Искусство войны - Сунь-цзы

Именно эту последовательность видит в рассуждениях Сунь-цзы и Чжан Юй. Он понимает ее так: "Когда сформируют армию и соберут весь состав, прежде всего устанавливают подразделения. Когда подразделения сформированы, после этого обучают построениям. Когда построения производятся правильно, после этого отделяют части для правильного боя и для маневра. Когда эти части установлены, после этого можно видеть, где полнота и где пустота. На этом и основан порядок этих четырех элементов".

Таким образом, понятие удара и сопряженные с ним понятия полноты и пустоты непосредственно связаны с понятием правильного боя и маневра. Содержание этой связи раскрывается в "Диалогах" Ли Вэй-гуна.

Тай-цзун сказал: "Я читал всевозможные сочинения по военному искусству, и ни одно из них не выходит за пределы "Сунь-цзы". Во всех же 13 главах "Сунь-цзы" ничто не выходит за пределы учения о полноте и пустоте. Если при ведении войны понимать значение полноты и пустоты, не победить нельзя.

В настоящее время полководцы умеют только говорить о том, что нужно быть готовым к полноте противника и ударять по его пуcтоте, а когда дело доходит до действительной встречи с противником, редко кто оказывается знающим, что такое полнота и пустота. Ибо они не умеют управлять противником, а наоборот, дают ему возможность управлять собой ("Сунь-цзы", VI, 1). Не так ли? Изложите нам - для всех полководцев - сущность этих понятий".

Ли Вэй-гун ответил: "Вообще говоря, сначала обучают искусству превращать маневр в правильный бой и наоборот, а потом рассказывают о полноте и пустоте. И это правильно. Но большинство полководцев не знает даже того, как превращать правильный бой в маневр, а маневр в правильный бой. Где же им понимать, что такое полнота и пустота, что пустота и есть полнота, а полнота и есть пустота?"

Тай-цзун сказал: "Изучая противника, следует понять, где у него правильные расчеты и где ошибочные; поняв противника, следует понять законы его движения и покоя; обманно показав ему свою форму, следует понять место его жизни и смерти; столкнувшись с противником, следует понять, где у него всего в избытке и где есть в чем-либо недостаток ("Сунь-цзы", VI, 11). Эти слова означают, что маневр и правильный бой находится во мне самом, а полнота и пустота в противнике. Не так ли?"

Ли Вэй-гун ответил: "Маневр и правильный бой есть то, при помощи чего управляют полнотой и пустотой противника. Если у него все полно, я обязательно действую тривиальным боем; если у него есть пустота, я обязательно действую маневром. Коль скоро полководец не знает, что такое маневр и правильный бой, то пусть он и знает, где у противника полнота и где пустота, как же он может управлять ими? Следуя приказанию вашего величества, я буду учить военачальников маневру и правильному бою. После этого понятия пустоты и полноты, само собой, будут ясны".

Тай-цзун сказал: "Таким образом, превращать в маневр правильный бой означает следующее: когда противник думает, что это маневр, я перехожу к правильному бою и ударяю на противника. Превращать правильный бой в маневр означает следующее: когда противник думает, что я веду правильный бой, я прибегаю к маневру и ударяю на противника. Словом, надлежит мощь противника всегда делать пустой, свою же мощь полной" ("Ли Вэй-гун вэньдуй", стр. 28-30).

Сунь-цзы на протяжении своего трактата неоднократно обращается к понятиям полноты и пустоты. Главу VI он даже целиком посвящает этим понятиям. Поэтому более подробное разъяснение их будет дано в дальнейшем; здесь же надлежит только указать на то, что и эту пару понятий Сунь-цзы, так же как и все предыдущие пары, ставит в отношения могущих переходить друг в друга противоположностей. Полнота и пустота у себя и противника - это понятия не абсолютные; полнота может превращаться в пустоту и обратно. Как говорит Тай-цзун, умелое пользование приемами правильного боя позволяет "полноту" у противника, т.е. его сильное место, превращать в слабое. В каждой "полноте" заложена потенциальная "пустота", т.е. во всем том, что составляет силу противника, заложена и его слабость.

В понимании этого и в умении практически обращать силу противника в его слабость и заключается в конечном счете секрет искусства полководца. Если он это умеет, тогда действительно его удар по противнику будет подобен удару камнем по яйцу.

Итак, выяснена сущность удара по противнику: это есть удар своей "полнотой" по его "пустоте". Далее Сунь-цзы переходит к характеристике качества самого удара. Эти качества - мощность и рассчитанность.

Сунь-цзы рисует эти два понятия образами. Чтобы дать представление о том, что он разумеет под словом "мощь", он берет пример бурного потока, который в своем стремительном течении уносит огромные камни. "То, что позволяет быстроте бурного потока нести на себе камни, есть мощь". Чтобы обрисовать понятие "рассчитанности", Сунь-цзы берет сравнение с хищной птицей. Пернатый хищник поражает свою жертву на лету. "То, что позволяет быстроте хищной птицы поразить свою жертву, есть рассчитанность удара". Чжан Юй комментирует: "Хищник, желая схватить птичку, непременно рассчитывает расстояние и внимательно следит и только потом ударяет. Поэтому он и оказывается в состоянии поразить свою жертву".

Это сравнение удара по противнику с ударом хищной птицы, по-видимому, очень хорошо передавало представление о боевом Ударе. Мы встречаем такое же сравнение и в "Вэй Ляо-цзы": "Когда все орудия армии сделаны удобными, когда в армии воспитаны воинственность и храбрость, то все это обращается на противника так, как ударяет хищная птица, как устремляются воды с гор в тысячу саженей" (III, 9). в позднейшее время к этому же образу прибег и Ли Вэй-гун: "Когда хищная птица собирается поразить свою жертву, она устремляется вниз и подбирает крылья".

Однако Сунь-цзы не останавливается только на установлении двух качеств удара - мощности и рассчитанности; он определяет далее, каковы должны быть эти мощь и рассчитанность: "У того кто хорошо сражается, мощь - стремительна, рассчитанность - коротка". Чжан Юй подробно развивает эту мысль: "Тот, кто хорошо сражается, сначала определяет расстояние и размеры местности, затем занимает позицию так, чтобы его части не отстояли друг от друга далеко. Свой удар он рассчитывает за 50 бу, слишком далеко - нельзя. Поэтому, когда мощь такого удара стремительна, противостоять ей трудно; когда удар рассчитан на близкое расстояние, победить легко". Итак, стремительный по мощности и короткий, рассчитанный на близкое расстояние удар, - таковы требования Сунь-цзы. И опять для разъяснения своей мысли он прибегает к образному сравнению: "Мощь - это как бы натягивание лука, рассчитанность удара - это как бы спуск стрелы". Чжан Юй поясняет эти слова так: "Как это бывает при натягивании лука, мощь не должна быть не напряженной; как это бывает при спуске стрелы, рассчитанность удара не должна иметь в виду далекое расстояние". Натянутый лук есть образ напряженного состояния. Такова должна быть стремительность. Когда спускают стрелу, значит, цель уже достигнута, в нее можно попасть, т.е. она близка. Так определяется с внутренней и внешней стороны непреодолимый удар, такой удар, который разбивает противника так же, как камень яйцо.

Сунь-цзы перечислил все, что требуется от армии, ведущей бой: наличие определенных подразделений, умение принимать боевое построение, умение вести правильный бой и производить маневр. Все это, соединенное с пониманием сущности и механизма взаимодействия полноты и пустоты, с умением всегда обращать "полноту", т.е. силу, противника в его слабость, т.е. в "пустоту", обусловливает сокрушительность удара армии. Но вместе с тем эти элементы создают и внутреннюю крепость армии - невозможность для противника эту армию разбить. Сунь-цзы, как всегда, рассматривает явление с двух сторон; он охарактеризовал наступательную силу армии - мощь ее удара; он должен охарактеризовать и ее оборонительную силу - ее внутреннюю мощь.

Эту мощь Сунь-цзы характеризует следующими словами: "Пусть все смешается и перемешается и идет беспорядочная схватка, все равно прийти в расстройство не могут; пусть все клокочет и бурлит и форма смята, все равно потерпеть поражение не могут".

Первая фраза имеет в виду прочность боевого построения. Какой бы беспорядочной ни казалась происходящая схватка, солдаты, привыкшие к боевому порядку, даже при временном расстройстве рядов всегда инстинктивно и упорно стремятся восстановить строй, и это их стремление - неуклонное и неодолимое - обусловливает восстановление боевого порядка и его поддержание. Иначе говоря, за кажущимся беспорядком скрывается внутренний порядок, в каждом явлении расстройства боевого построения скрывается тенденция к его восстановлению. Поэтому "прийти в расстройство не могут".

Вторая фраза имеет в виду устойчивость армии. Казалось бы, что вся "форма" смята, т.е. подорвана та внутренняя сила армии, которая создается ее организованностью и ее умением гибко реагировать на все "изменения и превращения" боя. Но именно это умение с необходимостью обусловливает возможность справиться с таким изменением боевой обстановки, когда все "клокочет и бурлит", когда, казалось бы, подрывается сама сила армии. Более того, именно такая ситуация - роковая для всякой иной армии - и дает возможность этой "форме" - умению справляться со всяким положением - себя проявить. И если армия обладает такой устойчивостью, "потерпеть поражение не могут". Такова оборонительная сила армии, ее внутренние прочность и устойчивость.