Одноклассники smerti - Анна Литвиновы

И он вкрадчиво произнес:

— Тебе, значит, чай уже сервировали. Ну, пей. А я-то тебя сегодня вечером хотел в ресторан позвать. Где-нибудь в центре…

— Вечером? А во сколько? — тут же заинтересовалась Надюха.

— Да хоть в шесть!

— Нет, — отказалась она. — К шести, да еще в центр, я не успею.

Похоже, действительно куда-то далеко от Москвы забралась.

— А во сколько успеешь? — продолжал давить он.

— Ну, не раньше восьми, наверно… — протянула она. И вдруг предложила: — Или знаешь что? Если в шесть, то давай здесь, за городом, встретимся.

— В том месте, где тебе чай сервируют ? – ернически уточнил Полуянов.

— Сюда я тебя пригласить не могу, — спокойно парировала Надежда. И смягчила тон: — Но мы можем встретиться в «Адмирале». — И уточнила: — Это яхт-клуб по Дмитровке, тут и ресторан есть…

Про «Адмирал» Дима слышал — очень понтовое, дорогое и не шибко вкусное место. Ишь ты, Надюха, как сегодня приподнялась! К ужину небось на яхте пожалует?

— Ладно, как скажешь, — согласился он.

— Тогда в ресторане «Адмирал». На террасе. В шесть, — уточнила Надежда.

И положила трубку. А Полуянов взглянул на часы и торопливо выбежал из кабинета. Хотя его «Мазда» и скоростная, а к шести, да еще за город, он может не успеть.

Но, будучи истинным джентльменом и неплохим гонщиком, он появился в «Адмирале» за десять минут до назначенного времени. Устроился на террасе, смиренно выдержал брезгливый взгляд официанта, обращенный на его простецкие джинсы, и в стиле местных понтярщиков заказал себе «Перье» с долькой лимона.

Надежда пожаловала ровно в восемнадцать ноль-ноль. Привезли ее ни много ни мало на спортивной «бэхе» — новехонькой, лакированной, с откидным верхом. Шофер распахнул перед девушкой пассажирскую дверцу, Митрофанова царственно выплыла из машины. Полуянов заметил: дверь роскошного автомобиля изукрашена свеженькими светлыми вмятинами, удивительно похожими на пулевые отверстия.

Ну Надька! Ну девушка-загадка! А он-то ее всегда за скромную библиотекаршу держал! Думал, что для нее поездка в «Мазде» — наивысшее счастье…

Дима поднялся навстречу подруге, чмокнул в щечку, отодвинул стул, помог усесться, галантно предложил:

— «Перье»?

— Текилы, — коротко потребовала она.

И вполне умело велела подбежавшему официанту принести сто граммов серебряной «Ольмеки».

А едва халдей отошел, взглянула Полуянову в глаза и жалобно пробормотала:

— Дима… Я боюсь.

О нет! Только не очередной виток женских страхов!

— Ну, что еще опять?.. – устало пробормотал он.

— Меня… меня ведь тоже могут убить, — всхлипнула она. — Как Ленку… Как…

— И кто же сей злодей? — хладнокровно поинтересовался журналист.

— Наш историк, — пробормотала она. — Иван Адамович Пылеев.

И Дима еле удержался, чтобы не расхохотаться.

Десять лет назад. Надя

Чтобы отмазаться от дежурства по классу, выпускники придумывали миллион уловок и хитростей. Но иногда никакая смекалка с фантазией не помогала — и все-таки приходилось оставаться после уроков, драить полы и отдирать жвачку.

…В тот хмурый день ноября скорбная обязанность обрушилась на Надю. Она для приличия поворчала. Выслушала сочувствия подружек и Степки. И отправилась в подсобку за тряпками. На самом деле ничего ужасного. Все равно заняться нечем. Шагать домой смысла нет — там сегодня мамочка после ночного дежурства отсыпается. Ненароком разбудишь ее, сон перебьешь — разозлится, и все, мораль гарантирована, благо грехов за дочкой накопилось изрядно. Тройка по химии, похищение новой материнской помады, очередные, неудачно вывалившиеся из внутреннего кармана пальто сигареты…

Было бы куда интересней пересидеть мамино домашнее присутствие где-нибудь в симпатичном баре, но денег ноль, Степка тоже на мели. Можно, конечно, как твердит та же маман, отправиться в библиотеку — институт, тут она права, на носу, а подготовкой к нему Надя себя в последнее время не утруждает. Но корпеть после обязательных уроков над дополнительными учебниками — исключительная тоска. А когда за окном дождь и хмарь — тоскливо вдвойне. Сто процентов: не занятия получатся, а снотворное. Лучше уж, так и быть, по классу подежурить. Оттирать от светлого линолеума черные обувные полосы и то веселей, чем зубрить неправильные английские глаголы или бесконечно мусолить про лишнего человека Базарова.

Надя крепко перекусила в столовке свежими булочками и отправилась к завхозу. Вытребовала себе синий, почти чистый рабочий халат, самые целые резиновые перчатки и полбутылки пятновыводителя. Одноклассники, дурачки, когда им выпадает дежурить, пятна мыльной водой трут — сил и времени тратят в пять раз больше. Надя же (у нее всегда была склонность к ведению хозяйст ва, хотя в шестнадцать лет она этого и стеснялась) знала, что гораздо выгоднее заливать на пол пятновыводитель. Выждать пару минут — за это время чернота сходит сама. А потом без всяких усилий промыть чистой водой — и готово дело.

Начать уборку Митрофанова решила с задних рядов — там черных полос всегда больше, потому что мальчишки тусуются в своих грязных чоботах. Присела на корточки, аккуратно залила пятна. И в ожидании, пока химия подействует, там же, под столами, и пристроилась. А что, даже прикольно: в классе полумрак, за окном дождик наяривает, пол не холодный, и крышка парты — будто дополнительный домик. Не задремала, конечно, но расслабилась — минут на десять. А когда лениво открыла глаза, оказалось, что пятна даже и тряпкой протирать не нужно — сами исчезли. Вот классная получается уборка! Заливай себе средство и, пока оно действует, дремли!

Но перейти к следующим партам Надежда не успела — дверь кабинета вдруг хлопнула. Кого это принесло? Степка, что ли, неугомонный? Заскучал без нее домой идти? Или историк чего-то забыл, вернулся?

Ни того, ни другого видеть ей не хотелось. Точнее, не хотелось, чтоб они ее видели — встрепанную, в рабочем халате и резиновых перчатках до локтей. Затаиться под партой, и авось в осенней мгле они ее не заметят. Лишь бы свет в классе не стали зажигать.

— Включить, Лесенька, свет? Или мы посумерничаем? — услышала Надя голос историка.

Ух как! Он, оказывается, не один! А кто, интересно, сия Леся?

Надя осторожно высунула нос из-под парты и увидела тощую, будто скелет, девицу с огромным конским хвостом светлых волос. Девица на вид знакомая — кажется, учится в восьмом классе. Или в седьмом, Надежда, как и все выпускницы, на мелюзгу внимания не обращала.

— Как вам удобней, Иван Адамович! — прошепелявила малолетка.