Когда поёт Флейта Любви (СИ) - Анна Кривенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут настала очередь Четана бороться со своими страхами. Он вдруг осознал, что не может решиться заговорить с ней. Почему? Он задумался. Все было так туманно в его сердце. Казалось бы, заговори сейчас, успокой ее, убеди — и все будет в порядке. Ну а если она не успокоится? Что если она отвергнет его и не поверит ему?
Четан понял, что он просто… боится. Боится потерять ту, которую только обрел. Однажды он уже терял своих родных, однажды его сердце уже было разбито вдребезги. Он жил, исполненный ненависти, пока Табо не явила ему любовь Иисуса. И сейчас рядом с ней он стал преисполнен нежности, радости и мира. Он давно не испытывал ничего подобного, но… все эти чувства сделали его уязвимым. Если она не примет его искренность — ему будет снова невыносимо больно. Четан смутился от этого открытия, и ему стало стыдно за свою трусость. До этого момента он был уверен, что не боится ничего на свете совершенно ничего…
Юноша погрустнел. Сможет ли Анита поверить ему, ведь она пережила немало жестокости со стороны его народа, да и он с самого начала не был образцом доброго человека? Его совесть резко пробудилась, и он осознал, что в последние годы был со многими людьми крайне жесток. Он спокойно смотрел, как его соплеменники убивали белых пленников и пленниц. Он без тени смущения наблюдал за набегами на мирные караваны и без слов одобрял повальное рабство, царившее в их деревне.
Это открытие еще больше подавило его радость. Ему стало больно, ведь он так ярко представил, что именно могла чувствовать Табо, подвешенная на позорном столбе после сильных побоев. Его сердце вздрогнуло, совесть, как меч, пронзила внутреннего человека, да так, что у него перехватило дыхание. Он схватился рукою за грудь, словно пытаясь сдержать это ранящее чувство. Анита, до этого погруженная в себя, заметила его движение и резко взглянула в его лицо. Увидев, что Четан измученно закрыл глаза, она подумала, что болят его старые раны, и сильное волнение накрыло ее с головой. Она в неосознанном порыве схватила его за руку и прошептала:
— Четан, что с тобой? Тебе плохо?
Он открыл глаза и печально взглянул на нее. Ее сердце защемило. Ему плохо? Он еще болен? Видя его состояние, она преисполнилась жалости, ее подавляемая симпатия воскресла с новой силой, а все страхи отлетели прочь под натиском очевидного и сильного чувства… любви.
Анита, поддавшись неведомому сильнейшему порыву, потянулась к нему и обняла его, словно пытаясь защитить от навалившейся скорби.
Сердце человеческое — как тайна за семью печатями. В нем может сочетаться ранимость и мужество, страх и решимость, недоверие и… любовь. В этот момент любовь пересилила и страх, и старые душевные раны, и всякий стыд. Анита даже не осознавала, что это любовь. Она просто повиновалась своему сердцу и ринулась защищать то, что ей дорого.
Четан замер, оглушенный происходящим. Табо обнимала его — добровольно, искренне — и он потянулся ей навстречу, зарывшись лицом в ее волосы. Его душевные муки мгновенно рассеялись, а сердце бешено заколотилось. Он несколько мгновений, ошеломленный, особо не двигался, но потом очнулся и еще крепче прижал ее к себе.
В этот момент Четан понял, что больше всего на свете желает видеть эту девушку своей. Обнимать ее хрупкий стан, зарываться лицом в густые волосы, вдыхать пряный аромат ее кожи. Ему нестерпимо захотелось найти ее губы и поцеловать, но Анита вздрогнула, словно очнувшись после своего эмоционального порыва, и осознала, ЧТО она сейчас наделала! Она постоянно подозревала его в нехороших намерениях, а сама первая кинулась обниматься!
Девушка дернулась и попыталась отодвинуться. Четан тут же отпустил ее, хотя и с большой неохотой. Анита стала пунцовой от стыда, чувствуя, что предала саму себя. Она опустила глаза в землю и вообще отвернулась, не смея посмотреть индейцу в глаза.
Привычные страхи навалились на нее с прежней силой. Своим поведением она фактически дала добро на то, чтобы он сделал ее своей наложницей. «Какая же ты недалекая и глупая! — вскричала она внутри себя. — Импульсивная и просто сумасшедшая!».
Она просто не ожидала, что после всего пережитого в жизни она ПЕРВАЯ… САМА обнимет мужчину!!! Это конец ее собственному самоуважению!!!
Тело все еще горело от объятий, и она не могла не отметить, что с в руках Четана ей было хорошо. Приятно. Ново и удивительно…
Но… правильно ли???
Вдруг он снова заиграл.
Музыка подарила покой и позволила собраться с мыслями.
Решение, принятое Анитой, было скоропалительным и продиктованным страхом: она будет сторониться Четана, чтобы исправить совершенную сегодня глупость.
И никто не мог ей подсказать в тот судьбоносный момент, что ей нужно оставить свои прежние внутренние преграды и довериться тому, кого выбрало ее сердце. Анита была слишком неопытной и ранимой, чтобы позволить своим новым светлым чувствам руководить…
Через полчаса, когда индеец закончил играть, они вернулись в деревню.
В последующие дни Анита, как и решила, вела себя осторожно и очень сдержанно: старалась безропотно выполнять свои обязанности и максимально не смотреть Четану в глаза. Юноша наблюдал за нею и все время пытался понять, что же заставило ее тогда обнять его. Ее объятие и радовало его, и печалило одновременно. Радовало, потому что это говорило о том, что он ей не безразличен. Она заботиться о нем искренне! Это было таким бальзамом для его сердца. После смерти родных он не знал подобной заботы. Но печально ему было от осознания, что очень скоро Аниту всё-таки нужно будет отправить домой. Если бы она была холодной и безразличной, он расстался бы с ней с более легким сердцем. Но теперь ему придется рвать душу на части, возвращая Табо в ее мир.
Четан каждый день приносил Аните ягоды или орехи и заботливо протягивал ей их в своих ладонях. Она брала угощения из его рук с колотящимся сердцем и с опущенным взглядом. Лишь однажды она не выдержала и коротко взглянула на него. Четан выглядел таким печальным и таким задумчивым, что сердце девушки снова заволновалось и затрепетало. Какой он хороший! Какой добрый! Он никак не может быть жестоким животным, живущим по своим низменным инстинктам!
Анита почувствовала укол совести, что плохо думала о нем. И ей
