Чертов мост, или Моя жизнь как пылинка Истории : (записки неунывающего) - Алексей Симуков

Сам Симуков был специалистом по географии. Очень много путешествовал по Монголии. Немного есть мест, где не побывал Симуков. Был в Восточной Монголии, в южной части Гобийского аймака, а также ездил в Кобдо, Убса, Хубсугул, Гобийский Алтай, Баян-олг, Баян-хонгоор. Так, путешествуя, он разнообразные исследования выполнял. В результате этих путешествий сделал большую „зеленую карту“ и Атлас.

А. Д. Симуков, обладая весьма хорошим характером, умел обходиться с людьми в местах, куда приезжал, знал, как надо здороваться с монголами, и хорошо выполнял все правила и обычаи. В места, где приезжал, обходился с людьми как с родными.

Во время поездок Симуков встречался с людьми разных народностей — урянхами, казахами, уйгурами, дурбэтами, захачинами, мингэтами, узбеками, изучал условия их существования, писал заметки о своеобразных нравах и обычаях.

Вообще-то в кочевьях Арахангая, Убурхангая Симукова знали почти все люди, в то время познакомившиеся с Симуковым и ставшие ему родными, таких в Монголии было очень много.

Симуков, привыкнув к укладу жизни, очень сильно стал походить и внешне на монгола. Так, он носил монгольскую одежду, войлочную шапку. Его звали „русый Дамдинсурэн“. Он любил веселиться, выпивал айриг, и когда пил монгольский айриг, то напевал монгольские народные песни и песню под названием „Бомбор нод“ (барабан), так же резал барана, как монгольские простолюдины, и разделывал мясо. Хорошо знал монгольский язык и письмо. Позже занимался китайским языком.

Симуков искал в Гоби весьма большую ящерицу, называемую „замба гурвэл“, а также впервые привез шкуру дикого верблюда „хавтгай“. Он был человеком, который видел стадо лошадей Пржевальского, неуловимых коней с желтой полосой на спине.

Теперь расскажу о поездке Симукова в Эрдени-Дзу, где надо было выполнить важное задание.

Перед Эрдени-Дзу находится монастырь Барун-Хурэ. Там всегда сохранялось знамя Чингиса. Было задание непременно его взять и привезти в Улан-Батор, в музей.

Когда прибыли, то появились оберегавшие его особые ламы. Они говорили: — Мы поклонялись ему, руками нельзя до него дотрагиваться. Это — онгон Чингис-хана. Мы их убеждали в историческом значении этой вещи и показывали свои бумаги о том, что должны взять это знамя.

Их старший лама (даамал) говорил: — „Кто вас знает, вы сами-то что знаете?“ — отстраняя нас и отвлекая внимание, говорил он, пытаясь что-то сделать.

Мы делали вид, что совсем не хотим брать его, говорили: — „Государство обязано охранять его“, однако подошла группа лам и, сжав кулаки, засучив рукава, готова была подраться и говорили: — „Что эти люди там говорят?“

Затем главный лама сказал: — „Это из правительства приехали знамя взять“, — и они понемногу стали расходиться…

Таким образом, это знаменитое знамя взяли. Около того знамени была одна раковина-труба. Говорили, что это труба одного из военачальников Чингиса.

Ламы говорили, что всегда приносили жертвы этому знамени.

Найденное знамя Чингиса с белыми волосами находится в центральном музее в Улан-Баторе. Волосы были очень редкими, после их реставрировали.

Путешествуя так по необитаемой степи, нашли мы в гобийских выветриваниях кости животного, похожего на трехпалого льва. Отдали их в музей.

Симуков был очень подходящий и удобный товарищ в далеких путешествиях. Всегда был человеком смелым, учил своих товарищей быть стойкими для того, чтобы преодолевать все препятствия и невзгоды».

Вот такую память у своих сотрудников оставил мой брат. В еженедельнике Монгольского телеграфного агентства МОНЦАМЭ «Новости Монголии» № 52 от 24 декабря 1989 года помещен развернутый очерк П. Цолмона о А. Д. Симукове «Сердце, отданное Монголии», с большим его портретом.

Как писал Борис Полевой в «Правде» в 1970 году, в одном из сельскохозяйственных объединений, организованных при непосредственном участии брата, все еще ждали его приезда. Журналист А. Кривель в «Правде» от 11 апреля 1984 года, в очерке «И награжден „Полярной звездой“» тепло рассказывает о его многообразной работе в Монголии[40].

Не считая кратковременной поездки в Москву в 1926 году, Андрей пробыл в Монголии с 1923 по 1939 год. Он был руководителем и участником 15 больших экспедиций, маршруты которых (более 50 000 км) охватывали почти всю территорию Монголии. Помимо «Географического атласа Монгольской Народной Республики» (Улан-Батор, 1934) и «Общей карты МНР» (Улан-Батор. 1937), впервые созданных братом, он опубликовал около 30 статей, а также подготовил к печати капитальный труд «Географический очерк МНР» — свод знаний о природе, населении и хозяйстве страны. Этот труд, так же как и учебник по географии Монголии, написанный и переведенный им на монгольский язык, остались неизданными, но были подхвачены и использованы охотниками до чужого добра. В ученой среде их тоже немало.

В Монголии у брата родился сын Алтай, очаровательный, на удивление разумный мальчик, судя по письмам. К несчастью, в возрасте двух лет и семи месяцев он скончался от сепсиса после скарлатины: в стране было очень плохо с лекарствами. Поэтому, когда родилась дочь Наташа, Андрей решил отправить семью в СССР.

Через несколько лет брат сблизился с одной женщиной, у которой от него родилась дочь Доржпалам. В сентябре 1939 года Андрей был арестован в Улан-Баторе органами НКВД СССР. Потом был лагерь под Воркутой и смерть, по официальным данным, «от паралича сердца» в апреле 1942 года. В 1956 году он был полностью реабилитирован. Куда делась мать девочки, я не знаю. Доржпалам воспитывалась в китайской семье. Она выросла, стала врачом, вышла замуж. Муж ее был заместителем министра высшего образования в Монголии. Она не раз приезжала в Москву, останавливалась в семействе Мили. Когда подросли ее дети, связь не прервалась, она стала еще ближе. Баяр закончил факультет журналистики в Улан-Баторе, дочь Оюун получила образование в Университете в Праге, я видел ее фотографию в каком-то журнале — она мастер каратэ, сын Зориг закончил философский факультет МГУ в Москве.

Хочу еще привести один завет брата самому себе, который он оставил в своем дневнике, когда ему было 16 лет: «Никогда не изменяй своей светлозелености». При всей юношеской наивности этого выражения, оно определяет весь путь Андрея — вплоть до его смерти…

В то время, как правило, гибли наиболее талантливые. Совершалось странное действие, народ лишался своих лучших представителей…

Дочь Андрея Наташа окончила в Москве школу с золотой медалью, а затем химфак МГУ им. М. В. Ломоносова, стала кандидатом химических наук, работала в Институте биоорганической химии АН СССР. Спутником жизни она избрала талантливого ученого-химика Эдуарда Будовского.