Загадай меня - Елена Левашова

– В общем, она была влюблена в меня…

– Ты дурак?! – Венька останавливается так резко, что мы едва не валимся в сугроб. Отирает глаза с застрявшими в ресницах снежинками. – Девчонке на руку ваша ссора. Она же хочет вернуть тебя, Федька, вот и лезет… куда ее не просят.

– И что с того? Писала Варя! Хорошо, что Личка отправила мне этот чертов скрин! Я… благодарен Беккер за то, что она открыла мне глаза. Вот так, значит, Поленкина ко мне относится? Лучше узнать сейчас, чем…

– Дурак, ты! Почему сам не спросил? Прямо? – взрывается Венька, толкнув сапогом сугроб. – Или она… не писала тебе? Не звонила?

– Писала, – виновато произношу я. – Я не отвечал.

– Гребаный идиот. У меня слов нет.

– Зря я сказал.

– Ничего не зря. Но… спросить девчонку напрямую – поступок, достойный мужчины. Это куда лучше, чем строить из себя обиженку.

– Думаешь, написать?

– Позвони. Блин… здесь же связи нет. Придется идти к трассе или просить Саныча воспользоваться рабочим компом.

– Компом ты называешь виснущее древнее устройство? Попрошу. Напишу Варьке письмо на электронку, пусть попробует оставить меня без ответа! – улыбаюсь через закрытое маской лицо.

От тяжелой ходьбы пот струится между лопаток, а в груди ощутимо колет. В глазах рябит от снежной белизны. Через двадцать минут непрерывной ходьбы замечаю тонкую полоску дыма, струящуюся между деревьями. Судя по карте, домик Барсукова совсем рядом. Сбросить бы поскорее тяжелый рюкзак и приняться за работу! Илья с Валерой облегченно вздыхают, завидев крошечный бревенчатый дом между соснами. Веник не выражает особых эмоций – очевидно, разговор со мной его вымотал.

– Анатолий Иванович, здравствуйте! – Валера опережает нас и первым заходит в домик. – Странно, его нет. И звуков бензопилы не слышно. Парень опасливо оглядывает домик изнутри. – Печка топится, еды нет. В смысле, ее никто и не готовил.

– Говорю же, все вахтовики свалили, – недовольно произносит Веник. Ну опять двадцать пять! – Осталось две бригады – мужики из Кемерово и мы!

– Подожди, Венька, а что это? Кровь? – Илюха отскакивает от багровых капель на снегу, как от заразы.

Илюха и Валера ребята молодые, импульсивные. Второкурсники – и этим все сказано. Но их порывистость и волнение быстро растворяются в спокойной рассудительности Самохвалова.

– Спокуха, парни. Охотиться здесь не запрещено. Возможно, Иваныч отправился убить нам кого-то для супа… Все местные – охотники, это нормально, – нарочито весело произносит он. – Вон и следы от волочения, видите? Очевидно, тащили крупное животное.

Что-то я не разделяю радости Самохвалова. Да и парни выглядят до черта напуганными. Переглянувшись, мы молча идем по кровавому следу. Судя по продавленному снегу и следам обуви, здесь было как минимум три человека. Окурки, едва уловимые запахи машинного масла, свежего мяса, хвойного густого дыма из печки – все свидетельствует о присутствии людей.

– Смотрите, следы от гусениц! – кричит Валера.

– Гусеничный вездеход, – резюмирует Веник. – Здесь были охотники. Помните, Саныч говорил, что они так передвигаются по лесу.

– Давайте поищем Барсукова. Что-то не нравится мне все это. – Предлагаю я.

Парни щурятся от непрерывно падающего снега и дружно кивают. Лямки тяжелых рюкзаков врезаются в плечи, и мы решаем сложить их возле ступенек в охотничий домик и отправиться на поиски налегке.

– Может, разделимся? – предлагает Веник.

– Не надо, ребят. – Поскуливает Илюха. – Через два часа стемнеет. – От его тоскливого взгляда, обращенного к серому небу, щемит в груди.

– Правильно, – соглашаюсь я. – Идемте все вместе. И вернемся тоже вместе.

Начинается метель. Ветер свистит в кронах высоких елей, качает обледеневшие ветки, отчего те постукивают, как барабанные палочки. Мы идем по следам, оставленным вездеходом, удаляясь от домика вглубь леса. Я отмечаю странную вещь – крови становится больше. Три капли, пять, десять… Кровавые полоски, кляксы… А когда снег окрашивается ею полностью, становясь похожим на арбузное мороженое, мы слышим протяжный стон. Мужской голос смешивается с воем пурги, подхватывается ветром и разносится на многие метры. Оглядываемся, но никого не видим.

– Эй, где вы! – кричит Венька.

– Зде-есь! – голос звучит совсем рядом. – Я вижу вас, идите прямо.

Неудивительно, что мы не сразу заметили пострадавшего – он лежит в углублении, засыпанным ветками, и хрипло стонет.

– Помогайте, сынки. Меня браконьеры ранили.

– Вы Барсуков? – слегка прищуривается Веник.

– Он самый. Анатолий Иванович. Надо сообщить о происшествии в охотничий участок. Кто-то из вас должен пойти, пока есть шанс поймать их. – Взмаливается он, пытаясь остановить кровь из раненой ноги.

– Давайте мы вернемся в домик, а потом решим, что делать.

– Нужно звать подмогу. Охотники сделали в лесу склад, где хранят убитую дичь. Сейчас они вывозят мясо… Избавляются, так сказать, от улик. Нет у нас времени, парни. Ох… – он протяжно вздыхает и морщится. – Решите, кто пойдет к егерю, а кто вернется на базу к Санычу. Связи у меня здесь нет.

– Давайте я пойду в участок, – предлагаю я. – Расскажете, где он находится?

– Федька, может, не стоит? Одному? – обрывает Самохвалов.

– Да он тут в двух шагах. Не заблудится. Километра три тащиться, не больше. – Успокаивает волнение друга Иваныч. – К северу иди, не промахнешься. Компас есть?

– В рюкзаке. Он возле вашего домика. Ребята, давайте оттащим Иваныча в дом.

Мы с Веником тянем мужчину за ноги, Валера поддерживает его за голову, а Илюха опасливо озирается. Кажется, вдали слышится звук работающего дизельного двигателя. Вездеход совсем рядом. Мерзлые ветки звонко трещат под его гусеницами, с древесных крон вспархивают птицы. Природа как будто замирает, чувствуя подступающую, как лавина, опасность. Иваныч тихонько стонет, опираясь на наши с Веником плечи. Валенок, обутый на раненую ногу мужчины, полностью пропитывается кровью и тяжелеет, норовя упасть. Голоса, скрип гусениц по снегу… Все так близко. Они где-то здесь, мелькают среди высоких деревьев, наблюдая за нашими жалкими потугами убежать и схорониться. А потом слышится звук оружейных затворов, и тишину леса пронзают выстрелы.

– Бросайте меня, сынки! – орет Иваныч. – Бегите к егерю, а оттуда в леснадзор. – Хрипит он и теряет сознание.

Пули свистят так близко, что я чувствую их огненное тепло, почти касающееся кожи. Запах пороха и дизеля, крики, угрозы,