Комплекс Мадонны - Норман Богнер

— Мне нравится молчать. Я слышала все.

— Ты выглядишь печальной.

— Нет. Я рада, что мы провели это время вместе.

— Ты произнесла это так, словно больше этого никогда не будет. Я не действовала тебе на нервы?

— Нет. Ты спала, словно кукла, не шевелясь.

— Да? Должно быть, тебе было неудобно.

— Мне нравится, когда ты рядом.

— Я представила себе воскресное утро с Робби. Мои родители утро воскресенья проводили вдвоем, мы находили, что это очень хорошо, даже когда стали достаточно взрослыми для того, чтобы понимать, чем они занимаются. Они завтракали в постели, и мы не видели их до обеда. Но это утро было странным. Я не хотела, чтобы рядом со мной был Робби — вместо тебя. Я даже представила себе — это похоже на безумный бред, я не хочу, чтобы тебе стало неприятно, — представила, что я — мужчина, а ты — моя возлюбленная. Я проснулась в шесть и тоже наблюдала, как ты спишь. Я смотрела на твое тело и хотела, чтобы оно было моим. Чтобы Робби обнаружил в постели меня с твоим телом. Это по-прежнему была бы я, но — ну, с твоим телом, чтобы он наслаждался его видом.

— Ты очень симпатичная.

— Я? Я худа. Послушал бы кто, как мы отвешиваем друг другу комплименты. — Элейн вспыхнула. Она выглядела такой робкой, стеснительной и неопытной, что Барбара крепко стиснула ее.

— Ты выглядишь прекрасно.

— Я до сих пор девственница, — безутешно произнесла Элейн. — Иногда я думаю, что я такой сойду в могилу. Я не боюсь, и прошлой ночью мы с Робби едва не… я просто не понимаю. Позапрошлой ночью он едва не изнасиловал меня, а вчера, когда мы были вдвоем и я решилась, он почему-то передумал. Он прогнал меня. А сегодня утром я обрадовалась этому, так как почувствовала себя в безопасности. Ты была рядом со мной, и мне было совершенно спокойно.

Барбара не помнила, как они шли в музей, и, обнаружив себя в небольшой нише окруженной Рембрандтами, почему-то развеселилась. Ее ноги стали невесомыми. Барбара проникла в странную, неописуемую область между сном и реальностью, ее оторванность от окружающего, от того, как она сюда попала, была полной. Шла ли она пешком или ехала в такси? Точно ответить она не могла, да это ее и не интересовало. Если тебе неизвестно, на что ты потратил время, возможно, ты его не тратил вообще, так как время — это лишь то, что наполнено впечатлениями. Поискав взглядом Элейн, Барбара не нашла ее. Автопортрет Рембрандта, изучающий собственную душу и в то же время заставляющий зрителя заняться нелицеприятным самоанализом, смутил молодую женщину. Она предприняла такую попытку, но не смогла ничего рассмотреть внутри себя. Внезапно Барбара решила, что ей необходимо уйти. Элейн догнала ее в вестибюле.

— Ты собираешься уйти?

— Я решила, что ты уже ушла.

— Без тебя? Я просто слонялась по музею.

Действительно, подобно ребенку, впервые попавшему в зоопарк, Элейн металась от клетки к клетке, стараясь посмотреть всех животных.

— Это просто сказка. Не знаешь, за что раньше схватиться, — сказала Элейн. — Какая ты счастливая, что живешь рядом с музеем «Метрополитен».

— Раньше я ходила сюда часто.

— Теперь больше не ходишь?

— Я увидела то, что мне не следовало видеть. — Барбара взглянула на часы.

— Что напоминает мне… нам следует поспешить, иначе Робби будет нас ждать.

Они вышли на улицу. Воздух прогрелся, солнечный день напомнил Испанию, подумала Барбара, вспомнив множество подобных, проведенных в Барселоне.

— Я тебя не подвожу, а, Барб?

— Нет.

— Ты сегодня вечером увидишься с Тедди?

— Не знаю.

— Не хочу лезть с советами, но, наверное, тебе следует позвонить ему. Он наверняка переживает по поводу твоего отъезда.

Робби ждал их у дома. Облокотившись на свой миниатюрный красный автомобиль, он изучал дорожный атлас. Элейн заметила его, как только они вышли из-за угла, и, бросившись к нему, обогнав Барбару, повисла у него на шее. Похоже, он оказался застигнут врасплох и позволил, чтобы его пообнимали и почмокали в щеки. Поверх плеча Элейн он смотрел, как к нему приближалась Барбара, и когда ее заслонила голова Элейн, он отодвинул девушку в сторону.

— Ты стесняешься, Роб? Извини, просто я так рада, так рада, что ты на меня не злишься. Ведь ты не сердишься, правда?

— Разве на тебя следовало бы злиться?

— Не знаю, кто прав, кто виноват, но давай забудем об этом.

— Здравствуйте, Барбара, — сказал Робби.

Она кивнула ему с той отчужденностью, которую обычно бережешь для соседей, столкновений с которыми тщательно избегаешь.

— Если у вас есть время, я приготовлю кофе.

— Я не знаю. Ты как, Роб?

— Конечно, полчаса больше или меньше — это роли не играет. Благодарю вас, Барбара. Если это не трудно.

Открыв входную дверь, Барбара впустила их внутрь. На ступенях на середине пролета сидел мужчина, читающий газету.

— Что ж, терпение вознаграждается — моя мама всегда мне это говорила, — заявил мужчина, сворачивая газету и тяжелыми шагами спускаясь вниз, сжимая в руке букет фиалок.

— Здравствуйте, Алекс, — сказала Барбара. — Давно ждете?

— Десять минут. — Мужчина повернулся к Робби и сказал, протягивая руку: — Привет, меня зовут Алекс Хаммонд.

— Роберт Франклин, — подозрительно произнес Робби, — а это Элейн Уэстин.

— Я пришел не вовремя, Барбара?

— Да нет, мы как раз вернулись, — сказала Элейн.

Четверка смущенно замерла у дверей гостиной, глядя на увядающие цветы Тедди.

— Ваш поклонник все еще не сдается? — спросил Алекс.

— Ее поклонник является моим отцом, — резко ответил Робби.

— Робби, принеси из спальни вещи Элейн, — властным тоном произнесла Барбара. — Они на кровати.

Робби почувствовал себя так, словно его ребра треснули, затем, неуверенно тряхнув головой, последовал туда, куда указывала рука Барбары, а именно — в спальню.

— Алекс, приготовьте нам чего-нибудь выпить, хорошо? Я сейчас вернусь, — сказала Барбара, трогаясь вслед за Робби.

Тот как раз поднял сумку, лежащую у кровати.

— Именно здесь все это происходит, Барбара? — спросил он, нажимая рукой на кровать.

— Понизь голос.

— Тебе на меня совершенно наплевать?

— А какое это имеет значение?

— Я не могу просто так вычеркнуть прошлую ночь, словно ничего не произошло. Кем… кем тебе приходится этот мужчина?

— Я с ним встречалась однажды. Слушай, забирай ее вещи и уходи. Я ответила на твои вопросы.

— И еще один.

— Не надо.

— Нет, я спрошу. Он спал с тобой?

— Если я скажу тебе правду, ты уйдешь?

— У меня есть выбор?

— Нет, на самом деле — нет. — Она ласково посмотрела на него. — Нет, не спал.

— А будет?

— Не знаю. А что, это важно? — На ее лице появилось усталое, отрешенное выражение.

— Чертовски важно.

— Ладно, а теперь сматывайся.

— Барбара, надеюсь, ты умрешь за свои деяния.

— Я умерла много лет назад.

Его рука метнулась к ней под юбку. Барбара прижала свои губы к его. Высохшая страница старинной книги. Робби стиснул молодой женщине подбородок и заставил ее раскрыть губы.

— Ну а теперь будь примерным мальчиком, уходи.

— Мои пальцы пахнут тобой.

— Тогда спеши к ближайшей заправке, отмоешь их в сортире.

— О чем ты думала ночью, когда я пожирал тебя?

— Что то же самое до этого делали знатоки.

— Разве тебе было со мной плохо?

— Я — нормальная женщина. Мне понравилось.

В уголке ее глаз навернулись слезы, и Барбара вытерла их костяшками пальцев.

— Я не могу слушать всю эту похабщину, изображая из себя крутую девку. Я преподнесла тебе подарок — подарок, Робби.

Взяв сумку, Робби вышел из комнаты.

— Я не хотела мешать вам, — сказала Элейн. — Полагаю, вы говорили о Тедди?

Алекс звенел льдом в пустом стакане. Он сидел на стуле с высокой спинкой, словно судья на теннисном корте. Увидев Барбару, он поднялся.

— Кажется, меня занесло в семейные дела, — сказал Алекс.

Элейн, целуя, стиснула Барбару, а Робби ждал своего череда, стоя спиной к Алексу. Наконец он по-братски поцеловал Барбару в щеку.

— Похоже, в вашей жизни, Барбара, все происходящее приобретает форму значительного события.

— Мой отец и Барбара помолвлены, мистер, — сказал Робби.

— С облегчением слышу это. Я думал, что потеряю рассудок, когда узнал, что Барбара бродит неприкаянная. Счастлив ухажер, несчастливы все прочие.

— До свидания, — сказала Барбара, провожая Робби и Элейн к двери.

— Не пропадай, Барб. Обещай мне.

— Обещаю.

После того как они ушли, Барбара осталась у двери, словно ища в памяти волшебное слово, которое закроет дверь.

— Лед здесь замечательный.

— Загляните в бар.