Конец - Давид Монтеагудо

— Снова-здорово. — Уго держит себя как человек, который много раз выслушивал одну и ту же совершенно беспочвенную и по-детски пустую жалобу и уже начинает терять терпение. — Не путай разные вещи. Ну какое отношение все это имеет к ситуации, в которой мы теперь очутились? Надо как можно скорее добраться до Сомонтано. Только это меня сейчас волнует.

— Дело в том, что… — Кова не решается продолжить и на миг замолкает, нервно поглядывая то в одну, то в другую сторону. — Мне кажется, все это как раз очень даже связано между собой…

— Что ты хочешь сказать?

Уго даже приостанавливается, глядя на Кову с нескрываемым любопытством, но тотчас опять тянет ее за руку вперед.

— Знаешь, мне кажется, мы только для того сюда и приехали, — говорит Кова, — чтобы поставить точку. Все кончилось — и мы тоже, и наш брак, и мы сами… Это конец, неужели ты не понимаешь? Конец всему!

— Что?.. Что за чушь ты несешь? Прекрати!

— Нет уж! Хватит! Я больше не могу! — говорит Кова и резко останавливается. — Обними меня, пожалуйста, мне так сейчас надо, чтобы ты меня обнял. Обними меня, и я поверю… что мы выберемся отсюда и дойдем до города и… и все опять будет в порядке.

Уго вздыхает и смотрит на удаляющихся друзей, потом пару раз фыркает и качает головой, прежде чем положить руку на плечи Кове, сперва как-то опасливо, а затем немного расслабляясь.

— Скажи, что ты прощаешь меня, — говорит Кова на ухо Уго, обдавая его щеку своим теплым и влажным дыханием.

Уго вздрагивает и слегка отодвигает от нее голову, а потом застывает в этой позе — напрягшись всем телом, устремив взгляд к камням, что покрывают речное дно.

— Почему ты тогда не бросил меня? Почему остался жить со мной? — спрашивает Кова. В тоне ее теперь слышится странное безразличие, а все тело кажется каким-то обмякшим, словно она потеряла всякое желание двигаться.

Уго начал очень медленно отстраняться от жены, миллиметр за миллиметром; и тут случилось нечто, заставившее их резко разъединиться и посмотреть вперед, в сторону группы, которая внезапно остановилась на расстоянии брошенного камня.

— Смотрите! Что это? — крикнул кто-то.

Уго напрягает глаза, но все равно ничего не видит, ничего, кроме серых стен и шестерки товарищей, застывших впереди. Зато он кое-что слышит: это похоже на быстро усиливающийся треск, на перестук камней, словно великое их множество катится на дно ущелья, отскакивая от стен, как это было совсем недавно с камнем, который пнул ногой Ибаньес. И тут Уго замечает маленькие серые тени, почти сливающиеся со скалами, — их много, их тьма, они несутся на людей в каком-то непонятном ритме, словно поток воды, который движется вперед легкими и размеренными скачками.

— Козы! — кричит кто-то — похоже, это голос Марии.

— Горные козы! — уточняет Ибаньес не менее изумленным тоном.

До Уго все доходит с опозданием. Только теперь ему удается различить фигурки животных. То, что издали напоминало прыгающих по скалам блох или даже ожившие осколки тех же скал, осколки, которые, летя вперед, рикошетят — так отскакивает от воды плоская галька, — в действительности оказывается проворными козами и козлами с головами, увенчанными роскошными — особенно у самцов — рогами.

Животные неумолимо приближаются, они мчатся с огромной скоростью по руслу реки, ни на миг не останавливаясь, порой залетая на стены и находя на ровной поверхности скал какие-то неразличимые для глаза выступы и неровности. Шерсть у них того же окраса, что копыта и рога, — все это сливается с естественным цветом камня. Копыта к тому же еще и крепкие, как камни, как сотни камней, дружно бьющих по скале.

Люди испытывают страх и растерянность. Уго замечает странную суматоху, вспыхнувшую среди шестерки его друзей, которые находятся метрах в двадцати от него: они возбужденно жестикулируют, начинают пятиться назад… И тут он понимает, что часть животных — ответвление от общего потока — движется уже не по руслу реки, а прямо по тропе, вырезанной в скале, и грозит смести с нее путников. Уго бросается вперед, чтобы присоединиться к остальным, но не успевает сделать и трех больших шагов, как те козы, что оказались совсем близко от людей, вдруг проделывают поразительный финт: все они непонятно как сжимаются в один комок, словно превращаясь в единое тело, предельно напрягшееся при виде опасности, и затем — почти не замедляя безумного бега — весь этот огромный шар, состоящий из ног, голов и рогов, в мгновение ока перепрыгивает через ограждение, отталкиваясь от него копытами, и обрушивается с двадцатиметровой высоты вниз, ко дну пролома.

Копыта находят опору там, где ее вроде бы и быть не может, где любое человеческое существо разбилось бы насмерть о скалы, но животные плавно скользят по отвесной стене, на бегу, пользуясь безошибочным чутьем, прокладывают новую траекторию и в конце концов соединяются с основным стадом без всякого ущерба для себя, если не считать невольных столкновений и ударов тело о тело или тотчас же исправленного неверного шага, — так поток воды перепрыгнул бы в своем стремлении вперед естественную преграду, вставшую на пути.

Онемев от испуга и неожиданности, люди провожают взглядом стадо, исчезающее вдалеке. Постепенно затихает стук копыт, что еще мгновение назад дробным эхом заполнял каменный туннель. На считаные секунды воцаряется полная тишина. В воздухе стоит пронзительный звериный запах с сильной добавкой мускуса.

— Ни хрена себе! Видели?.. — кричит Уго, подбегая к товарищам. — Они вас не задели? Все целы?

— Ну и запашок! Вот он — козлиный дух! — морщится Ньевес.

— С нами все в порядке, — успокаивает его Хинес, — они, разумеется, успели вовремя соскочить с тропы.

— Да, я уже понял, — говорит Уго, — но… ведь до вас оставалось совсем чуть-чуть.

— Они и сами небось испугались не меньше нашего, — говорит Мария.

— Видали, как вниз сиганули? — все никак не может прийти в себя Уго.

— Я думала, они убьются насмерть, — говорит Ампаро, — прямо все разом.

— У меня нет больше никаких сил, — жалобно стонет Марибель. — Ну откуда вдруг повсюду взялось столько животных?

— По мне, хуже всего то, что они ведут себя так, словно спасаются бегством, — говорит Ибаньес, — и в таком количестве…

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Ньевес.

Ибаньес смотрит в ту сторону, откуда примчалось стадо, но ничего ей не отвечает. За него это делает Мария:

— Возможно, их что-то напугало.

— Так твою мать! — не удерживается Уго. Он в довольно грубой форме, но весьма точно передает тревогу и отчаяние этих людей, когда новая угроза совершенно неожиданно замаячила перед ними.

— Ясно только одно: они спасались не от наводнения, — раздумывает вслух Ампаро. — Они неслись в противоположном направлении.

— Какая разница? — машет рукой Хинес. — Что толку ломать голову над каждой мелочью?..

— Да, — отзывается Уго, — может, конечно, это и мелочь…

— Надо идти дальше, — продолжает Хинес, даже не взглянув на Уго. — И мы должны прибавить шагу, чтобы поскорее выбраться из ущелья.

— Да, — говорит Ампаро, — и молиться, чтобы на нас ненароком не выскочило стадо кабанов… или медведей.

— Ох, не накликай! — обрывает ее Марибель.

— Слушай, — вдруг говорит Ньевес, глядя назад, — а где твоя жена?

— Кова? — переспрашивает Уго. — Она там… осталась….

Уго, не договорив фразы, оборачивается и теряет дар речи.

— Она… она была там, — кивает он на тропу. Голос его сходит на нет, на лице отражается полная растерянность. Потом он быстро и как-то нервно поворачивает голову в другую сторону и смотрит на ту часть дороги, что еще не пройдена группой, наконец он обегает взглядом своих товарищей, и во взоре его сквозит паника. Он не забывает посмотреть даже на землю у себя под ногами.

— Ее нет, — ахает кто-то.

— Но… вы ведь шли вместе, правда? — настаивает Хинес.

Уго не в состоянии произнести ни слова, теперь взор его устремлен непонятно куда, он выглядит совершенно одуревшим и не отдает себе отчета в том, что происходит вокруг.

— Я их видела, вдвоем их видела, — считает нужным пояснить Ньевес, — совсем… совсем недавно, как раз перед тем как появились козы.

Ошеломленное молчание властвует среди растерявшихся и ничего не понимающих людей. Они не знают, как поступить в новой для них ситуации. Взгляды снова и снова перебегают от одного конца тропы до другого, и каждый раз путники убеждаются, что ни там ни там нет и намека на чье-то присутствие, не маячит белая блузка Ковы на сотни метров вперед или назад — а именно такое расстояние можно охватить взглядом благодаря широкому изгибу, который делает здесь ущелье. Но сотни метров — это слишком много для того, чтобы усталая женщина со сбитыми в кровь ногами да еще с поклажей, хоть и небольшой, но все-таки заметной, могла одолеть их за столь короткий срок.