Легкая голова - Ольга Славникова

– Все, нашел тебе подходящее место! – сообщил наконец довольный Вованище, явившись однажды в дождливый вечерок, весь мокрый, с кляксой волосиков на голове, принципиально без зонта, вероятно, полагая, что эти влажные штришки в воздухе для него, профессионала, никакая не вода.

– Ну? – Максим Т. Ермаков был, в общем, готов, но сердце все же громко стукнуло, перебив на полуслове орущего из радио певца.

– Нагатинский метромост! Высота небольшая, глубина под ним вполне. Видно, это не натуральное русло, рыли типа канал, так что там до сих пор вполне себе ровненько. А недалеко, метров пятьсот проплывешь – и пожалуйста, дикие кусты. Ломано, насрано, нам самое то. Вылезем, переоденемся и уйдем тихонько. Надо только сумку с одеждой заранее спрятать, ну, и со всем остальным, что там надо тебе.

Про сумку Вованище мог бы и не говорить: а то Максим Т. Ермаков собирался шлепать по Москве с аквалангом и в ластах. Нагатинский метромост он знал, ездил смотреть в числе остальных, не думал, правда, что выбор падет именно на это невзрачное место. Промзона – не промзона, так себе набережная, в духе областного центра средней руки. Для самоубийства хотелось бы, конечно, декораций получше. С другой же стороны, главное – сделать дело, а ландшафты подождут.

– И еще я чего нашел! – продолжал шепотом хвастать Вованище. – Пруд нашел, где учиться будем. Место глуховатое, под Чеховом, вроде близко от Москвы, а народу никого. Июнь, считай, на середине, пора начинать.

– Так ведь холодно, плюс десять, дожди, – слабо запротестовал Максим Т. Ермаков.

– А я тебя не купаться зову. Водолазы что, по-твоему, курортники? Это, я тебе скажу, никакой не курорт. Водолазу пляжный сезон до фонаря. Вода на глубине всегда холодная. Но дождь там не идет никогда, отвечаю! Так что не бзди, костюмчики у нас “сухари”, непромокаемые то есть. И поддевки теплые. Самые лучшие брал! Вот, принес тебе твой комплект, давай померяй, руки-ноги посгибай, я на тебе кой-чего подгоню, – с этими словами Вован деловито полез под стол, где у него стоял туго набитый черный рюкзак.

– Нет! – Максим Т. Ермаков схватил Вована за плечо. – Не здесь. Потом. Когда поедем на пруд, там, на бережку.

– Да ты что, гидрокостюма боишься? – удивился, выпрямляясь, Вованище. – Ну, был ты трусоват, не в обиду тебе скажу, таким и остался. Намучаюсь с тобой!

Максим Т. Ермаков криво усмехнулся. Хорош бы он был, если бы взялся перед скрытыми камерами примерять водолазное снаряжение. И так большой вопрос, не отфильтровывают ли социальные прогнозисты из радиогрохота их с Вованом конспиративные разговоры. Может, все эти их настольные игры с выпивкой и закуской давно записаны. А с другой стороны – что делать? Где потолковать? Мотаться по барам? Не факт, что там не запишут при помощи какой-нибудь высокотехнологичной дряни. И не факт, что Максима Т. Ермакова в бары пустят. Везде охрана – в школьной форме с железными пуговицами.

– Ладно, думай, как хочешь, – примирительно проговорил Максим Т. Ермаков, подливая Вовану густого, как мед, коньяку. – Думай лучше про деньги. Десять тысяч долларов на дне реки не валяются. Ты мне лучше скажи: не замечал за собой наружки? Не таскаются за тобой такие тупые серьезные типы?

– Ну, ты и правда того… не орел! – радостно изумился Вован. – Мания у тебя, вот как это называется. Боишься жизни, а мерещатся шпионы. А еще актер. Как же ты с мозгами набекрень играешь в кино?

– Актер? – В свою очередь, изумился Максим Т. Ермаков. – С чего ты взял?

– У Надьки двоюродный брат выиграл конкурс в Интернете, – охотно разъяснил Вованище. – Ему прислали майку с твоим портретом и еще чего-то, не помню, вроде какой-то шампунь. На груди у майки твой портрет, а на спине твой череп, необычный такой, похож на карту Африки. Надька тебя сразу узнала, говорит, в Интернете написано, что ты известный артист, играешь в реальном шоу, вроде так.

– В реалити-шоу, – машинально поправил Максим Т. Ермаков. Вот оно что. Видимо, популярность приходит к Объекту Альфа против воли головастиков. Того гляди, Максим Т. Ермаков станет ньюсмейкером, артист он или не артист. Но лучше к этому времени оказаться с деньгами где-нибудь подальше.

Спасибо, мама, что позвонила Восьмого марта. Без этого звонка Максим Т. Ермаков не вспомнил бы про мотоциклетный шлем. Ощущение безопасности, отгороженности от бурлящего вокруг информационного бульона, собранности всех туманных рукавов невесомого мозга под крепкой скорлупой – все это давало зыбкую надежду, что и собственно голова Объекта Альфа, заключенная в шлем, не регистрируется спецаппаратурой социальных прогнозистов. Казалось бы, несложная задачка: добраться до укромного пруда, не притащив на хвосте дежурный фургон. Однако на “Тойоте”, при плотной опеке целой команды головастиков, это не представлялось возможным. Значит, мотошлем и мотоцикл.

Надо было решаться на спортбайк. Это после тяжелозадого, коренастого “ИЖака”, мирно трюхавшего по мягким проселкам и разгонявшегося по прямой не более восьмидесяти в час. Можно было, конечно, попробовать классику или хороший чоппер, с ними тоже имелись кое-какие шансы. Но резко подорваться с места и уйти, пронзая пробки, в непредсказуемом направлении мог только спортбайк, злющая зверюга с раскосыми хрустальными очами, разгонявшаяся до ста за пять секунд. Говорят, спортбайк – самый дорогой способ самоубийства. Неправда, можно организовать и подороже. Что, собственно, Максим Т. Ермаков теряет? И все-таки при одной мысли о спортбайке и его скоростях возникало ощущение, будто из-под седалища резко вышибли стул.

Еще ни на что толком не решившись, Максим Т. Ермаков в погожий субботний денек принялся объезжать мотосалоны – разумеется, в сопровождении дежурной “девятки”, катавшейся, будто наливное яблочко по золотому блюдечку, по зеркалу заднего вида. Максим Т. Ермаков даже не притормаживал там, где сквозь сплошное стекло прекрасно просматривались и облитые лаком двухколесные кони, и млеющие над ними покупатели. Он остановился, только когда по адресу обнаружился недостроенный паркинг, временно превращенный в торговую точку. Внутри стоял какой-то земляной, мучнистый холод, электричество горело простое, желтого цвета, и байки выглядели уже не так гламурно, зато реально. Первым делом Максим Т. Ермаков устремился туда, где продавали мотошлемы. Прогресс делал свое дело: стойка с разрисованными “интегралами” выглядела как выставка попугаев. Докричавшись до затерянного в бетонных пространствах сутулого менеджера, странно болтавшего на ходу развинченными руками, точно они у него росли оттуда, откуда у людей висят концы шарфа, Максим Т. Ермаков перемерил все, что было в наличии. Разумеется, на его визуально некрупную голову подошел “интеграл” максимального размера, единственный в продаже, расписанный красными всполохами. Уютно, плотно, ни зыби, ни ряби. И одиноко настолько, будто головой пробил небеса.

– Ладно, теперь спорты пойдем смотреть, – дрогнувшим голосом произнес Максим Т. Ермаков, обеими руками приглаживая волосы, стоявшие после примерок дыбом.

– Спорты? Вы уверены? – менеджер посмотрел на Максима Т. Ермакова с плохо скрытым скептицизмом.

– Да, а что такое?

– Ну… Вы, извините, явно не из наших, – нагло заявил менеджер, сам похожий не на байкера, а на канцелярскую скрепку. – Для спортов требуется навык, большой стаж пилотирования. К тому же ваша комплекция, как бы вам сказать, предполагает прямую посадку в седле мотоцикла. Поверьте, это будет для вас гораздо комфортнее. Могу показать замечательный “турист”!

– Чего? Ты чего гонишь?! – Максим Т. Ермаков, сам не заметив как, ухватил побелевшего менеджера за ворот у горла, отчего форменная синяя рубаха тощего сейлсмена вылезла мятым лоскутом из осевших штанов. – Я твоего совета спросил?! Я сюда ишака приехал покупать?!

– Все, все, извини, командир! – замахал руками перепуганный менеджер, и Максим Т. Ермаков ощутил костяшками кулака, как дергается его гофрированный кадык. – Есть одна бескомпромиссная модель! Зверь, а не байк!

Максим Т. Ермаков, тяжело дыша, выпустил менеджера, и тот, запихивая рубашку в штаны, будто в пустой мешок, устремился неуверенным зигзагом в глубь магазина. Максим Т. Ермаков поспешал за ним, сильно топая и чуть не плача. Краем глаза он заметил, что еще две форменно-синие фигуры, видимо, привлеченные инцидентом, приближаются с разных сторон бетонного сарая – причем одна, плечистая, осторожно крадется и что-то держит в руке. “Ну, сейчас огребу пиздюлей”, – тоскливо подумал Максим Т. Ермаков и на секунду даже подосадовал, что социальные прогнозисты обленились на рутине и уже не тащатся за объектом проверять его корзину с покупками.

– Здравствуйте, извините, – плечистый вырос перед Максимом Т. Ермаковым, улыбаясь до самых розовых ушей. – Можно попросить у вас автограф?

То, что здоровяк держал в руке, оказалось постером фан-клуба, на котором весьма условный Максим Т. Ермаков был изображен на фоне пухлых, как бы разваренных клубов огня. “Интересно, почему этих фанатов не видно ни перед офисом, ни во дворе?” – кисло подумал Максим Т. Ермаков, царапнув поперек себя острую почеркушку.