Большая книга ужасов – 67 (сборник) - Евгений Некрасов

Я не обиделся. Ничего. Я бы тоже запер. Я сижу среди банок и думаю, как быть дальше. Среди старых газет, которыми переложена картошка, я нашел плакат группы «Смайлики». Вот за ним и будет мой тайник. Я положу ноутбук на полку и прикрою плакатом, чтобы любопытный нашел сразу. А нелюбопытные мне не нужны… Мать жалко, ужасно жалко, но я теперь вожак…

Я все обдумал. Я дождусь, пока она уснет, переползу под полом в соседнюю комнату, там в полу давно треснула доска. Ее-то я и выломаю вместе с парой-тройкой соседних. Я теперь сильный, даже сильнее Лома. Перед тем как уйти, я потихоньку на цыпочках подойду к спящей матери. Стереть ей начисто память о том дне, когда она догадалась, я уже не смогу, раньше надо было. Но кое-что сделать можно, чтобы она не сразу бросилась меня искать.

Как ты забыла, как первые шаги ходила, так отныне и до веку забыть тебе этого человека. Как на ноже дым не держится, на тебе тоска не держится. Забудешь, не вспомнишь, не скажешь, не сможешь.

Я повторю это много раз, пока не почувствую, что хватит. Тогда я уйду.

А ты, кто прочтет эти записки… Знай, я уже в пути. Ведь ты легко нашел мой тайник, ноги будто сами привели, и еще, наверное, подумал, какую фигню я слушаю. Нет, не слушаю, что нашел, тем и залепил. Ты, кто запустил ноутбук Толстого или выломал жесткий диск. Ты знай, все так и было. И в тот день, когда мы встретимся… Я не прошу тебя убивать. Это очень трудно, лично мне еще ни разу не приходилось, хотя к тому времени, как ты это прочтешь, возможно, все изменится. Ты просто знай, что я готов. Знай, что освободить оборотней, вернуть пропавших людей можно, только убив Альфу. Я никого не убивал, но Альфа – это я. Так получилось. Моя задача – оберегать стаю, пока кто-нибудь не пристрелит меня. Тогда все закончится, и звери снова станут людьми. Я готов.

Знай, что целиться нужно в голову, иначе толку не будет. Мы очень живучи. И бойся стаи: звери ни черта не соображают, они будут до последнего защищать хозяина. Так что лучше нам встретиться днем. Я не прошу тебя убивать… Но знай, если вокруг тебя творится что-то странное: ни с того ни с сего вырубается электричество, сам собой переключается телевизор, падают по ночам предметы, если из леса бежит зверье, а из деревни – скотина, значит, я где-то рядом.

Глава VIII. Морок

На улице выпал свежий снег, Киря шел, скрипя, и оставлял глубокие черноватые от земли следы. Волки по дороге не попадались, вообще было тихо вокруг, будто деревня вымерла. Киря прошел ее всю, но только и встретил что бабку школьного завхоза. Она укутывала деревья во дворе и распевала во все горло, будто и правда осталась одна во всей округе.

Жутковато было в этой пустой деревне. Смеркалось, а в домах не было света. Редкие точки свечей в окнах только добавляли картине мрака. Черный лес стоял впереди тяжелой стеной.

У заброшенного дома сидели бездомные собаки. Должно быть, пришли из соседних деревень, когда началась вся эта заваруха. После нашествия волков их осталось всего две. Киря только цыкнул, и они забились под крыльцо. В доме гулко постукивали шаги.

Киря потихоньку вошел. В угрюмом полуразрушенном доме с выбитыми окнами было совсем темно. В глубине комнаты кто-то шумно возился и покряхтывал, звеня железом.

Киря включил фонарь и увидел сгорбленную спину бабы Тани в этой нелепой серой хламиде. Старуха сидела на корточках и, громыхая замком, отпирала крышку подпола. Киря кашлянул, но она не услышала. Отпирала замок и бормотала под нос: «Мама уже пришла, молока принесла»… Киря стоял у нее за спиной, а ей было все равно.

– Баба Таня! Темнеет уже!

– Мама пришла…

– Идем отсюда, баб Тань!

Старуха будто не слышала. Она ковырялась ключом в нелепом навесном замке на подполе и говорила с невидимым собеседником:

– Потерпи, мой хороший. Еще ночь-другую – и все. А там на рыбалку с дядь Колей пойдешь, а хочешь – со мной в лес: брусника-то стоит еще…

Слушать это было стыдно и отвратительно, Киря даже закрыл уши ладонями. Отперся замок, старуха открыла крышку подпола с гулким стуком и полезла вниз. Киря направил фонарик в проем, чтобы баба Таня ноги не переломала. Она легко спустилась по раздолбанной лестнице и стала хлопотать у столика с вылинявшей клеенкой. Она доставала из свертков еду и выкладывала на тарелочки, предлагая невидимому сыну:

– Теть Маша пироги пекла и тебе передать велела. Попробуй рыбник. Очень удачный. Похудел ты чего-то…

Зрелище было не для слабонервных. Киря отошел в другой конец дома к входной двери и посветил фонарем во двор, разглядывая голубые сугробы. Бездомные собаки уже вылезли из-под крыльца и стояли у порога, виляя хвостами. Ясно, кому достанется ужин невидимого бабы-Таниного сына. Киря стоял в дверях, а собаки лебезили у ног, роняя слюни и просовывая в проем нетерпеливые носы.

В доме хлопнула крышка подпола – баба Таня выбралась. Зазвенело железо замка, и собаки пулей влетели в дом. Не дождавшись, пока старуха запрет подпол, они вбежали в соседнюю комнату, где была дыра в полу, и полезли есть. Киря так и стоял в дверях и то услышал, как под полом зачавкало.

Стемнело. Слепые дома стояли как черные проталины в снегу. Баба Таня еще бродила по дому, бормоча под нос. Собаки шумно завозились, даже чавкать перестали. Похоже, назревала драка: из-под дома раздавался визг, лай, грохот, и в конце концов две псины выскочили Кире под ноги, чуть не сбив его, и драпанули прочь. Одна гналась за другой – халявный ужин не поделили.

Киря возил лучом фонарика по бывшему двору заброшенного дома и представлял, что вот эта развалина, должно быть, была дровяным сараем, а здесь курятник стоял… У самого крыльца почти под ногами мелькнула здоровенная черная тень.

Киря отшатнулся назад, в дом, споткнулся о торчащую доску в полу и рухнул на спину. В темноте заброшенного дома чуть белел дверной проем. Киря вскочил, навалился на хлипенькую дверь, закрыл на задвижку. Ржавая, она поддалась с трудом – и держалась-то на одном винтике…

За дверью, совсем рядом, раздался рев. Не волчий вой – что, Киря волка не слышал! Этот звук был громче, ниже, будто не волк, а целая стая взвыла в унисон. Ноги коченели от этого звука. Киря вцепился в ружье. Спокойно! Патроны есть. За спиной зашаркали шаги: ах да, баба Таня! Она шаркала к двери своей кривляющейся походкой, ничего не видя и не слыша вокруг. Киря поймал ее за руку:

– Стойте!

В дверь ударило что-то тяжелое. Кусок доски тут же отлетел в дом и царапнул Кирю по ноге. Сквозь дыру было видно светлое пятно сугроба, которое тут же закрыла здоровенная тень. Киря направил туда фонарик и тут же опустил. Морда зверя не помещалась в пробоине из одной доски. Киря успел углядеть кожаную ноздрю величиной почти с кулак, белоснежный клык и бурый густой мех. Он вскинул ружье и пальнул.