Изумрудный шифр - Алёна Белозерская

— Поймите, — умолял Джорджио, — это очень важно. Я должен выполнить поручения кардинала Альбицци.

Через секунду он услышал голос Луизы Фернанды.

— Что случилось, Джорджио?

Джорджио облегченно вздохнул и усмехнулся, потому что Маркус зашипел Луизе Фернанде, что этот звонок может быть сделан специально для того, чтобы узнать, где она находится.

— Я должен встретиться с вами, — сказал Джорджио и, чувствуя, что девушка колеблется, добавил: — Мне нужно отдать вам некоторые вещи кардинала. Он просил меня об этом. Мы можем увидеться?

— Где вы сейчас находитесь?

— В Риме, но через пару часов смогу выехать в Милан. Если, конечно, вы в Милане, — быстро произнес он. — Мы можем встретиться там, где вы пожелаете.

— Хорошо, — согласилась Луиза. — Когда будете в Милане, позвоните на этот номер, и я скажу, где буду вас ждать.

Джорджио с облегчением вздохнул и положил трубку. Он посмотрел на часы и подумал, что опаздывает на встречу с кардиналом Гуардати. Придумывая на ходу, что сказать кардиналу, оправдывая свое завтрашнее отсутствие, он быстрым шагом шел по коридорам, неся в руке тяжелую сумку с бумагами.

Кардинал Гуардати улыбнулся, отвечая на приветствие, и милостиво протянул руку для поцелуя.

— Присаживайтесь, Джорджио, — протяжным голосом сказал он. — Вы неважно выглядите.

— Монсеньор, вот то, что вы просили принести. — Джорджио протянул сумку.

Кардинал склонился над бумагами. Его волосы были белыми, этот цвет странно сочетался с траурными фиолетовыми одеждами. «Траур по Альбицци и Маринетти», — с горечью подумал Джорджио и заметил на себе заинтересованный взгляд кардинала. Кардинал продолжал молчать, а Джорджио не решался спросить, почему он так смотрит на него.

— Джорджио, здесь нет личных записей кардинала Альбицци, — мягко проговорил Гуардати.

— Простите, ваше высокопреосвященство, но это все бумаги, которые мне удалось найти, — с достоинством произнес Джорджио.

Кардинал пристально посмотрел в лицо молодого священника. Джорджио замер на месте, настолько холодными и колючими показались ему глаза Гуардати. Он передернул плечами и интуитивно сделал шаг назад, но через мгновение ему стало стыдно за свое поведение. Невысокий старик уже не казался отталкивающим и пугающим. Наоборот, лицо его было добрым и мягким, а глаза излучали понимание и ласку.

— Я вижу, — сердечно проговорил он, — что вам необходимо отдохнуть. Вы любили Армандо. Знаю, что вы были знакомы задолго до того, как приняли сан.

Джорджио кивнул:

— Я воспитывался в приюте, который находился в подчинении кардинала Альбицци. Монсеньор, вы не будете против, если я возьму небольшой отпуск?

— Конечно, сын мой. Я прекрасно понимаю, каким ударом для вас стала смерть моего дорого друга Армандо. Поверьте, и я скорблю вместе с вами. Поэтому проведите эти дни в молитвах и отдыхе. До скорой встречи, дитя мое, — сказал кардинал, отпуская Джорджио. — Предупредите меня, когда решите приступить к работе.

Он снова занялся изучением бумаг Альбицци, но тут же отложил их в сторону. То, что ему было необходимо, отсутствовало. Маттео Гуардати не был полностью уверен в отце Джорджио, так как знал, что тот был безоговорочно предан Альбицци. Но также он чувствовал, что священник был честен, говоря о бумагах. Видимо, он не знал о личных записных книжках Армандо. А возможно, просто не смог их найти, так как не знал, где тот их хранил. Гуардати потянулся к телефону и попросил, чтобы ему принесли чай и пирожные. Затем набрал другой номер и с ледяным спокойствием стал ждать, когда ему ответит господин Вороной.

Милан

Луиза Фернанда назначила встречу отцу Джорджио в небольшом кафе, находящемся недалеко от отеля «Дуомо». Она заняла столик у стены и напряженно вглядывалась в каждого нового посетителя, появлявшегося в дверях. Звонок Джорджио привел ее в необычайное волнение. Она почти уже уступила настойчивым уговорам Маркуса отменить встречу, но подумала, что этот человек собирался проехать много километров только для того, чтобы поговорить с ней, поэтому приказала Маркусу не вмешиваться и сейчас с внутренней дрожью ждала священника.

Она увидела приближающегося к ней мужчину. То, что это был Джорджио, Луиза Фернанда поняла не сразу, потому что всегда видела его только в сутане. Сегодня же на нем был светский костюм. Его лишенный привычности образ заставил Луизу Фернанду широко раскрыть глаза от удивления.

— Джорджио? — вместо приветствия вырвалось у нее.

— То же самое могу спросить и я, — улыбнулся священник, целуя ее в щеку. — Ты абсолютно на себя не похожа.

Он сел напротив Луизы Фернанды и поставил рядом с собой небольшую коробку.

— Армандо хотел, чтобы я передал это тебе, — пояснил он, опережая вопрос девушки.

Луиза Фернанда с опаской посмотрела на коробку.

— Как ты, Луиза? — заботливо спросил Джорджио, отметив усталое лицо девушки.

— Плохо, — не стала врать Луиза Фернанда.

— Насколько мне известно, тебя обвиняют в убийстве твоих друзей.

Луиза Фернанда утвердительно кивнула и провела пальцами по коробке.

— Джорджио, все слишком запутанно, — усмехнулась она. — Я не могу объяснить тебе причин, которые привели к нынешнему положению вещей. Одно могу сказать: я не виновна в том, что мне приписывают. И видит бог, я говорю правду.

Джорджио дотронулся до ее руки, и глаза его стали печальными.

— Я верю тебе.

— И я верю тебе, — сказала Луиза Фернанда. — Вернее, я хочу тебе верить. Надеюсь, эта коробка не была предлогом для того, чтобы выйти на меня? Потому что этот повод для встречи кажется мне неубедительным.

— Нет, это правда. Я всего лишь исполняю волю Армандо.

Луиза Фернанда осторожно подняла крышку и посмотрела на священника.

— Закажи себе что-нибудь, — вдруг сказала она.

По ее дрожащему голосу и неуверенным движениям Джорджио понял, что Луиза Фернанда боится посмотреть внутрь. Он кивнул и подозвал официанта.

— Эспрессо, — попросил он и посмотрел на взволнованную девушку, которая наконец решилась заглянуть в коробку и удивленно рассматривала ее содержимое.

— Странно, — проговорила она, достав две заколки с яркими синими бабочками.

Луиза Фернанда посмотрела на тонкую золотую цепочку с маленьким кулоном в форме грозди винограда и поняла, что этот предмет знаком ей. Она вспомнила ласковые руки и смех темноволосой женщины, называвшей ее «виноградинкой». Перед глазами появилась залитая солнцем терраса и спокойное море. Луиза Фернанда закрыла лицо руками, вдруг осознав, что это ее воспоминания.

— Это принадлежит мне, — глухо сказала она. — Мои заколки, я помню, как мама закалывала ими мне волосы. Николас был прав, когда сказал, что с черными волосами я похожа на нее. Мама была брюнеткой.

Луиза Фернанда убрала руки от лица, и Джорджио увидел, что в ее глазах блестят слезы. Она начала вынимать новые вещи из коробки и раскладывать перед собой.

— Бант. На мне был голубой бант, когда вокруг было много воды, — произнесла Луиза Фернанда, но Джорджио не понял, что именно она имела в виду. — Фотография.

Она замолчала, и грудь ее стала судорожно вздыматься.

— Это мама.

Джорджио всмотрелся в красивое смеющееся лицо черноволосой женщины, понимая, что чувствует сейчас Луиза Фернанда. Армандо оставил ей подарок из прошлого, воспоминания о котором стерлись из памяти маленькой девочки. И сейчас она по крупицам воссоздавала то, что давно было забыто. Луиза Фернанда достала из коробки листок бумаги, на котором рукой кардинала было написано незнакомое имя.

— «Изабелла Солана Торрес», — прочла девушка и задумалась. — Тебе это о чем-нибудь говорит?

Джорджио отрицательно покачал головой. Луиза Фернанда глубоко вздохнула и сложила вещи в коробку. Она благодарно посмотрела на священника и крепко сжала его руку.

— Спасибо тебе, — тихо проговорила она.

— Знаешь, — вдруг сказал Джорджио, — когда я был подростком, то уже тогда знал, что стану священником. А потом в моей жизни появилась ты. Да, не смотри так удивленно. Ты плохо помнишь меня, потому что всегда была занята Эдуардо. А я был тихим и непримечательным мальчиком, который не знал, как обратить на себя внимание. Мое желание посвятить жизнь богу отодвигалось на второй план, когда я видел твои рассыпанные по плечам волосы и слышал твой голос. Я любил тебя. Впрочем, и сейчас люблю. Только по-другому, не так, как в детстве.

— Почему ничего не говорил раньше?

— Боялся быть отвергнутым, — улыбнулся Джорджио, но глаза его остались грустными. — Ты — мое самое светлое воспоминание. И я благодарен господу за то, что он позволил мне познать силу любви.

Он поцеловал руку смущенной девушке и поднялся, собираясь уходить. Признание далось ему нелегко, и Луиза Фернанда чувствовала это. Она схватила священника за рукав и усадила на место.