Долгая дорога домой - Александр Абердин

— Да, ты сумасшедший, раб. — я недобро осклабился и он моментально пошел на попятную — Ладно-ладно, успокойся, Валент. Всё будет по твоему, но учти, если ты не сдержишь своего обещания, то твоя смерть будет очень мучительной. Об этом я позабочусь.

— Не сомневаюсь в этом, Хулус, — усмехнулся я, — но советую тебе запомнить на будущее, когда я снова стану свободным, то найду тебя где угодно. Вот тогда ты познаешь, что такое настоящие страдания, а теперь, пока я раб, быстро отвечай мне, каторжник, — при этих словах смуглый надсмотрщик малость побледнел, — какими правами я наделён, как пастух особого императорского стада. Только не вздумай мне врать. На враньё у Валента Карта особое чутьё.

Когда человеку приказано что-то исполнить под угрозой смерти и ты об этом знаешь, на него можно давить сколько угодно. Хулус должен был исполнить всё то, о чём я уже сказал. По всей видимости судьба Нира, а точнее благосклонность к нему императора, действительно в значительной степени зависела от поставок какого-то розового сыра. Поэтому-то он и оказался невольным заложником суровых жизненных обстоятельств, а я это знал и мог теперь этим пользоваться сколько угодно. Разумеется, если не буду давить на него слишком сильно, я же не дурак. То, что мне повезло с козами, это просто улыбка Фортуны, зато всё остальное является всего лишь вопросом времени и моей куда более высокой компетенции в области хотя бы того же животноводства. Даже моих немногих знаний и навыков хватит на то, чтобы повысить рентабельность хозяйства Нира. Хулус собрался с силами и нехотя, явно под моим нажимом сказал:

— Валент, здесь и в поместье ты точно такой же раб, как и все, зато на Скалистом пастбище ты будешь единственным хозяином. Ты даже вправе убить каждого колона живущего на земле господина, если он посмеет посягнуть на его коз и их молоко. Оно, кстати, белое, но сыр из него почему-то получается розовым. Запомни это, Валент.

— А ты, Хулус, хорошо запомни всё, что я сказал тебе ранее и послушай, что я скажу тебе ещё. Ты теперь сидишь со мной в одной лодке, а она плывёт по бушующему морю. Ты, Хулус, гребёшь, а я сижу на руле и направляю путь лодки и мне ничего не стоит нацелить её на рифы. Ты ведь моряк, Хулус, а потому прекрасно знаешь, что это такое. Поэтому Нир Ниром, а ты отныне будешь делать только то, что прикажу тебе я и поверь, никуда ты от этого не денешься потому, что уже завтра утром я найду, чем ещё обрадовать старого хрыча Лагеуса. Ты в моих руках, а не я в твоих, и это от меня теперь зависит твоя жизнь. У тебя есть выбор, либо ты со мной сотрудничаешь и тогда мы, возможно, станем друзьями, или пытаешься сопротивляться моей воли. Хулус, ты раз в десять сильнее меня, но я в сотню раз умнее тебя, хитрее, изобретательнее, а уж знаю о природе вещей так много, что Ниру это и не снилось, но что самое неприятное для тебя, я просто чудовищно мстительный человек. Так что подумай над моим предложением, Хулус Ларон Торвис. Да, кстати, помалкивай о том, о чём мы тут с тобой так мило беседовали. У меня необычайно острый слух и я слышал твой разговор со стариком от начала и до конца. Если ты станешь тайно сотрудничать со мной, то не пожалеешь, я ведь могу тебя так возвысить в этом поместье, что ты и сам удивишься.

Взгляд надсмотрщика сделался заинтересованным:

— Это как же ты, раб, можешь возвысить меня?

— Очень просто, Хулус, — улыбнулся я, — сделав тебя куда более значительной фигурой. Ты ведь был на каком-то купеческом корабле когда-то старшим корабельным плотником, вот я тебя и сделаю у Нира главным строителем коровников, свинарников и овчарен для коз, а это совсем другая плата, ведь тогда и от тебя будет зависеть благополучие Нира. Но здесь ты оставишь своего человека, который без твоего разрешения рта не откроет и мизинцем не пошевелит. Этот придурок, который считает себя луртием, просто не знает ещё, кого он ударил по голове мечом. Запомни, Хулус, со мной ты многого добьёшься.

Н-да, Редии было ещё далеко до Земли и люди на ней были по сравнению с хозяевами космофлота наивными младенцами. Хулус не стал откладывать дела в долгий ящик, сглотнул слюну и шепнул:

— Хорошо, я согласен, говори, что нужно сделать.

— Пока самую малость, дружище, Хулус, — ответил я, — вели подать сегодня помимо обычной похлёбки ещё и отварной говядины, мне нужно внимательно рассмотреть ваше мясо и понять, что оно из себя представляет. Думаю, что оно всё-таки неважного качества и тогда я смогу его значительно улучшить. Завтра мы начнём действовать.

Посмотрев на меня удивлённо, Хулус сказал:

— Вообще-то говядина у господина Нира довольно жесткая, хотя и вкусная. Поэтому рабы не очень обрадуются, но зато они смогут отложить её на завтра, чтобы съесть днём. Правда, я одного себе не представляю, как нашу говядину можно сделать жирной и сочной?

У меня сразу же отлегло от души и я шепнул:

— Рад это слышать, Хулус. Значит завтра ты станешь великим и непревзойдённым мастером по строительству коровников, но сегодня тебе нужно будет сделать вот ещё что, дождись вечерней дойки коз, а они сегодня днём хорошо набили брюхо и удой обещает быть знатным, убедившись в этом сходи к Ниру и расскажи ему о том, что я тебе сказал про свои честь и достоинство. Пусть призадумается на ночь глядя. Всё остальное ему скажет старик. Завтра тебе нужно будет находиться рядом со мной и как только я подам тебе знак, ты скажешь своё веское слово старшего корабельного плотника, но мы ещё успеем об этом поговорить утром. И запомни, я всё буду делать так, чтобы два этих осла, дядя и его племянничек, ни о чём не заподозрили. Для меня сейчас главное хорошенько во всём разобраться, а потом я решу, как мне следует поступить дальше. Ты же в любом случае в накладе не останешься, Хулус, и с теми знаниями, которые я тебе передам, будешь в этой вашей империи нарасхват. А теперь сделай всё то, что ты должен сделать и, вообще, веди себя естественно, но уже сегодня начинай мысленно готовиться к своему возвышению.

Хулус едва заметно кивнул:

— Через полчаса вернутся рабы и я объявлю, что Экалана отныне твоя жена. Обо всём остальном я говорить не стану, но ты можешь уже сегодня переспать с ней. Ладно, посмотрим что из этого выйдет.

Вскоре Хулус обвенчал нас у фонтана и сказал всем рабам, что сегодня их накормят до отвала. На крышах зажгли даже не факелы, а здоровенные бронзовые светильники и в наступающих сумерках рабы стали выносить на веранду из комнат длинные столы и табуретки и лишь мы с Экаланой вынесли свой небольшой столик и приставили к остальным, составленным в ряд. Девушка уже успела познать, что такое ласки землянина, но до самого главного дело у нас пока что не дошло, но и этого вполне хватило, чтобы она тесно прижималась ко мне. Снизу поднялись «официанты» с большими носилками, на которых лежали хлеб, мясо, овощи и фрукта, а также были принесены котлы с мясной похлёбкой. Она была со свининой, но помимо неё была ещё и подана говядина. Нас обслуживали отдельно и мне специально принесли отварную говядину от разных частей туши.

Вообще-то я и без того уже догадался глядя на бычков, похожих на скаковых лошадей, что говядина тут излишне постная. Что же, тем лучше. Это позволяло мне заняться завтра сельскохозяйственным ликбезом. Увидев отварную говядину, рабы действительно не слишком ей обрадовались, она была вкусная, но жесткая. Зато когда на столы стали выставлять кружки с пивом, сразу же повеселели. Большую часть продуктов со стола я сразу же утащил в нашу с Экаланой комнату, а после ужина попросил её привести родителей. Отец девушки оказался уже знакомым мне медником, его звали Теолад, а мать, Нерсия, работала в амбаре и ворочала мешки с зерном наравне с мужиками. Труд, конечно, каторжный. Помимо Ланы у них было ещё трое мальчиков и старшему из них должно было скоро исполниться шестнадцать лет, после чего его тут же продали бы, но теперь вся семья ценой временного замужества их дочери обретала свободу, но они ведь были рабами и потому не знали свободы, хотя и стремились к ней, а я хотел сделать их жизнь безбедной.

Медник это не та профессия, которая позволит Теоладу хотя бы просто прокормить семью. Поэтому велев всему семейству сесть на лежанке, мы с Ланой сели напротив и я строгим голосом спросил:

— Тео, ты хочешь, чтобы твоя семья никогда не бедствовала?

Рослый мужчина лет под сорок закивал и выпали:

— Да, я только этого и хочу, Валент. — помедлив он добавил — я ведь сын свободного гражданина империи.

— Тогда слушайте меня внимательно, дорогие мои временные родственнички. Ровно через четыре месяца ваша дочь станет свободной гражданкой империи, получит от Нира земельный надел и дом, а от меня небольшой, но очень доходный бизнес. Какой именно, я ещё подумаю. Тео, я обратил внимание, что ты обменял пиво своих мальчиков на яблоки, ещё одну кружку отдал за два куска мяса, а сам пил и одной вместе с Нерси. Это хорошо. Уже завтра вы все будете свободными людьми и переедете в деревню, которую я ещё не видел, но краем уха слышал, что дома в ней хорошие, только до своего поля идти далеко. Вместо того, чтобы селиться в деревне, Тео, вы поселитесь рядом со скотным двором. Он у Нира громадный, так что место там найдётся. От земельного надела ты откажешься и скажешь хозяину, что не станешь ковыряться в земле, которая в его хозяйстве в большой цене, и займёшься совсем другим делом, станешь откармливать бычков для получения мяса особого сорта, такого, за который император станет платить бешенные деньги. Попробовав ваше говядину, которую я приказал подать к столу специально, чтобы никто ничего не заподозрил, мне сразу стало ясно, что она никуда не годится. Так что ты на откорме бычков будешь очень хорошо зарабатывать, а теперь у меня вопрос к тебе, Нерси. Скажи мне, много ли ржи и пшеницы выращивают колоны?