Убей меня своей любовью - Маргарита Южина

– А вы знаете, что мы придумаем? – соловьем заливалась дамочка. – Вы мне сейчас сами накрутите бигуди, а я вам буду про Олесю рассказывать.

– А вы точно уверены, что это та самая Олеся? – уточнил Дуся. Уж очень ему не хотелось возиться с дамскими патлами.

– Нет, совсем не уверена. Но вы же спрашивали, а я знаю. Во всяком случае, про одну Гориду я знаю точно… Вон там корзиночка, видите, а в ней бигуди, берите, наматывайте волосы.

Дуся скинул куртку, закатал рукава и дернул к себе корзину. Если разобраться, так ничего мудреного в этих бигудях нет, знай себе мотай волосы на трубочки, да и все дела. Он лихо замотал первый клок, подергал для уверенности и принялся за второй. Дама, почувствовав, что на ее голове вовсю кипит работа, расслабилась и заговорила:

– Мы с моим мужем прожили счастливо двадцать три года. Знаете, так дружно жили, он у меня даже на сторону не ходил. И как вы думаете – почему?

– Ну я не знаю… У него, наверное, проблемы со здоровьем были, да? – ляпнул Дуся первое, что пришло в голову.

– Что вы такое говорите?! Откуда у него проблемы?! – вскинулась женщина и дернула головой. – Он меня на руках носил! Он меня так любил, что просто на руках носил, вот. И никто ему был не нужен! А все потому, что я необыкновенная умница, чтоб вам было известно! Это я во всем виновата – взяла и создала в доме замечательный микроклимат!

– Я уже понял, а Олеся… – попытался было вклиниться Дуся в пылкий монолог, но его не впустили.

– Да что вы там поняли?! Крутите давайте свои бигуди! – полыхнула дама гневным оком и снова предалась воспоминаниям. – Я своего Сеню не бросила даже тогда, когда его на заводе сократили! Я всегда ему верна была, как зайчиха! И что вы думаете?

Дуся уже боялся рот открыть. Он твердо решил – сейчас докрутит эти бигуди и видели его здесь…

– Я сделала его директором! Да! Я придумала открыть свой маленький семейный бизнес. Все разузнала, подсчитала и сделала вывод – нужно купить небольшой павильон, который будет кормить всю семью. Единственное, что мне мешало, – не хватало денег. Одни мы никак не смогли бы это дело потянуть. И тут Сеня сел и напряг мозги! У него иногда это неплохо получалось, только редко. А тут как-то случайно вышло. Короче, подумал он и говорит: «Птичка моя, а ведь со мной работал Валерка Горида, его тоже сократили. А мужик он хороший, хваткий, порядочный. И главное, точно знаю – деньги у него есть, он только что в деревне дом купил». А я, не будь дура, хитренько так интересуюсь: «А он, твой Горида, к водочке не слишком льнет?» Ну, думаю, если мой алкаш себе собутыльника ищет, то я ему… «Нет, говорит Сеня, ему врачи пить не рекомендуют. Говорят, сердце слабое». Нет, ну я как про слабое-то сердце услышала, сразу решила – наш компаньон! А чего? Поставить павильон он нам поможет, деньги вложить успеет, а там… Да кто его знает, как оно там все обернется. Ну, и уже через два дня приглашает мой милый к нам в гости этого Гориду со всем Горидиным семейством. С женой и дочкой. Правда, дочка потом быстренько с нашим Сережкой к компьютеру прилипла, а вот с женой мы познакомились. Я сейчас про Олесю вам рассказываю, будьте внимательны. Олеся такая невысокая была, миленькая, чуть что, и хохотать. Кудри вот так раскинет по плечам и ну смеяться. Мне понравилась. А уж одета была… Я-то сначала подумала, где это ее муж такие деньги берет, чтобы так ее баловать-то? А она мне и призналась, что сама зарабатывает, потому что замечательная портниха. Очень мы тогда славно посидели. Идея моя всем жутко по душе пришлась. Стали обсуждать, что-то писать, подсчитывать. Короче, через два месяца наш павильон стоял. Господи! Что за времена тогда были! Мы так сдружились! И с Сеней такая крепость образовалась, потому что ведь не только одной семьей жили, но и одним делом болели. Целыми днями лишь о павильоне и говорили, а по выходным то мы к Горцам… это их так муж прозвал, то они к нам. Я одеваться стала, как артистка, – Олеся мне столько нарядов нашила, не переносить! Сеня у меня пить бросил – а чего одному-то хлестать, Валерка ж не пил. Помню, летом мы к ним в деревню ездили, на рыбалку. Мужики на озеро, а мы с Олеськой целый день на солнышке валяемся, загораем. А вечером костер разводим, мужиков ждем с рыбой. И хоть бы раз наши умельцы рыбку притащили. Потом нам говорили, что в том озере и вовсе рыбы никогда не было. Господи! Да разве нам была нужна та рыба? А потом… все кончилось. Сеня мой в аварию попал, погиб сразу. И никого виновных не нашли. Ой, сколько я тогда плакала… Ну и Горцы все время рядом были, помогали, то да се… А потом я замуж вышла. За Федора. Нет, а что вы хотите?! Я же одна осталась, с Сережкой на руках. Ему тогда как раз двадцать исполнилось, самый опасный возраст, между прочим. Да и павильоном заниматься надо было. А мой Федор такой строгий был, серьезный, волевой мужчина. Но отчего-то они не нашли с Горцами общего языка. Федор говорил, что они крадут, Горцы жаловались, что мой новый муж совсем не знает специфики и скоро его стараниями от нас все покупатели разбегутся, а Сережка и вовсе ушел из дому. Его уход совсем нас с Горцами разделил. Не одобряли они, что я позволяю отчиму так с парнем обращаться. А что я могла сделать? Не выгонять же мужика! Встречаться мы перестали, а затем и продали павильон, деньги поделили и больше уже не виделись. Валерка, я слышала, новое дело завел, а Олеська уехала в деревню и в город наведывалась редко. А потом… много уже времени прошло, Федор меня бросил… Ему, оказывается, всегда во мне нравилось, что у меня свой павильон без мужской руки, паразиту!.. Короче, Сережка мой решил жениться. А у меня денег – ну ни копейки за душой. И надо бы парню помочь, а нечем, все последний ухарь выгреб. А Сергей меня уговаривает, мол, чего ты, мам, я на свадьбу-то сам заработал. А чего он там заработал! Костюм старенький, рубашку отбелили, правда, галстук ему невеста купила, а уж про себя я и вовсе молчу. Только как представлю, что мой сын будет сидеть среди невестиных разряженных гостей как сирота, так не могу, ненавижу себя, последними словами обзываю, да только что толку. Тогда и решилась. Сначала, опять же, наревелась, дурой себя покликала, а потом собралась да и дунула к Горцам в деревню. Как я ни крутила, а ближе их у меня никого и не оказалось. Я ведь как подумала – они люди сердечные, поймут, простят, деньгами помогут, а уж мы потом с Сережкой им отдадим. Приехала…

– Простите, а далеко ли приехали? – вежливо дернул за прядь женщину Дуся.

– Я ж вам рассказываю – в деревню я приехала!

– Но все равно, мне б надо поточнее – как называется деревня, далеко ли от города? Чего вы прям как партизанка какая! Я ей тут кудри верчу, а она даже толком объяснить не может!

– Недалеко, – терпеливо пояснила дама. – Возле города, Пыреевка, это по Московскому тракту если ехать… Ну неужели трудно догадаться, что Горцы и сами бы вдаль не поволоклись! И вообще, если вам не интересно, не мешайте другим! – дама высказалась, и на ее лице опять появилось блаженное выражение, она вспоминала. – В общем, дом я тот нашла, постучала так культурненько, думала, сейчас Олеська выйдет, а я к ней сразу на грудь! А ко мне вышел какой-то мужик незнакомый. Как глянет, как рыкнет: «Чего ломишься?! Звали тебя, что ли?!» Я прям чуть с крыльца не ухнула, так забоялась. А потом ничего, взяла себя в руки и вежливо спросила, по какому, мол, поводу он на меня кабаном орет, в то время как я есть самая близкая подруга Валерия и Олеси. А он на меня как-то дико вытаращился и зашипел, ну как змея, честное слово: «Нету тут никакого Валеры, а Олеся с тобой говорить не желает! Понятно?» А я ему говорю, что, мол, ничего не понятно, потому что… откуда он знает, что желает Олеся?! Да, может, она меня только и ждет! А он мне противно так в лицо ухмыльнулся и говорит: «Не ждет, я-то знаю, кого моя жена видеть хочет». Ну тут уж я и вовсе с крыльца скатилась! Больше я в ту деревню ни ногой. И Олесю не видела, и Валеру… А Сережка мой все равно женился! И так здорово все повернулось! Невеста-то его, Настенька, с пяти лет без матери росла, отец ее без женского глаза столько лет маялся, а жениться не хотел, все боялся, что мачеха дочку невзлюбит. Видать, в детстве ему сказок бабушка перечитала. Ну а когда дочку-то выдал, тогда уж решил, что о женитьбе ему думать и вовсе поздно, мол, жизнь прошла, чего уж людей смешить. Но… Мне удалось его переубедить. Теперь вот у нас две счастливые семьи. Сережка с Настей, да мы с Васенькой. Хороший мужчина, чем-то на моего первого Семушку похож, даже Сережка заметил. Вот они бы с Валеркой-то нашли общий язык, да только я больше к Горцам все равно не поеду, не те уж года… Да ты что творишь-то, образина?!! – вдруг взглянула на себя женщина и пулей вылетела из кресла. – Ты меня специально решил уродиной сделать, да?! Нет, ну какой гад, а?!

Дама уже чуть не плакала, разглядывая в зеркало свои намертво закрученные кудри. Дуся не стал более нервировать женщину. Пятясь задом, прихватил курточку и понесся из парикмахерской во всю прыть. Дома Инга уже наверняка все глаза проглядела. Еще разозлится и не станет готовить праздничный ужин. Да уж какой там праздничный, хоть бы обычный приготовила!