История Русской армии. Часть 4. 1915–1917 гг. - Антон Керсновский

Генерал Юденич принял решение полководца: перейти теперь же в энергичное наступление, несмотря на начавшиеся зимние холода и снегопад, уничтожить живую силу III турецкой армии до прибытия к ней подкреплений, не дать туркам времени и возможности собрать на Кавказе все свои силы. С помощью генерала Янушкевича ему удалось склонить на это колебавшегося великого князя. Наступление было назначено на рождественские праздники, когда германо-турки всего менее могли его ожидать.

Азап-кей и Эрзерум

Оба фланга III турецкой армии были надежно защищены: левый – диким хребтом Понтийского Тавра, правый – еще более неприступным массивом Драм-Дага. Ее приходилось рвать фронтальным ударом. Операция была возложена на II Туркестанский корпус генерала Пржевальского[123] и I Кавказский корпус генерала Капитана, самый прорыв – на превосходную 4-ю Кавказскую стрелковую дивизию генерала Воробьева[124], молниеносно выдвигаемую из резерва. Подготовка велась в строжайшей тайне – не только войска, но и старшие начальники были извещены в последнюю минуту, причем каждому было секретно сообщено, что именно на него возложен главный удар – чрезвычайно важное психологическое мероприятие, благодаря которому всеми была развита предельная энергия.

Насколько германо-турки не ожидали нашего удара, видно по тому, что командовавший III турецкой армией Махмуд Киамиль и его начальник штаба полковник Гюзе оба уехали в отпуск. Введенные в заблуждение демонстративными передвижениями некоторых частей у Джульфы на нашем левом фланге, турки до последней минуты полагали, что в наступление перейдет наш IV Кавказский корпус на Битлис. Весь же район Ольты – Каре – Кагызман, где происходило сосредоточение нашей ударной группы, был изолирован от внешнего мира.

29 декабря перешел в наступление II Туркестанский корпус, а 30-го числа и I Кавказский. Наступление развивалось туго и с большими потерями: сильные турецкие позиции упорно оборонялись. Особенно жестокий бой шел 31 декабря за Азап-Кейскую позицию. В ночь на Новый год, во вьюгу и метель, 4-я Кавказская дивизия прорвала здесь неприятельский фронт. 1-го и 2 января наступление развивалось, а 3-го числа кавказские стрелки стремительным ударом спустились в Пассинскую долину и 4-го взяли Кепри-Кей. Ошеломленные турки 9-го и 11-го корпусов дрогнули и бежали. Предшествуемая неутомимой 4-й дивизией Кавказская армия взяла Гассан-Калу и подошла к массиву Деве-Бойну.

Наш урон в этом восьмидневном сражении составил 20000 человек. 39-я пехотная дивизия потеряла до половины своего состава. 154-й пехотный Дербентский полк, потерявший своих штаб-офицеров, на штурм Азап-Кея повел полковой священник, протопоп Смирнов, лишившийся на штурме ноги. За всю операцию перебито до 25 000 турок, а 7000 взято в плен с 11 орудиями.

Разгром III турецкой армии был полный, и генерал Юденич, видя это и зная, что порыв не терпит перерыва, решил сейчас же приступить, пользуясь подъемом духа войск, к штурму Эрзерума – главного оплота турецкой армии.

Операция эта – штурм сильнейшей крепости в жестокую стужу, по грудь в снегу и без осадной артиллерии – требовала необычайной силы духа от полководца и жертвенного героизма войск. Сие дело подобно измаильскому, – сказал бы Суворов и, перекрестив Юденича, прибавил бы: Атакуй с Богом! Но великий князь не был Суворовым. Подобно Мольтке, не допускавшему и мысли о переходе Балкан зимою, он считал совершенно невозможной операцию, шедшую вразрез с незыблемыми положениями военного рационализма, убежденными последователями которого были он и ближайший его сотрудник генерал Палицын.

Ставя, подобно их идеалу Мольтке, материалистический принцип во главу стратегии и совершенно пренебрегая духовной стороной, они решительно воспротивились эрзерумской операции. Великий князь предписал отвести армию от Эрзерума и стать на зимние квартиры. Юденич настаивал, но получил повеление отходить в категорической форме. Ему ничего не оставалось, как скрепя сердце приготовиться к отходу. Для организации этого отхода он послал на фронт двух офицеров своего полевого штаба – полковника Масловского и подполковника Штейфона. Но эти офицеры, убедившись на месте в степени разгрома неприятеля и высоком духе азап-кейских победителей, доложили командовавшему армией о настоятельной необходимости продолжать наступление.

На этом примере мы видим разительное превосходство наших офицеров Генерального штаба послеманьчжурских выпусков над их германскими сверстниками Большого генерального штаба. Сравним поступок Масловского и Штейфона с таковым же пресловутого Генча, посланного Мольтке-младшим на фронт в критические дни битвы на Марне.

Деморализованный штабом Бюлова, Генч, прибыв к фон Клуку, приказал ему именем главнокомандующего отступать. А между тем Клук в то утро 9 сентября стоял на пороге полной и окончательной победы над разбитой им уже 6-й (Парижской) армии французов.

Тогда генерал Юденич в последний раз решительно запросил по телефону Августейшего главнокомандующего, заявив, что всю ответственность он готов принять на себя. И Суворов победил Мольтке: великий князь уступил, заявив, что он слагает с себя ответственность за все, что может произойти.

Вторая половина января протекла в подготовке к штурму Эрзерума. Утопая в бездонном снегу, втаскивая на руках орудия на совершенно недоступные скалы, войска Кавказской армии занимали исходное к атаке положение. Штурм был назначен окончательно на 8 часов вечера 29 января 1916 года. Когда собранные в штабе армии старшие начальники узнали, что штурм назначен уже на 29-е, они пришли в изумление и стали просить отсрочки хотя бы на неделю. Генерал Юденич, выслушав их, спокойно сказал: Вы просите отсрочки – отлично! Согласен с вашими доводами и даю вам отсрочку: вместо 8 часов штурм начнется в 8 часов 5 минут…

На правом фланге общего расположения II Туркестанский корпус должен был обойти могучую Деве-Бойненскую позицию. В центре 4-я Кавказская стрелковая дивизия нацеливалась на Каргабазарское плато. На левом фланге на I Кавказский корпус была возложена честь лобовой атаки Деве-Бойну и Палантекена. 66-я пехотная дивизия составила резерв. Одновременно с наступлением главных сил на Эрзерум IV Кавказский корпус должен был сковать правый фланг III турецкой армии энергичным наступлением на Муш и Битлис.

Вечером 29 января начался изумительный приступ турецкого оплота, славнейшее дело русского оружия в Мировую войну – дело, подобно которому не имеет и не будет иметь ни одна армия в мире. Неистовые атаки кавказских и туркестанских полков встречали яростное сопротивление. 30-го и 31-го отбивались бешеные контратаки, но взятое не упускалось. 1 февраля 10-й неприятельский корпус повел наступление на II Туркестанский, но 4-я Кавказская дивизия преодолела Каргабазарское плато, прорвала весь турецкий фронт и открыла армии Эрзерумскую долину.

Первым спустился в Эрзерумскую долину 15-й Кавказский стрелковый полк полковника Запольского. Падение Каргабазарского плато, зимой недоступного даже для коз, ошеломило командование и войска III турецкой армии и ознаменовало выигрыш Эрзерумского сражения. В этот день скобелевский 11-й Туркестанский стрелковый полк полковника Андриевского взял форт Карагюбек и 8 орудий, а 17-й полковника Кириллова – форт Тафта и 10 орудий.

2 февраля на фронте геройского 1-го Кавказского корпуса пали считавшиеся неприступными форты Палантекена и Чобан-Деде. 39-я пехотная дивизия превзошла самое себя, и духом ее прониклись дружины Казанского ополчения.

В ночь на 3 февраля началось преследование турок по всему фронту, и 3 февраля части Железной 39-й пехотной дивизии вступили в потрясенный Эрзерум.

Всех подвигов на штурме Эрзерума невозможно перечислить. 153-й пехотный Бакинский полк взял форт Далангез, единственный форт Эрзерума, взятый нами на штурме 1877 года, и как раз тоже бакинцами (и в 1877 году и в 1916 году Далангез брала 10-я рота, и тогда и теперь командир этой роты – в 1877 году штабс-капитан Томаев, а в 1916 году прапорщик Навлянский – отдали за победу жизнь). С подполковником Пирумовым 6 рот бакинцев повторили на Далангезе подвиг горталовского батальона (но с большим счастьем).

Расстреляв патроны, они штыками и гранатами отбили 8 бешеных атак. Вспомним елисаветпольцев полковника Фененко, истекавших кровью в жестокую стужу у подножия Чобан-Деде на восьми бесплодных штурмах. Полк отказался быть смененным, чтобы иметь честь, наконец, овладеть сильнейшим этим фортом, что ему и удалось на девятой атаке. Взяв Чобан-Деде, елисаветпольцы с львиной атакой ринулись на оба палантекенских форта, захватив и их. Дербентцы довершили их дело, взяв в штыки у Чобан-Деде 28 орудий, бивших картечью в упор, а 155-й пехотный Кубинский полк взял форт Гяз. Форт Узун Ахмет взял достойный сын Самурского полка – 263-й пехотный Гунибский.