ЖАДНАЯ СОЙКА

Зимой самая добычливая охота с фоторужьём - у жилья. "Добыл" я тут и сороку, и ворону, и галку. Но никак не давалась мне сойка. И не потому, что очень уж осторожна. Осторожна и пуглива она в лесу - что правда, то правда. А у жилья она куда глупее сорок, ворон и галок. Эти к человеку весь год приглядываются, доверяют только тем, кто внимания на них не обращает. А сойка - вольная птица. У жилья она бывает только зимой и потому не знает всех человеческих хитростей.

На прикормку сойка летит доверчиво и жадно. Но из-за этой-то жадности и трудно её снять. Вдруг появится, стукнет коготками жёсткими по деревянной доске, кинется к куску, взмахнёт широкими крыльями - и уже в воздухе. Спрячет кусок в лесу - за вторым летит. Опять стук коготков, быстрый взмах крыльев - в глазах рябит: рыжее, белое, чёрное! От леса к дому, от дома к лесу, кусок за куском, туда-сюда - ни навести не успеть, ни снять.

И вдруг удача! Помогла та самая соечья жадность, которая до сих пор так мешала. Жадность и... три картошки.

Положил я на стол картошки. Одна другой меньше. Сам залез под шапку-невидимку. Вот стук коготков, быстрый взмах крыльев: сойка хватает крайнюю маленькую картошку. Схватила, выпрямилась - сейчас улетит! Но чудо! - сойка не улетела, сойка растерялась! Сойку одолела жадность, она бросила маленькую картошку, схватила побольше. А рядом-то лежит ещё больше! Бросает среднюю и хватает самую большую. Теперь скорей в лес. Но жадность, жадность! Сойка склоняет шею, ёрзает клювом по доскам, исхитряется прихватить к большой картошине ещё и маленькую. А я успеваю её снять.

Теперь-то я знаю, что делать!

С помощью разных картошин я стану командовать жадной сойкой как захочу. И даже не разных, а двух одинаковых. Да, да, совсем одинаковых, только обязательно двух!

На столе две одинаковые картошки. Стук коготков - и сойка хватает одну. Но кажется завистливому глазу, что рядом больше кусок. Отброшена первая, в клюве вторая. Нет, вторая вроде полегче. Брошена вторая, скорей за первую!

А я снимаю, снимаю, снимаю...

А соечный глаз горит, горит. То первая картошина в клюве, то снова вторая. То вторая, то снова первая.

Я снимаю, снимаю, снимаю...

И глаза мои тоже горят, и жадность одолевает. Давно снята сойка, а я всё снимаю, снимаю, снимаю...

СЫЧ

Жил-был в лесу Сыч: лапы цапучие, глаза завидучие. По ночам разбойничал, днём прятался в густых ветках. Но пришла осень, ветер-листодёр все листья содрал - негде стало прятаться.

"Надо дупло искать, - решил Сыч. - Зима на носу".

Нашёл дупло, стал в дупле жить. Что теперь ему зимние холода! А если ещё мышь про запас скогтить, так и зимний голод не страшен.

Скогтил жирную мышь, положил в дупло. Хороша мышь, вот бы ещё такую! Ещё скогтил - и опять в дупло.

"А теперь, - разохотился, - в самый раз синицу поймать!"

Синицу поймал, сунул в дупло. Землеройку придушил. Птичку пищуху. Потом птичку королька. Напоследок воробья придавил. И всех затолкал в дупло.

"Заживу теперь в сытости и тепле!"

И хотел было сам в дупло спрятаться. Да глядь, а места-то в дупле нет! Доверху дупло припасом забито, голову и ту не втолкнуть.

Сел рядом с дуплом на сук голый: перья от ветра дыбом, на носу дождевая капля. Что делать? Другое дупло искать - трудов жалко. Рядом с дуплом зимовать - себя жалко.

Стал Сыч у дупла жить, добро сторожить. Худо ему: и дом есть, и припас есть, а радости нету.

ШЕПЕЛЯВАЯ ПТИЦА

- Приложите-ка, ребята, ухо к замочной скважине. Слышите?

"Кукареку-у!"

- Петух, - сказали ребята. - Знакомая птица!

А за дверью вдруг по-кошачьи:

"Мяу, мяу, мяу!"

Вот так петух!

И вдруг, как часики:

"Тик-тик-тик!"

Защебетало, защебетало. Потом по-синичьему:

"Вин-тик, вин-тик, вин-тик!"

Потом по-куличиному:

"Ули-и-ит, ули-и-ит!"

И как певчий дрозд:

"Фи-лип, фи-лип, фи-лип!"

- Это птица-повторялка, - сказали ребята. - На всех птичьих языках говорит!

А птица за дверью как скажет человеческим голосом:

"Кош-ка, кош-ка, кош-ка, бр-р-рысь!"

- Вот это да-а!

Птица за дверью:

"Шкворушка, шкворушка, шкворец!"

Все так и ахнули. Это же скворец ручной! Скворцы ведь известные пересмешники. Они могут птичьи голоса передразнивать и человеческие слова повторять. Только вот шепелявит здорово:

"Шкворушке шахару шкорей!"

Но для птицы это полбеды. Беда, когда иные ребята говорят: "Шёл Шашка по шоше и шошал шушку!"

Прямо скворцам на смех!

ЛЕСНЫЕ ШОРОХИ

Сорока и Заяц

- Слушай, Заяц, все говорят, что осина страсть горькая. А ты, смотрю, грызёшь её и даже не жмуришься!

- А я, Сорока, осинку на третье блюдо употребляю. Когда на первое только воздух свежий, на второе - прыжки по снегу, так и горькая осина на третье слаще мёда покажется!

Сорока и Воробей

- Чего это ты, Воробей, раззадавался? Чего это ты расчирикался? Все хорошие певцы помалкивают ещё, а тебя прорвало - орёшь и подскакиваешь!

- Эх, Сорока, мне-то с моим голосом только и петь, пока другие молчат! На безрыбье и рак рыба, на бесптичье и воробей соловей! Чик-чирик!

Лиса и Куропатка

- Все меня, Куропатку, обидеть норовят: в лесу - волк серый, в поле хорёк бурый, в воздухе - ястреб пёстрый. Хоть бы ты меня, Лиса, пожалела!

- А я что - рыжая, что ли?..

Крот и Филин

- Слушай, Филин, неужели ты меня проглотить можешь?

- Могу, Крот, могу. Я такой.

- Неужто и зайчонка протолкнёшь?

- И зайчонка протолкну.

- Ну а ежа? Хе-хе...

- И ежа проглочу.

- Ишь ты! А как же колючки?

- А колючки выплюну.

- Смотри какой молодец! А медведь вон на ежа даже сесть боится...

Сорока и Снегирь

- Эй, увалень, как звать-то тебя? Откуда, красногрудый, к нам в лес прилетел? Что же ты молчишь, воды, что ли, в рот набрал?

- Не-е, не воды - рябины. От удовольствия онемел!

Яблонька и Воробей

- Слушай, Воробей, ты мужик умный, среди людей крутишься, не слыхал ты, что они про зайца-русака говорят? Хищный он зверь или нет?