Сердце-Камень. История о Ните Какот Амундсен, Камилле Карпендейл и Руале Амундсене - Эспен Итреберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Камилла и Нита пробыли в «Детском доме Фреда Финча» недолго, скорее всего, несколько дней – по крайней мере, не больше недели. Им разрешили остаться в доме норвежско-американского капитана в Сан-Франциско после того, как «двум маленьким девочкам, кажется, не понравилось в приюте», как написал консул Волль в письме генеральному консулу Хансу Фау[192]. Незадолго до Камиллы и Ниты американский писатель армянского происхождения Уильям Сароян провел пять лет в «Детском доме Фреда Финча». Его отец умер, когда Сарояну было три года, и бедная мать отправила его с братьями и сестрами в детский дом. Автобиография Сарояна дает довольно детальное представление об этом месте. Там хорошо заботились о детях; дисциплина была достаточно строгой, но Сароян не упоминает ни одного случая пренебрежительно отношения к детям со стороны работников. Тем не менее, единственный эпизод из «Детского дома Фреда Финча», описанный Сарояном подробнее всего, свидетельствует о бескрайнем одиночестве, которое накрывало его маленьких обитателей по вечерам.
Описанный Сарояном случай произошел, когда четырехлетний Уильям тяжело заболел лихорадкой. Чтобы он не заразил остальных детей, его перевели из общей спальни на чердак и оставил там одного. Время от времени мальчика навещали, но он провел на чердаке дольше, чем предполагал. Однажды ночью его трясло буквально всем телом, и он подумал, что сейчас умрет. Находясь в промежуточном состоянии между сном и бодрствованием, Уильям ждал маму, будучи уверенным, что она спасет его. Каждый раз, когда дверь открывалась, он думал, что это она, но каждый раз это был сотрудник приюта.
«Эта ночь – одна из самых долгих в моей жизни. Я мог умереть. Я знал, что со мной что-то не так, но в то же время отказывался в это верить. Меня могло убить что угодно – и я прекрасно это понимал. Одиночество само по себе смертельно опасно, а в том состоянии, в котором находился я, оно опасно вдвойне, даже если противишься ему и не признаешь его».[193]
В автобиографии Уильям Сароян пишет, насколько незащищенным чувствует себя ребенок, оторванный от родителей, а также о той жизненной силе, которая его заставляет выйти во взрослый мир – с тем, чтобы победить его. Существование неотделимо от пространства: если ты существуешь, значит, ты находишься в каком-то конкретном месте. Это первый основополагающий опыт ребенка. Однако ребенок осознает свою зависимость: он не выбирает место своего нахождения, его туда помещают взрослые. Этот опыт можно проследить в названии автобиографии Сарояна – «Места, где я отбывал срок». В первой главе, посвященной самым ранним годам своей жизни, еще до приюта, он описывает ребенка, который только начинает ощущать мир и осознает, что находится внутри чего-то. И это место, будь то палатка или замок, всегда замкнуто – у него есть границы, оно защищает от всего опасного и нежелательного. Затем Сароян описывает чувства ребенка, попавшего в мир большой, внешний, находящийся в движении:
И, наконец, ребенок в своем восприятии мира переходит к объектам планетарного масштаба: отмечает контуры Земли, суши и моря, Солнца и Луны, и все эти объекты движутся по кругу.
* * *
Камилла и Нита пробыли в Сан-Франциско до середины мая 1925 года, прежде чем продолжили путешествие. За это время они сменили несколько мест жительства. После приюта они провели месяц в доме капитана, а затем у его дочери в Беркли на другой стороне залива Сан-Франциско.
Пока Камилла и Нита жили в Сан-Франциско, братья Амундсен активно переписывались со своими контактами в Америке[194]. Густав Амундсен просил найти решение консула Волля. Руал, находясь в Нью-Йорке, где он читал лекции, с такой же просьбой обратился к генеральному консулу. Руал просил консула послать деньги для покрытия расходов, а Волль должен был принять конкретные решения. Вероятно, это было нелегко. У Камиллы и Ниты не было паспортов или других документов, подтверждающих их личности, которые могли бы убедить советские власти в том, что им действительно нужно на Чукотку. Из-за холодных отношений с Советским Союзом получить советский паспорт в Америке они не могли. Кроме того, как всегда, сложно было предсказать, какие проблемы преподнесут погода и ледовая обстановка в Беринговом проливе. Пока Волль искал пути, как отправить девочек домой, и пытался уговорить капитана, сроки вида на жительства в Америке, организованного им для Камиллы и Ниты, истекали. Капитан отказался перевозить девочек, и Волль обратился к другому капитану, с которым Амундсен ранее сотрудничал в экспедициях в этом районе. Тот собирался только на Аляску, и Воллю удалось убедить его экстренно поменять свои планы. Тем не менее, когда Камилла и Нита садились в поезд, идущий в Сиэтл, до конца было еще неясно, как они переберутся через Берингов пролив.
Нита, Камилла и трое неизвестных мужчин. Сиэтл (?), 1925 г.[195]
Когда вы надолго прощаетесь с близкими и отправляетесь в путешествие, начальная точка вашего пути становится далекой – и в пространстве, и во времени. Таким образом, место и люди, откуда мы приехали, для нас вдвойне далеки. Прискорбно, что черты лица, голоса и улыбки любимых людей стираются в памяти. В то же время появляется возможность, особенно для тех, еще кому предстоит расти, найти новую точку опоры и стать новым человеком.
Наконец девочки добрались до Нома на Аляске. Они вернулись на север, безжизненный, всегда обдуваемый ветрами, окрашенный в унылые серо-коричневые цвета либо покрытый снегом.
Повзрослевшая Камилла и стоящий сзади нее на фотографии мужчина кажутся родителями Ниты.
Мужчина, стоящий за девочками, – журналист из Tidens Tegn[196] Эрлинг Бергендал. Он приехал на Аляску, чтобы сделать репортаж o «Мод», которая наконец-то освободилась ото льдов и возвращается в Норвегию. К тому времени экипаж провел в плавании в общей сложности семь лет, пробиваясь во льдах к северу от Сибири.
Амундсен, нуждающийся в деньгах, в конце концов принял решение вернуть корабль в Норвегию и продать его. По пути с «Мод» Бергендал
