Тургенев и Виардо. Я все еще люблю… - Елена Первушина

Я хочу попытаться научить м-ль Байодз одной арии на французском языке, чтобы решить, действительно ли она сможет временно исполнять роль принцессы.

Блестки, я думаю, можно купить у галантерейщика – Жанна вам подскажет.

Любопытно знать, удалось ли Полине затащить вас сегодня в церковь, что было бы для вас не самым обременительным случаем целый час понаблюдать за типами фабричных рабочих?

Нашлось ли у вас время написать вчера? Скоро узнаем.

Прощайте, дорогой Тургенев, сердечно жму вам руку.

П. Виардо.

P. S. Тщательно записывайте все, что вы на нас истратите. До скорого свидания, Si Dios quiere[83].

B 1869 году оперетта Полины Виардо «Последний колдун», либретто к которой написал Тургенев, с большим успехом прошла в Веймарском театре. Тургенев был этому очень рад и писал, что «для госпожи Виардо это может стать началом новой карьеры». Писала оперную музыку также старшая дочь Виардо – Луиза.

Полина Виардо – Тургеневу

Эрбпринц, Веймар. 14 февраля 1869, 10 час. вечера

Наконец-то я улучила свободную минуту, чтобы написать вам, мой дорогой Тургенев – я веду весьма напряженный образ жизни, уверяю вас. He буду пересказывать вам вчерашний день, уверена, что вам читали мое письмо. Добавлю только, что за ужином великий герцог много говорил мне о вас, он живо восхищается вашими произведениями. Он читал «Дым» и «Бригадира» и с большим интересом осведомился, над чем вы работаете сейчас. Либретто «Кракамиша[84]», отмеченное печатью наивности, оригинальности, поэтичности и совершенно французским духом (можно ли быть более великим герцогом?!!), увеличило, если это возможно (его слова), его уважение к вам (какое счастье!). Если ваше самолюбие русского поэта не удовлетворено, я уж и не знаю, чего вам еще нужно! Нет, в самом деле, наше либретто снискало полнейший успех. Кажется, я читала божественно: стиль Холмсен смягченный. Смеялись много – я старалась имитировать моих великих интерпретаторов. Bce общество относится к представлению исключительно благосклонно. Великий герцог желает, чтобы были сделаны красивые декорации с несколькими планами, чтобы эльфы были одеты в виде крылатых цветков, а царица эльфов всякий раз появлялась различным манером – то на ветке, то в дупле дерева, то есть каждый раз неожиданным образом – он просит, чтобы непременно был введен балет – он желает, чтобы эльфы танцевали после того, как прогонят Крак. к себе. Это можно сделать. Нужна интродукция, а также дуэт Кракамиша и Стеллы… Вот еще работа. Кельнер уведомил меня, что это письмо может отправиться еще сегодня, так что я постараюсь поскорее рассказать вам сегодняшний день. B половине второго за мной пришел придворный экипаж. B замке я обнаружила избранное общество человек из сорока, любительскую элиту, в числе которой великая герцогиня и, разумеется, Лист. Я спела сцену из «Армиды» – сцену из «Макбета». Андалузская песня была заказана великой герцогиней, «Nixe Binsefusz», «Rathsel», «Waldesgesprach» и две мазурки Шопена. Кажется, все были очарованы (снова стиль Холмсен). Лист воскликнул: «Вы по-прежнему первая из первых». Множество любезностей, комплиментов, нежностей, улыбок, реверансов и т. д. и т. д. и т. д.

B 3 часа обед у Мериана с Листом, Лассеном, Домом и г-жой де Лоен. После обеда я в ближней ложе слушала «Оберона» – вот резюме: оркестр хорош, хоры весьма неплохие – исполнительницы милые, постановка тоже мила. Костюмы очаровательные. Певцы: тенор плох, баритон (Мильде) очень хорош – сопранист мог бы чудесно исполнить Лелио, если транспонировать две арии – послезавтра я должна прослушать м-ль Рейсс, которую мне сватают на роль Стеллы, если она мне приглянется – есть еще две милые женщины на роли царицы эльфов и Вербены. Bce это может оказаться очень хорошо– включая Стеллу – но необходимо, чтобы Поль поторопился прислать то, что им уже сделано. Здесь очень хотят, чтобы я оставила им совсем готовый материал для работы. Великий герцог попросил у меня аудиенции на послезавтра; сегодня он на утреннике в Лейпциге, где дают Шиллерова «Димитрия», законченного Лаубе. Прошу вас, попросите Марианну найти в зеленом портфеле полные арии для каждого голоса и тотчас пришлите их сюда. Сообщите мне домашние новости. Надо будет предупредить Линднера и Деки, что вечер в среду не состоится. Послушайте завтра м-ль Фехтман. Покойной ночи, дорогой Тургенев, как обычно, пожимаю вам руку, ваш друг

Полина.

Клоди, Марианне и Полю Виардо

Спасское, 21 июня/3 июля 1865.

Мои дорогие друзья, Диди, Марианна и Поль!

1 000 000 000 000 раз благодарю вас за ваши милые и добрые письма и могу вас уверить, что ваше желание видеть меня не может быть сильнее, чем мое желание видеть ваши славные мордашки. Тем более что вы – с папой и мамой и находитесь в прелестном месте; я же – почти один – и в каком пустынном краю! Посмотрите – вот русский пейзаж:

Собака, которую вы видите возле дома, воет: ей холодно и тоскливо. A вот мой портрет в день приезда сюда (рисунок 1).

Две недели спустя я начал понемногу ободряться при мысли о возвращении в Баден-Баден и сделался таким (рисунок 2). Это уже немного лучше, как видите, но пока не очень-то хорошо.

Теперь, когда я знаю, что не пройдет и двух недель, как я снова, Бог даст, вас увижу, – я уже такой (рисунок 3). A когда приеду на вокзал в Баден-Бадене и увижу на платформе фигурки неких маленьких хитрецов, которых люблю всем сердцем, – вот каким я буду: (рисунок 4). – Я не стану красивым, но буду очень счастлив, – и вы тоже, не правда ли?

A пока я даю тебе, Клоди, разрешение назвать мою собаку[85] Дианой – прошу тебя хорошенько смотреть за ней. Надеюсь, когда я вернусь, вы втроем устроите для меня великолепный концерт, инструментальный и вокальный, и я вас всех троих крепко, крепко обнимаю. Благодарю м-ль Арнхольт за добрую память обо мне и очень сердечно жму ей руку, равно как и м-ль Берте. Итак, до скорой встречи!

Ваш старый друг И. Тургенев.

Полина Виардо – Тургеневу

4(16) февраля 1869. Веймар Как благотворно подействовала на меня сегодня утром ваша телеграмма, мой добрый дорогой друг. Вчера я была очень обеспокоена и в то же время взволнована мыслью, что мое письмо, которого вы ожидали e нетерпением, потерялось. Эта радостная телеграмма пришла как раз в ту минуту, когда мне доложили о приходе великого герцога[86]. Более точным быть просто невозможно. Он явился при третьем ударе часов. Воплощенная любезность. Наговорил мне кучу комплиментов совершенно в духе моей доброй Августы[87], с которой у него так много схожего. Благодарил меня за добро, которое я сделала для его сестры. «Вы не представляете, какой светлой станцией вы являетесь в ее жизни» (без сомнения, он хотел сказать что-то другое, но произнес именно «станцией»). Лицо у него дерзкое и непонятное, но… wenns, Herz nur schwarz ist[88].