Анна Герман. Сто воспоминаний о великой певице - Иван Ильичев

Да, её называли звездой эстрады, и она была поистине ею. Скромная и застенчивая, талантливая и простая, умная и женственная, общительная и сентиментальная – такой она предстала перед нашими зрителями.

И вот финальная часть концерта. Певицу не отпускают со сцены, дарят и дарят цветы в знак признательности её уникального таланта. Она долго и молча стоит, вглядывается в «бравирующий» зал, подносит руку к губам и произносит слова: «Спасибо! До новых встреч!».

После концерта перед отъездом певицы мы спросили её, чем бы могли ей быть полезными? Подумав, она сказала, что в универмаге в Звёздном городке видела чемодан на колесиках. Потом, несколько прикрыв глаза, что-то сказала на польском и, вновь перейдя на русский, виновато произнесла: «Стыдно говорить, я считала, сколько стоит такой чемодан в Польше. Пришла к выводу, что у вас он значительно дешевле. Хотела бы иметь такой чемодан. Я обязательно с вами рассчитаюсь. Если возможно, доставьте его ко мне в гостиницу. Я буду вам признательна».

Утром следующего дня просьба Анны Герман была выполнена. Радости певицы не было границ: «Ой, не ожидала, что так быстро. Огромное спасибо!».

…Анна Герман потом ещё не раз выступала у нас в гарнизоне, и это были незабываемые встречи с ней. Певицы уже нет с нами, но мы будем помнить её всегда.

Конферансье, дикторы телевидения

Элеонора Беляева, диктор центрального телевидения, ведущая популярной музыкальной программы «Музыкальный киоск» (Москва) «Она поддержала меня в беде»

Её все любили. Я не встречала ни одного человека, который сказал бы: «Мне не нравится Анна Герман». На неё любили смотреть, когда она приходила на телевидение, её любили записывать звукорежиссеры, её любили снимать операторы. Анна была удивительно телегеничной – будучи большого роста, она производила впечатление очень хрупкой женщины.

Анна была очень простая: приходила в столовую, куда приходили все мы, телевизионные работники (техники, редакторы, режиссеры, операторы), вместе со всеми брала суп, садилась с нами за стол и обедала. Она никогда не требовала отдельной гримёрной, не было никаких капризов.

Анна очень любила вязаные вещи, они ей шли и соответствовали её характеру. На многие съёмки она приходила в вязаных платьях.

Как только мы впервые услышали её голос, её «Танцующие Эвридики», мы были поражены. Этот голос – особый подарок Бога. Если у меня плохое настроение, я ставлю пластинку и слушаю «Гори, гори, моя звезда». Этот романс она поёт так, как не поёт ни один наш или зарубежный певец.

После успеха песни «Танцующие Эвридики» на телевидение стали приходить сотни писем с просьбой повторить эту запись. Мы в «Музыкальном киоске» её тоже повторили.

…Когда она попала в автокатастрофу, мы пытались узнать о её состоянии, выжила ли она вообще. Тогда не было Интернета, не было таких возможностей, чтобы узнать о её состоянии. Но через год стали приходить вести из Польши, что она поправляется, учится заново ходить, говорить и петь.

В 1969 году на фестиваль в Сопот в качестве советского диктора-комментатора отправили Валентину Леонтьеву. По возвращении она мне рассказала, какие жуткие вещи творятся в Польше, какое там отношение к советским журналистам. И вот на следующий год меня вызывает Сергей Лапин, председатель Гостелерадио СССР, и говорит: «Через недельку отправляетесь в Сопот». Я удивилась и спросила: «А что я там делать буду?». Мне ответили: «Самое главное – хорошо выглядеть, быть красиво одетой и как можно больше молчать». В общем, меня посылали на верную гибель, я ведь не эстрадный комментатор, но приказ есть приказ: я еду в Сопот. Вся редакция собирала мне модные наряды, меня выкрасили в фиолетовый цвет. В общем, целый чемодан чужих вещей и удивительная прическа!

Меня поселили не в Сопоте, а в Гдыни, откуда нужно добираться на электричке. В гостинице со мной никто не разговаривал, как только я зашла в свой номер – мне отключили воду и свет. Положение кошмарное. На фестивале у каждого журналиста был выставлен флажок той страны, откуда тот приехал. Один человек мне сказал: «Пани, я вас умоляю, не ставьте рядом с собой советский флажок!». Но я не послушала, поставила и… вокруг меня образовался абсолютный вакуум. Я перестала существовать для всех. Мне не дали ни одной программы, ни одной аннотации ни по-русски, ни по-польски, ни по-английски…

Возвращение Анны Герман на сцену в 1970 году вызвало огромный интерес у зрителей и журналистов. На фото – июль 1970 года, фестиваль в Ополе. Фото Казимира Седзиковского

…Однажды я спускалась в гостинице позавтракать и увидела внизу сидящую Анну Герман с мужем и коллегами. Мы поздоровались. Потом её муж подошел ко мне и пригласил присесть к ним за стол. Завязался разговор, она спросила, кто я, как дела в Москве, как поживает Анна Николаевна Качалина. Я ответила и рассказала ей, в какой трудной ситуации я оказалась в Сопоте. Меня лишили материала, с помощью которого я могла комментировать трансляцию. Анна попросила меня принести ей программу сегодняшнего концерта. Она перевела мне всё, что там было написано, и вдобавок рассказала про всех певцов-участников фестиваля. Благодаря Анне в тот вечер я была подготовлена.

А на следующий день мы с ней поехали в Сопот (она тоже жила в Гдыни, в отдалении от фестивального шума). По её просьбе к ней не пускали ни одного человека, ни одного журналиста.

Это были её первые выходы на публику после болезни, она не хотела повышенного внимания.

Я прошла с ней за кулисы… Это был 1970-й год. Я была свидетельницей исторического момента: её возвращения на сцену. Она пожала мне руку, сказав: «С Богом!» – и пошла на сцену. Я за кулисами видела, что было в зале! Зал встал, зал орал, зал не мог успокоиться… Как её приветствовали!

Это было необыкновенное впечатление.

На следующий день она мне снова помогла с переводами фестивальных программ.

Спустя годы Анна, уже набрав силы, стала часто приезжать в Москву, и однажды я её увидела в той самой телевизионной столовой.

Я подошла к ней, поздоровалась, но она меня не узнала. Я напомнила о нашей встрече в Сопоте, она взяла меня за руку, усадила за стол и сказала: «Расскажите». Она ничего не помнила. Не помнила, что переводила мне фестивальные программы, не помнила, как передавала подарок Гале Ненашевой, которую тогда в Сопоте буквально «утопили», не помнила, как через меня передавала открытку для Муслима Магомаева…

Она ничего этого не помнила…

Я тогда поняла, что ей не хватало сил, что её память пострадала от последствий аварии…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});