Шпионы, не вернувшиеся с холода - Чингиз Абдуллаев

– Значит, понимали, что могут невольно подставить своего агента, – нахмурился Большаков. – Грош нам цена Караев, если мы не можем понять их замыслов. Если мы попались на их контрударе и они подставили нам другого человека вместо настоящего «крота».

– Мы не могли ошибиться, – твердо заявил Караев. – Но подождите. А если мы не ошиблись?

– Вы хотите сказать, что я действительно предатель? – криво усмехнулся Попов. – Вы и так уже сделали все, что могли, Караев. Только не понимаю, почему вы меня так ненавидите.

– Вы меня совсем не поняли, – огорченно сказал Караев. – Дело в том, что они хотели каким-то образом выручить своего «крота» и поэтому взяли нашего агента, прибывшего из Дублина, в отеле. Но они не знали о других агентах. Ведь прошло уже столько дней, а их никто не тронул, и все трое благополучно улетели обратно. Вы можете себе представить, чтобы англичане не арестовали бы «ликвидатора», узнай они о его прибытии в Лондон, а вместо него взяли бы подставленного агента, который им даже ничего не сможет рассказать?

Большаков и Попов переглянулись.

– Вот почему мне всегда нравятся аналитики КГБ, – с явным одобрением произнес Иван Сергеевич, – сразу чувствуется школа. Когда нужно применить мозги, они незаменимы.

– Продолжайте, – предложил Попов. – И не нужно на меня обижаться, Караев. Я сейчас в таком положении, что на мои слова лучше вообще не обращать внимание.

– Они не знали об остальных «ликвидаторах», – продолжал рассуждать вслух Караев, – значит, мы должны сосредоточиться на кандидатуре самого Андрея Валентиновича. Не перебивайте меня, я уже понял, что вы не предатель. Давайте рассуждать спокойно. Кроме вас, никто не знал о прибытии агента из Дублина. Но вы могли кому-то об этом рассказать. Кому именно вы говорили об этом?

– Вы понимаете, что говорите? – спросил Попов. – Я генерал Федеральной службы безопасности, а не мальчик-практикант. Кому я мог рассказать подобные вещи? Это же сведения, которые составляют особую тайну, тем более связанную с нашей организацией.

– Утечка информации должна быть каким-то неведомым мне образом связана с вами, – рассуждал Караев. – Простите, что я вас спрашиваю. У вас есть любовница? Только не обижайтесь, сейчас не время обижаться. Может, у вас есть кто-то в академии?

– Никого нет, – чуть покраснел Попов, – я уже давно живу один. Глупые вопросы, Тимур Аркадьевич, я бы не стал рассказывать таких секретов своей любовнице или знакомой женщине. Как вы себе это представляете? Я ложусь с ней в постель и начинаю рассказывать о том, как член нашей организации едет в Великобританию рейсом через Дублин, чтобы ликвидировать предателя Гордиевского? Такого даже в кино не бывает. При самой буйной фантазии сочинителя.

– Похоже, что мы зашли в тупик, – вздохнул Большаков.

– Вспоминайте, – продолжал настаивать Караев, – может, вы давали какие-то поручения своему секретарю? Или помощнику? Своему водителю? Кому вы могли рассказать?

– Никому, – выкрикнул, теряя терпение, Попов, – никогда и никому! Если бы я был болтуном, я бы не был генералом. При моей профессии нельзя быть болтуном, полковник. Я не стал бы выдавать этого секрета ни под пытками, ни под гипнозом, ни под~

Он вдруг замер. И начал изумленно раскрывать рот. Его изумление и нарастающий испуг были такими очевидными, что оба гостя встревоженно смотрели на него, ожидая объяснений.

– Я знаю, кто это мог быть, – выдохнул Попов, – я теперь все понимаю. Черт возьми, Караев, вы не учли главного момента. Я знал о визите Фармацевта с самого начала. Если бы американцы получили такую информацию, то они бы перехватили нашего «ликвидатора» еще до того, как он появился на вилле. А они не знали, кто именно туда приедет. И только потом узнали все подробности. Только потом, Караев!

– Но от кого? – почему-то шепотом спросил Тимур.

– Вы сами подумайте, кто это мог быть. И сразу все поймете. Этот человек мог узнать подробности только после того, как миссия Фармацевта провалилась. Ему мог рассказать об этом кто-то из нашей четверки, убежденный, что все уже закончилось и этому человеку можно безусловно доверять. Вы ведь должны знать, с кем именно мы общаемся. А я общался с этим человеком в последнее время очень часто. У меня идет обострение язвы и врачи обнаружили простатит. Говорят, нужно больше встречаться с женщинами, – сообщил Попов. – К обычным врачам я ходить не могу. И посещал либо нашу служебную поликлинику, либо ходил к Иосифу Наумовичу. Там я обычно принимаю таблетки против депрессии и отдыхаю в их комнате релаксации.

Караев начал медленно подниматься со стула. Он уже понял, что именно хочет сказать хозяин квартиры. Большаков с удивлением смотрел на обоих.

– Иногда я там засыпаю, – продолжал Попов. – Это единственное место, куда я могу ходить, не опасаясь, что проболтаюсь во сне или под гипнозом.

– И вы там отдыхаете? – переспросил уже поднявшийся Караев. – Под гипнозом?

– Конечно. Я доверяю нашему психологу.

– Иосиф Наумович! – понял Большаков. – Как вы могли его пропустить, Караев? Он ведь должен быть в курсе всех происходящих событий. Поэтому информация часто бывала пост-фактум и такого рваного характера. Мы обязаны были включить и его в список проверяемых.

– Никто не знал, что Попов бывает у него в комнате релаксации, – возразил озадаченный Караев. – Значит, наш врач и есть тот самый «крот».

– Быстро к нему, – приказал Большаков. – Мы обязаны успеть и арестовать его до того, как он сбежит из Москвы. Может, поэтому американцы были так уверены, что у нас нет времени.

– Поехали, – согласился Попов. – Надеюсь вы не станете возражать, если я поеду с вами?

ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ПОСЛЕ НАЧАЛА СОБЫТИЙ. ЛОНДОН

На этот раз Бультман сам приехал в американское посольство. Он был не просто в плохом настроении. Сегодня впервые ему откровенно сказали, что он, очевидно, не понимает реалий нового времени и ему нужно уходить. Провокация против бывшего премьера России провалилась, и тот остался жив. Арестованный «ликвидатор» оказался обычным коммерсантом и, несмотря на все допросы, так ничего и не рассказал. К тому же адвокат, нанятый российским посольством, пообещал вчинить иск Скотленд-Ярду и Секретной службе безопасности Ее Величества за незаконное задержание российского гражданина, которое было проведено без приглашения сотрудников консульской службы.

И только скандал с погибшим Витовченко набирал обороты. Искали исчезнувшего Щербака и возможных знакомых бывшего российского офицера ФСБ. В Риме арестовали Альтафини, который заявил, что знает все о возможных поставках плутония, но на деле оказался обычным аферистом, против которого возбудили уголовное дело по обвинению в мошенничестве. Ланьель лежал в больнице в Лионе и отказывался от показаний. Сотрудники Скотленд-Ярда проверили все места, где бывал Витовченко. И везде были обнаружены следы полония. Сначала в японском ресторане, затем в квартире Витовченко, даже в офисе Жуковского. Расследование вызвало громкий скандал. Обвинения в адрес Москвы звучали все настойчивее и громче. Но не было конкретных доказательств возможной вины Кремля.

На фоне двух поражений и одной полупобеды Питер Бультман приехал в американское посольство для встречи с Крейгом. К этому времени Кинг уже улетел обратно в Вашингтон. Они встретились в одной из тех комнат, которые есть в каждом посольстве. Там можно было разговаривать, не опасаясь прослушивания со стороны других разведок, которые работали против американцев.

– Вы оказались правы, – недовольно заявил Бультман, – русские нас просто разыграли. Они пытались вычислить своего предателя и подставили нам четверых обычных коммерсантов. У него ничего не нашли. И он ни в чем не сознался. К тому же, российское посольство потребовало официальных извинений. И их адвокат пообещал вчинить нам иск.

– Не нужно принимать все так близко к сердцу, – посоветовал Крейг. – В конце концов вы добились того, чего хотели. Защитили своего Гордиевского и получили труп неизвестного мне бывшего офицера ФСБ. По-моему, все нормально.

– Вашего «крота» еще не раскрыли?

– Пока нет. Мы уже готовимся к публикации статей против организации русских. Заодно напомним им смерть Минкявичуса. Возможно, получим разрешение и проведем вскрытие. Если выяснится, что и он погиб от радиоактивного излучения этого полония, то будет такой скандал, что трудно себе представить. В общем, мы готовы нанести свой главный удар. И спасибо вам за этого Нитовченко.

– Витовченко, – поправил его Бультман, – это украинская фамилия.

– Да, – вспомнил Крейг, – мне всегда трудно запоминать эти русские или украинские фамилии. Как вы их отличаете? Русских от украинцев?

– Я много работал против них, – сообщил Бультман, – и поэтому научился разбираться. Когда вы собираетесь опубликовать материалы против их организации?