Сказания о белых камнях - Сергей Михайлович Голицын

А настал день, и повелел Всеволод всем тем русским мастерам явиться во Владимир. Летописец особо отметил, что Всеволод «не ища мастеров от немець, и обрете их от работных в своей епископьи и от иных своих…»

Пришли мастера к закопченому собору, стали думу думать. И надумали они построить невиданное. В наше время о таком деле сказали бы: «Было принято исключительно смелое и оригинальное инженерное решение».

С трех сторон, с севера, с запада и с юга, решили мастера окружить прежний собор Андрея новыми стенами из белого камня, заключить обгорелый остов как бы в новый «футляр». Начали они старые стены разбирать, да не целиком, а проделали в них широкие проемы, оставляя от нижних частей этих стен столбы, связанные между собой арками.

Так, вместо шестистолпного встал новый храм невиданных размеров, на восемнадцати столбах. Прежние алтарные апсиды в сравнении со всем зданием выглядели малыми. Мастера их полностью разобрали и построили новые — словно три могучие, выдвинутые вперед, полукруглые башни. К одной большой средней главе добавили четыре поменьше по углам. Так встало над храмом пять глав — средняя в золотом шлеме, четыре по сторонам в серебряных.

Летописец пишет: «Князь великий Всеволод церковь Володимерскую сугубо округ ея упространи, украси, юже брат его Андрей поставил об едином версе <главе>… Всеволод же четыре верхи създа».

Поистине поразительно то умение и истинно русская смекалка владимирских «холопей-каменьщиц», которые так искусно накрыли один собор другим.

Воздвигли Всеволодовы мастера из белого камня огромный храм. С ним могли соперничать лишь оба Софийских собора: один — в Киеве Златоглавом, другой — в Господине Великом Новгороде.

Каждая стена Владимирского храма выступающими вперед шестью лопатками делилась на пять неравной ширины прясел. Каждая лопатка опиралась внизу на соколиную когтистую лапу, а каждое прясло завершалось под крышей полукружием. Посреди стен протянулся аркатурный пояс — в семь, в шесть, в пять, а то и в четыре свисающие вниз полуколонки. Над аркатурным поясом пробежала дорожка поребриков, а еще выше посреди каждого прясла были оставлены высокие и узкие окна.

Совсем мало по стенам белокаменной резьбы. А ведь прежний собор Андрея был богато украшен узорочьем. Так неужели забыли мастера свое тонкое умение долотить на камне узоры?

Вряд ли Всеволод ходил смотреть, как возводятся стены собора. Он доверил надзирать за работами епископу Луке, сказав ему, что новый храм своим великолепием должен затмить все, что создавали раньше. О великолепии, о величии собора Всеволод помянул, но не помянул он о его красоте.

Таков был княжеский, как мы теперь выражаемся, «социальный заказ».

Священнослужители взялись руководить зодчими.

— Пусть стены собора останутся белыми и чистыми, подобно одеждам ангельским, — говорили они.

Когда разбирали проемы в прежнем соборе, многие резные камни лишними оказались, иные из них мастера помещали в стены тыльной стороной вперед, иные камни вовсе повыбрасывали, а иные композиции собирались уберечь, да не сумели, при переносе попортили, и пришлось резьбу совсем сбить.

Такая беда случилась с композицией «Вознесения Александра Македонского» — она погибла. И мы, пытливые изыскатели владимирской старины, с горечью рассматриваем теперь едва заметные неровности на тех трех огромных камнях южной стены собора. Вот все, что осталось от великолепного творения камнесечца.

Такая же участь постигла и четыре камня композиции «Сорок мучеников Севастийских».

Церковная легенда гласит: некогда в Армении, в городе Севастии, было гонение на христиан. Сорок римских солдат перешли в христианскую веру. Солдаты-язычники их обезоружили, связали, привели к берегу озера и потребовали, чтобы они поклонились мраморному богу. Солдаты-христиане отказались. Тогда их загнали в озеро и заставили стоять по пояс в ледяной воде. Один из сорока смалодушничал и поклонился статуе. Но в тот же час один из гонителей перешел добровольно в христианскую веру. Так снова оказалось сорок солдат-христиан, которые и погибли мученической смертью.

И эта композиция была погублена при переносе, и потому строители ее безжалостно сбили. Лишь на одном из камней остались заметны фигурки пятерых людей, стоявших в ряд по пояс в воде среди кудрявых завитков волн.

А композиция «Три отрока в пещи огненной» уцелела. Изображение трех юношей, из коих средний поднял вверх руки, и сейчас можно видеть на северной стене храма. Уцелели от собора Андрея вставленные по стенам кое-где отдельные женские и львиные маски. Да на концы иных аркатурин перенесли мастера Всеволода маленькие резные камни с львиными или женскими масками, с птичками в профиль.

Еще недавно возле собора то тут, то там находили резные камни. И глядят на них ученые да гадают: где, какие стены, какие лестничные башни[24] украшались тем узорочьем?

На ободвериях[25] разгулялось бойкое долото Всеволодовых мастеров. По сторонам входных дверей выросли справа и слева как бы белоствольные березы. То не березы встали, а колонны с резными капителями. Мастера, видно, знали, как долотить податливое дерево и прежнюю свою сноровку на камень перенесли. Так над дверьми с одного ряда колонн к другому перекинулись резные арки из белого камня.

Прежний одноглавый собор Андрея был красив, изящен, строен и точно кружевом украшен многообразным узорочьем.

Собор Всеволода 1185–1189 годов тоже красив. Но красота его иная. Празднично-торжественный, он поражает своим величием.

Великолепен собор, воздвигнутый повелением Всеволода.

«Я — великий князь Владимирский, Суздальский, Ростовский и прочая и прочая… Я и православная церковь, которая мне служит, правлю вами. Смотрите, какое белокаменное великолепие создано по моему повелению» — словно хотел сказать простому народу тот властелин, что лелеял честолюбивый замысел взять под свою руку всю тогдашнюю Русь, тот властелин, чьи воины могли Волгу веслами расплескать.

Девятый век стоят пять богатырей на высокой горе над излучиной Клязьмы — теперь все пятеро в золотых шлемах. Глядят они сверху на лесное бесконечное зеленое море. Где-то вдали по холмам на другой стороне Клязьмы протянулись чуть видимые деревни. Леса уходят в синюю дымку, сливаются с синим небом. Ширь. Красота…

Пять богатырей словно стерегут покой земли Русской. Они поднялись на гору, на простор, на свежий воздух, что веет с Клязьминской поймы, встали в глубокой тревоге о будущих судьбах своей родины и словно спрашивают один другого: «Высоко вознесся великий князь Всеволод, а дальше что будет на Руси?»

Внутри здания на уцелевших частях прежних стен храма Андрея сохранились кое-где колонки аркатур, некогда опоясывавших все четыре стены, и остались в пятах арок улыбающиеся белокаменные львы.

Одно не