Поэмы Оссиана - Джеймс Макферсон

Я доплыл до залива Туры, но чертоги Туры были безмолвны. Я поглядел окрест, но не было никого, кто бы мне рассказал о вожде Дунскеха. Я пошел в чертог пиров, где висело оружие предков его. Но оружия там уже не было, и старец Лавор ** сидел в слезах.

** Lamh-mhor - _могучая длань_.

"Откуда это стальное оружие? - спросил, подымаясь, Лавор. - Давно не блистало копье в сумрачных стенах Туры. Откуда пришли вы: с бурного моря или из скорбных чертогов Теморы?" ***

*** Темора была дворцом верховных королей Ирландии. Здесь она названа скорбной, потому что в ней погиб Кормак, убитый Карбаром, захватившим его трон.

"Мы с моря пришли, - сказал я, - с высоких башен Уснота. Мы сыновья Слис-самы,**** дочери колесницевластного Семо. Где же вождь Туры, сын чертога безмолвного? Но для чего вопрошать тебя Натосу, когда я вижу слезы твои. Как же могучий пал, сын одинокой Туры?"

**** Slis-seamha - _нежная грудь_. Она была женою Уснота и дочерью Семо, вождя _острова туманов_.

"Он пал, - ответил Лавор, - но не так, как падает ночью звезда безмолвная, когда она промелькнет сквозь мрак и исчезнет. Нет, он был метеору подобен, что упадает в дальнем краю; багровым его путем следует смерть, и сам он - знаменье браней. Печальны брега Лего и шум многоводной Лары! О сын благородного Уснота, там был повержен горой".

"И герой был повержен посреди побоища, - молвил я, тяжко вздыхая. Сильна была в битвах длань его, и смерть влеклась за его мечом". Мы пришли к печальному берегу Лего. Мы нашли его холм мошльный. Его боевые товарищи были там, его барды, богатые песнями. Три дня мы оплакивали героя, на четвертый ударил я в щит Катбата. Радостно собирались герои вокруг, потрясая лучистыми копьями.

Неподалеку был Корлат с войском своим, друг колесницевластного Карбара. Мы на него устремились, словно ночной поток, и пали его герои. Когда проснулись жители дола, они узрели их кровь при утренпем свете.* Но мы понеслись, словно клубы тумана, к гулкозвучным чертогам Кормака. Наши мечи поднялись на защиту его. Но чертоги Теморы были пусты. Кормак погиб в расцвете юности. Не стало властителя Эрина.

* И случилось в ту ночь: пошел ангел господень и поразил в стане ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали поутру, и вот все тела мертвые.

Четвертая книга Царств, XIX, 35.

Скорбь овладела сынами Уллина, тихо, угрюмо сокрылись они, как за холмами скрываются тучи, долго грозившие ливнем. Горем объятые, сыны Уснота повернули назад к заливу гулкому Туры. Мы миновали Селаму, и Карбар сокрылся, словно туманы Лано, когда их гонят ветры пустыни.

Тогда-то я увидал тебя, о дева, подобную ясному солнцу Эты. "Любезен тот луч", - я сказал, и стесненный вздох исторгся из груди моей. Ты явилась, Дар-тула, во всей красе своей к вождю печальному Эты. Но ветры нас обманули, дочь Коллы, и супостаты близко".

"Да, супостаты близко, - молвил могучестремительный Альтос,* - я слышал звон их доспехов на бреге и видел, как реет черное знамя Эрина. Ясно доносится голос Карбара,** громкий, как водопады Кромлы. Прежде чем сумрак ночной опустился, он увидел в море темный корабль. Бодрствует войско его на равнине Лены и вздымает десять тыся мечей".***

* Альтос только что вернулся после осмотра берега Лены, куда его послал Натос в начале ночи.

** Карбар собрал войско на побережье Ольстера, чтобы противостоять "Фингалу, который готовился к походу на Ирландию для восстановления династии Кормака на престоле, захваченном Карбаром. Между флангами войска Карбара находился залив Туры, куда ветры занесли корабль сыновей Уснота, так что они не могли избежать встречи с неприятелем.

*** Место действия в этой поэме почти то же, что и в предыдущей эпической поэме. Здесь, как и там, часто упоминаются вересковые равнины Лены и Туры.

"И пусть вздымают они десять тысяч мечей, - сказал, усмехаясь Натос. Сыны колесницевластного Уснота никогда не трепещут при виде опасности. Зачем ты катишь пену свою, ревущее море Уллина? Зачем шумят ваши темные крылья, свистящие вихри небесные? Ужели мните вы, бури, что это вы у берега держите Натоса? Нет, чада ночи, только душа может его удержать! Альтос, подай мне доспехи праотцев; видишь, как блещут они под звездами! Принеси копье Семо,* что стоит в темногрудой ладье".

* Семо был дедом Натоса со стороны матери. Когда Уснот женился на его дочери, Семо подарил ему упомянутое здесь копье согласно обычаю, по которому отец невесты дарит зятю свое оружие. Принятый в этих случаях обряд упоминается в других поэмах.

Он принес доспехи. Натос облек свои члены сияющей сталью. Величава поступь вождя, ужасно веселье его очей. Он глядит на приближенье Карбара. Ветер шумит в его волосах. Дар-тула молча стоит с ни рядом, взор ее устремлен на вождя. Она старается скрыть теснящийся вздох, и две слезы наполняют очи ее.

"Альтос, - сказал вождь Эты, - в той скале я вижу пещеру. Сокрой там Дар-тулу, и да будет сильна десница твоя! Ардан, мы встретим врага и на бой призовем угрюмого Карбара. Ах, если б он вышел в звонкой стали своей навстречу сыну Уснота! Дар-тула, если удастся тебе спастись, не смотри на павшего Натоса. Направь, о Альтос, свои паруса к гулкозвучным дубравам Эты.

Скажи вождю,** что сын его пал со славой, что мой меч не чурался брани. Скажи ему, что я пал среди тысяч, и да возвысится радость скорби его. Дочь Коллы, дев собери в гулкозвучных чертогах Эты. Пусть воспоют они песни о Натосе, когда хмурая осень вернется. Ах, если б голос Коны *** прозвучал мне хвалою. Тогда ликовал бы мой дух среди горных ветров".

** Усноту.

*** Оссиана, сына Фингала, часто называют его поэтическим прозвищем _голос Коны_.

И мой голос восхвалит тебя, Натос, вождь лесистой Эты! Оссиана голос возвысится, восхваляя тебя, сын великодушного Уснота! Зачем не был на Лене, когда началось сраженье? Тогда меч Оссиана защитил бы тебя или сам Оссиан полег бы костьми.

Мы сидели той ночью в Сельме за круговою чашей. Ветер снаружи в дубах шумел, горный дух кричал.**** Ветра порыв ворвался в чертог и коснулся слегка моей арфы. Звук был печален и тих, словно надгробная песнь. Первый услышал Фингал, и стесненные вздохи исторглись из груди его. "Кто-то погиб из моих героев, - сказал седовласый король Морвена. - Я слышу звуки смерти на арфе сына. Оссиан, коснись звенящей струны, заставь прозвучать печальную песнь, чтобы радостно было их духам лететь к лесистым холмам Морвена".

**** Выражением _горный дух_ обозначается низкий печальный звук, предваряющий бурю и хорошо известный жителям горных стран.

Я коснулся арфы пред королем, звук был печален и тих. "Склонитесь со своих облаков, - сказал я, - духи предков моих, склонитесь! Остановите ужас багровый полета вашего и примите вождя сраженного, придет ли он из далекой страны иль поднимется с бурного моря. Приготовьте ему одеяние из тумана, сотворите копье из облака. На бедро возложите метеор угасающий, вместо меча геройского. И пусть его облик будет приятен, чтоб лицезренье его веселило друзей. Склонитесь со своих облаков, - сказал я, - духи предков моих, склонитесь!"

Так я в Сельме пел под звуки тихо трепещущей арфы. Но Натос был на береге Уллина, и его окружала ночь; он слышал лишь глас супостатов среди рева бушующих волн. Безмолвно он слушал их глас, опершись на копье.

Утро встало в сиянье лучей. Появились сыны Эрина; словно серые скалы, деревами поросшие, растянулись они вдоль берега. Карбар высился посреди; он усмехнулся зловеще, когда увидел врага.

Натос на брань устремился в силе своей, и Дар-тула тоже позади не осталась. Вздымая копье блестящее, шла она рядом с героем. А кто там грядет в доспехах, сияя гордостью юной? Кто, как не сыны Уснота, Альтос и темно-русый Ардан.

"Выйди, - молвил Натос, - выйди, вождь высокой Теморы! Сразимся на берегу за белогрудую деву. С Натосом нет его ратников, они остались за бурным морем. Зачем ты привел свои тысячи против вождя Эты? Ты же бежал от него в бою, когда его окружали друзья".*

* Он подразумевает бегство Карбара из Селамы.

"Юноша, гордый сердцем, станет ли биться с тобою король Эрина? Предки твои не венчались ни славой, ни королевским венцом. Есть ли в их чертогах оружие неприятеля или щиты минувших времен? Карбар прославлен в Теморе, и он не бьется с ничтожными".

Слезу уронил колесницевластный Натос. Он обратил очи на братьев. Мгновенно взлетели их копья, и три героя повержены наземь. Затем высоко воссиял свет их мечей, и отступили строи Эрина, как гряды угрюмых туч под порывом ветра.

Карбар тогда приказал своим воинам, чтоб натянули они тысячу луков. Тысяча стрел полетела; сыны Уснота пали. Они пали, как три молодых дуба, что стояли одни на холме. Путник взирал на деревья пригожие и дивился, как взросли они, одинокие; вихрь пустыни в ночи прилетел и долу повергнул вершины зеленые. День пришел, воротился путник, а уже иссохли они, и опустело вокруг.

В безмолвном горе стояла Дар-тула и видела их погибель. В ее очах не было слез, но взоры исполнились скорбью безумной. Бледность покрыла ее ланиты. Из трепетных уст вырывались невнятные краткие речи. Темные кудри развевались по ветру. Но угрюмый Карбар пришел. "Где же теперь твой любовник, колесницевластный вождь Эты? Увидала ли ты чертоги Уснота? или бурые холмы Фингаловы? Битва моя грохотала бы в Морвене, если бы ветры не занесли сюда Дар-тулу. Сам Фингал был бы повержен, и скорбь воцарилась бы в Сельме".