Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903—1914 - Борис Старков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приказом наместника императора на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева с 10 сентября 1904 г. начала издаваться за счет России газета «Китайское обозрение». Она издавалась под руководством военного агента в Китае полковника Ф. Е. Огородникова и обходилась около 1200 долларов в месяц. Главная цель этого издания заключалась в том, чтобы на основании сведений, получаемых от штаба Главнокомандующего, русского посольства в Пекине, консулов и других источников, передавать события войны «в правдивом виде, так как англо-японская пресса на Дальнем Востоке была всегда склонна изображать наши неудачи в преувеличенных размерах и в самых мрачных тонах, при этом с большим отклонением от истины».
Одновременно с этим в Маньчжурии, в городе Мукден на китайском языке в частной типографии начала издаваться газета «Шенцзинбао». Ее негласным руководителем был полковник Генерального штаба М. Ф. Квецинский, а личный состав редакции был из китайцев. Газета была единственным печатным органом на китайском языке и поэтому приобрела большую популярность и получила широкое распространение среди местного населения. Это вызвало соответствующую реакцию со стороны японской агентуры. В редакцию газеты и ее сотрудникам из числа китайцев начали поступать угрожающие письма. Это не помогало, тогда японцы прибегли к более действенным мерам: подкупу и шантажу местной китайской администрации. Китайские чиновники, озабоченные утратой своих рычагов влияния и давления на настроение общества, приняли все меры для прекращения выпуска газеты. В конце 1904 г. издание «Шенцзинбао» было прекращено. Личный состав редакции был разогнан, а хозяин типографии отказался печатать газету.
В начале 1905 г. генерал Куропаткин приказал возобновить издание «Шенцзинбао» и даже приобрести собственную типографию, чтобы не зависеть от частных предпринимателей. С этой целью в Шанхае была куплена типография и укомплектован штат редакции. Однако события на Маньчжурском фронте, в частности занятие японцами города Синминтина в феврале 1905 г., задержали монтаж оборудования и переезд персонала. После Мукденского сражения новый Главнокомандующий генерал Линевич тоже нашел необходимым безотлагательное издание китайской газеты. Им было принято решение перевезти оборудование и личный состав редакции через Монголию в Харбин. Для этого были выделены необходимые средства, однако до конца войны планируемый переезд и возобновление издания газеты не состоялись. В мае 1905 г. редактор газеты попытался создать на ее базе школу для подготовки русских разведчиков. Однако из-за некомпетентности ее руководителя она не оправдала надежд командования и была через два месяца закрыта.
Главными проводниками русского влияния в Маньчжурии были представители русской администрации — военные комиссары Мукденской, Гиринской и Цицикарской провинций. В их задачу входило урегулирование отношений между войсками и местным населением, защита от обид и притеснений со стороны войск, всемерное укрепление авторитета русской власти перед китайцами. В отчете о деятельности Разведывательного отделения Маньчжурчской армии так говорилось об этом: «Что касается настроения последних по отношению к нам, то нельзя не отметить, что китайцы относились к воюющим странам в общем безразлично, осторожно выжидая результатов борьбы и на чью сторону склонится успех, перед которым китайцы, как все азиаты, преклоняются беспрекословно.
Так как в течение войны счастье неизменно оставалось за японским оружием, то большинство китайцев, в особенности чиновничество под давлением Пекина, а местное население скорее от страха, чем из-за симпатий, были на стороне японцев».
В Монголии настроения населения отличались ярко выраженной полярностью. Южные хошуны, в значительной степени находившиеся под влиянием Пекина, тяготели к Японии. Северные хошуны, отстоявшие свою независимость от Китая, искали поддержку у России. Так, князь хошуна Чжаспу Ван Удай в мае 1904 г. сам прибыл в ставку Главнокомандующего, чтобы лично представиться ему. Российской администрации удалось заключить договор с князем Южного Горлоса об охране монголами КВЖД на протяжении от станции Шитодчензы до станции Гунчжулин. За это князь получал ежемесячную субсидию в размере 5 тыс. руб. Этим договором российская сторона решала две проблемы. Во-первых, было достигнуто расположение в пользу России князя Южного Горлоса, временно исполнявшего должность председателя Чжеримского сейма; во-вторых, решалась проблема охраны железной дороги. В перспективе предполагалось воспользоваться этим для установления более тесного контакта с монголами и для усиления нашего авторитета в их глазах.
Противоборство с японской разведывательной службой в значительной степени затруднялось тем, что японцы могли использовать своих соотечественников. Хорошо профессионально подготовленные, великолепно владеющие русским языком, знающие места дислокации русских воинских частей и соединений, преимущественно японские офицеры и нижние чины кавалерии, «по наружности похожие на китайцев, переодевались в китайское платье, привязывали косу и в среде настоящих китайцев делались неузнаваемыми для неопытного глаза наших войск». Они умели вызывать симпатии населения и пользовались этим. «Местное население их не только не выдавало, но даже часто скрывало». Случаи поимки разведчиков такого высокого класса были весьма редки, за всю военную кампанию их насчитывалась всего четыре, и всегда они были случайными.
Участник Русско-японской войны известный русский писатель В. В. Вересаев описывает случай разоблачения такого шпиона. Казачий разъезд доставил задержанного старика-китайца в расположение части. Старик совершенно не говорил по-русски и производил весьма жалкое впечатление. Офицер долго колебался, что с ним делать, а затем, отдавая приказ этапировать задержанного в штаб корпуса, перепутал название населенного пункта и фамилию начальника разведывательного отделения. Тогда мнимый китаец неожиданно заговорил на чистейшем русском языке и назвал не только точное название поселка, где дислоцировался штаб корпуса, но и имена всех вышестоящих начальников. Как выяснилось впоследствии, кадровый японский разведчик полковник Н. испугался, что неграмотные казаки могут просто застрелить его, не желая обременять себя лишними заботами.
Согласно показаниям пойманных шпионов, японская разведка особенно активизировалась накануне больших наступательных операций. Японцы всегда высылали вперед густую цепь профессиональных разведчиков, переодетых китайцами.
1 сентября 1905 г. в отчете о деятельности разведывательных отделений Маньчжурских армий и Главнокомандующего были сделаны первые выводы и определены пути дальнейшего развития российских спецслужб. В частности, в разделе «Борьба с неприятельскими шпионами» говорилось следующее:
«Вопрос этот имеет то отношение к работе разведывательного отделения, что разбирает одно из средств затруднить противнику его разведку о нас.
1. Поимка шпионов не должна быть предоставлена случаю. Даже это нуждается в прочной организации.
2. Орган, которому поручается это дело, имеет специальных агентов (в данном случае на Востоке, из туземцев) для поимки шпионов.
3. Войска получают указания на приметы, по которым можно узнать шпиона и их приемы разведывания и должны быть заинтересованы в поимке шпионов.
4. В районе армий необходим полицейский надзор за всеми подозрительными лицами. В эту войну полевых жандармов было мало и притом многие из них не занимались своими прямыми обязанностями.
5. Суд над шпионами должен быть скорым».
Среди недостатков, обусловивших неблагоприятные условия, в которых действовали российские спецслужбы, перечислялись следующие: отсутствие специальной подготовки в мирное время, незнание местного и неприятельского языков нашими войсками, почти полное отсутствие мер по затруднению разведки противника; население страны склонялось скорее в сторону противника; отступательный характер действий, которого держалась русская армия в течение всей войны. Низкая эффективность контрразведывательной работы вела к шпиономании и псевдобдительности. Писатель Вересаев приводит такой пример: «Казак доставил в штаб русского офицера, заявляя, что это переодетый японский шпион, и никак не соглашается с неоднократными указаниями, что приведенный им самый неподдельный русский офицер. На вопрос, почему он его считает японским шпионом, казак доложил, что тот, во-первых, хорошо говорит по-русски, а во-вторых, прекрасно знает расположение русских войск».
Глава 4
Конец японского ронина и русского Рокамболя
Японский след российских террористов. Доклады полковника Акаси. Тандем Алексея Суворина и Ивана Манасевича-Мануйлова. Отставка японского ронина. Метаморфозы Манасевича-Мануйлова. Друг «старца» Распутина. «Смесь Панурга… и Видока». Страницы дневника французского посла. Несостоявшийся губернатор Тайваня. Тайна гибели русского Рокамболя. Последние подарки Акаси и Зиллиакуса. Бюстгальтер хохотушки Тоси. Динамитные пояса русских камикадзе
