Кристина против миллиардера - Стелла Грей

Артем обнял меня, стал покрывать поцелуями… Страсть разгорелась мгновенно, и я отбросила все вопросы на потом, чувствуя, что нуждаюсь в нем не меньше, чем он во мне.

Сразу после близости Артем решил провалиться в дрему. Но… я дозрела! Пора было ему рассказать обо всем.

Обманывать себя не собиралась — я Орехова полюбила. Каждую черточку, каждую родинку. Даже эти морщинки у глаз, появляющиеся при улыбке, когда я коснулась губ пальчиком…

— Ты и правда не устала, — сквозь сон пробормотал Артем. — Продолжай, не сдавайся.

Я засмеялась, перекатилась на него, улегшись сверху и задумчиво рассматривая взлохмаченную прическу, высокий лоб, длинный прямой нос, упрямый подбородок…

— Что скажешь? — приоткрыв один глаз, уточнил Артем. — Неплох?

— Очень даже. Сама себе завидую.

Он поиграл бровями:

— И это я после рабочих будней! А уж если меня причесать, побрить, выспать…

— Нет уж! Тогда ты решишь, что я недостаточно хороша.

Теперь засмеялся Артем.

— Не бывать такому, Крис. Ты — мой лучик, тот самый свет в окне, на который хочется идти, несмотря ни на что. Раньше я не понимал, что такое дом, но ты все изменила.5dc42d

Он снова потянулся за поцелуем, я ответила со всей искренностью.

— Сладкая моя девочка, — шептал Артем, перекатываясь вместе со мной. Теперь уже он нависал сверху. — Маленькая моя…

Я замерла на миг, чуть отстранившись от его объятий. Подбирая слова, со стеснением, свойственным скорее подросткам, сказала:

— Артем, мы кое-что забываем.

— Что? — не понял он.

— Средства защиты, — смущаясь, ответила я. — Знаешь, без них бывает всякое. Например, дети.

Затаив дыхание, я, улыбаясь, смотрела на него. Ровно пара слов отделяла меня от раскрытия главной тайны сезона. Вот сейчас он пошутит, я пошучу в ответ и… буду смотреть на глупое выражение его лица. “Что? Я стану отцом?! Правда?!” Так это было в моем воображении.

На самом деле вышло иначе.

— Крис, детка, — он медленно сел, укрыл меня одеялом, — я рад, что ты сама об этом заговорила. Уж лучше сразу все точки расставить.

— Точки?

— Да, малыш, тебе не стоит ни о чем волноваться. Я бы никогда не допустил такого казуса, как внеплановая беременность. Это весьма серьезно, и я отдаю себе отчет, что такое младенец.

— И что же это такое? — с любопытством спросила я.

— Плач, испражнения и нервы, — обрисовал не слишком красивую картину будущего с ребенком Артем. В завершение он еще и брезгливо передернул плечами.

— Но тебе ведь нравится Максим, — осторожно напомнила я.

— Он сам ходит в туалет. И сам ест. И говорит о том, чего хочет и не хочет. В общем, Макс реально меня устраивает. Всех бы детей с такого возраста брать — было бы отлично, не находишь?

Я откашлялась и предприняла еще одну попытку ввернуть тему рождения нашего ребенка.

— Ребенок — это не только то, что ты описал, но и безграничное счастье, Артем. Это… нечто нереальное: впервые взять своего малыша на руки, впервые увидеть его улыбку, услышать, как он зовет тебя. Спорить, какое слово было первым: папа или мама.

— У меня первое слово было “Мое”, — сказал Артем. — И давай на этом прекратим этот бессмысленный разговор, ладно? У тебя есть Макс, разве его мало?

— Ну-у-у…

— Кристина, у нас с тобой не будет детей. Ни при каких обстоятельствах. Я просто не могу стать отцом.

— Можешь. Ты просто пока не понимаешь, насколько хорошим…

— Остановись! — Он повысил голос, и я даже испугалась. — Я бесплоден. Это диагноз, проверенный многолетним браком. Моя жена очень хотела детей и делала все возможное, чтобы они у нас появились, но я не смог дать ей этого. И очень рад, что у тебя уже есть сын, а значит, ты не начнешь сходить с ума, пытаясь затянуть меня в трясину под названием “Давай родим малыша, мы сможем”. Пожалуйста!

Я так хотела сказать ему…

Но он бы не услышал меня в тот вечер. Он, кажется, вообще был пока не готов слышать. Что ж, я терпеливая девочка, а беременность не зря длится девять месяцев — надеюсь, за это время я придумаю, как намекнуть и безболезненно подготовить Артема к неизбежному. Ты станешь отцом, милый, как бы сильно этого ни боялся.

Глава 17

Артем

Кристина уснула. Повернулась на бок и тихонечко засопела. Я тоже делал вид, будто сплю, а сам прокручивал события дня и этого вечера.

Сегодня я встречался с Игнатом Мирным — тем самым врачом, к которому отправил Лену. Он специально прилетал в Москву, чтобы побеседовать со мной. После этого разговора я пребывал в злости и прострации. Причем в злости в большей степени на себя.

— Я все понимаю, — говорил Игнат, с которым мы были знакомы еще с универа. — Но ты вел себя как последняя скотина, Орехов. Довести Лену до такого…

— До какого? — мрачно переспросил я.

— Тебе медицинскими терминами или по-русски? — Игнат гневно вонзил вилку в свой бифштекс. — Ты всегда срывал лучшие цветы с клумб, встречался с лучшими девушками. Даже Лену заполучил, но оценить не смог. Хотя она была достойна лучшего.

— Тебя, что ли? — вспомнил пару эпизодов из студенчества. А ведь мы едва не дрались с Игнатом за возможность свидания с Леной. Она и правда была лучшей. Тогда.

Но одно дело, когда тебе восемнадцать, а другое — когда глубоко за тридцать. Время прошло, ушли чувства, и говорим мы уже языком серьезных людей.

— Может, и меня… — отозвался тем временем Игнат. — Я бы точно не издевался над ней так. В любом случае я приложу все усилия, чтобы вытащить Лену из затяжной депрессии и этого срыва. Ты, вообще, в курсе, что она вены резала?

В горле пересохло и, сглотнув, я помотал головой.

— Быть не может, я бы знал!

— Знал бы, если бы хотел. Но ты потерял интерес и забил.

Я отвернулся, взъерошил волосы на затылке.

— Вот именно поэтому ты и сволочь, Артем. Неужели было сложно догадаться, что женщина, учащаяся на детского психолога, не представляет свою жизнь без детей?

— Я бесплоден, Игнат, — сказал, поворачиваясь и сжимая ладонь в кулак. — Изменить это нельзя. Купить себе рабочие сперматозоиды не получится. У нас не могло быть детей.

— У тебя не могло, — припечатал Мирный. — За нее-то не говори. Сейчас полно вариантов, особенно если есть деньги. ЭКО, ИКСИ, суррогатное материнство, усыновление, в конце концов.

Он говорил правильные вещи, а я не находил, что ответить. Лишь где-то в глубине чувствовал