Пока я спала - Амалия Март

Марс что-то эмоционально лепечет на своем детском языке, продолжая подпрыгивать на месте.

— Ладно, ладно, давай попробуем, но только из моих рук! — протягиваю ему баранку в левой руке, а сама впиваюсь зубами в ту, что в правой.

Марс обхватывает ладошками в варежках мое запястье и начинает пилить булку имеющимися зубами. Больше выходит, конечно, обсасывать ее и параллельно слюнявить мою руку, но он выглядит довольным, как слон.

В очередной раз обидно, что рядом нет Кенни, запечатлеть эту комичную картину.

Или хотя бы телефона.

Мы догрызаем баранки, Марс прикладывается полежать, играя с подвешенными в коляске зверьками, а я собираюсь с силами и направляюсь в сторону дома, от которого так хотела сбежать.

И впервые в своей жизни сталкиваюсь с тем, что не знаю, где я. Просто понятия не имею, который из десятка одинаковых домов в ряд — мой.

Этот рыже-белый? Или тот, что бело-рыжий?

Господи, зачем строить дома-близнецы, как в американском ужастике? Будто мне недостаточно ужасов на мою страдающую голову.

Качу коляску, внимательно вглядываясь в абсолютно одинаковые дворы. Детская площадка, парковка, семь подъездов. Точно знаю только одно: наш дом по этой стороне дороги. Остальное — как в тумане. Меня привозил Миша, я даже не подумала, что нужно запомнить номер дома, когда уходила. Я вообще рассчитывала, что не придется сюда возвращаться.

— Марс, хорошо бы ты прямо сейчас заговорил и указал нам путь, — опускаю взгляд в коляску, а сын нагло дрыхнет.

Ну чудесно.

Единственный помощник — больше в моих мечтах, конечно — и спит сладким сном.

Наверное, такого насыщенного событиями дня у этого пацана еще не было. За исключением того, когда меня шандарахнуло по голове и он покатался на машине скорой помощи с незнакомцами, а потом оказался в больнице в руках добрых женщин, пока не приехал отец.

Насыщенная жизнь тебе предстоит с такой мамаше, Марс, гарантирую.

Останавливаюсь на очередной детской площадке и оседаю на обледенелую скамейку. Достаю воду, чтобы запить подкатывающий к горлу комок страха. Марселя скоро кормить, я валюсь с ног, никакого средства связи у меня нет. Я почти чувствую, как отчаяние прогрызает себе путь наверх через мои слезные каналы.

Что делать? Что же делать?

— Маруся, мать твою! — слова, больше похожие на рычание, заставляют меня поднять взгляд.

Передо мной во плоти — но больше в гневе — Миша. Весь такой огромный и пугающий своей энергетикой и страшной бородой. Смотрит на меня так, словно уже приготовил большой строительный мешок для мусора и лобзик, и всё для моего бренного тела.

— Я заблудилась, — выдыхаю, чувствуя две холодные струйки на щеках.

Все-таки потекло.

Йети-муж поправляет шапку на затылке и беззвучно произносит одно из самых отборных словечек, что я знаю. И не угадать его по шевелению губ — невозможно. Да, это… он самый.

— И сколько ты уже здесь? — спрашивает тихо, но словно орет на меня, обвиняя во всех смертных грехах. Кидает взгляд в коляску, убеждаясь, что сын там, в целости и сохранности.

— Здесь — минут сорок, — ухожу от прямого ответа, поднимаясь с холодной скамьи.

Не понимаю пока, он — друг или враг? Что ему можно рассказать? Может, он прячет меня от сестры, а ее от меня, этакий тихий домашний тиран. Или не тихий, если верить соседке-неформалке.

— И зачем врешь мне? — выдыхает практически мне в лицо, отчего его приглушенный голос кажется ужасно громким.

— Кто бы говорил! — раздраженно всплескиваю руками.

О чем врет он?

— Где ты была все это время? Я уже два часа, как дома. Приехал, а там — просто апокалипсис. Ты хоть представляешь, что я себе понадумал?!

— Не кричи на меня! — делаю шаг от него, но спотыкаюсь о лавочку позади и падаю назад.

Крепкие мужские пальцы удерживают меня за рукав.

— Ты же на ногах не стоишь! — еще тише «орет» он. — Пошли домой, здесь не место для этого.

Миша выпускает из своего железного обхвата мой локоть и поворачивается к коляске. С опытом бывалого папашки ловко разворачивает коляску на месте и катит в сторону дороги. Но все его движения все равно кажутся нервными и отрывистыми.

Я семеню позади, стирая злые слезы с щек. Я сейчас не в той форме, чтобы защищаться. Особенно, когда должна нападать.

Мы доезжаем до соседнего дома, бело-рыжего, который я, оказывается, прошла, и поворачиваем к подъезду.

— Как ты меня нашел? — сухо интересуюсь в напряженную спину.

— Пошел искать по дворам, как идиот. Что с твоим телефоном? — оборачивается на меня и стреляет таким взглядом, что меня снова начинает колотить, как от холода.

— Я потеряла его, — признаюсь с отчаянием. — Всю квартиру перерыла.

— Я заметил.

Миша прикладывает ключ от домофона к двери и снова поворачивается ко мне.

— Подержи, — распахивает железную дверь подъезда.

Я придерживаю ее, пока муж затаскивает коляску через металлический порожек и восхищаюсь, как четко у него это выходит. Оказывается, это нужно было делать спиной вперед, а не выделывать немыслимые гимнастические фокусы с упором ногой в дверь и позой собаки мордой вниз.

Мы заходим в лифт, я ловлю очередной недовольный нахмуренный взгляд и отворачиваюсь, давая понять, что злюсь на него. Он же не совсем идиот, должен понять, что просто так жены не исчезают из квартиры на полдня?

В полной тишине мы заходим в квартиру, закатываем коляску. Миша быстро скидывает ботинки и куртку, вынимает Марселя и несет в комнату.

Я неспешно расправляюсь с кроссовками, хоть и утепленными, но довольно короткими, чтобы считаться по-настоящему зимней обувью. И хватило же ума купить такие с маленьким ребенком. Вешаю