Спасатель (СИ) - Старицкий Дмитрий

- Не понял. – удивился инженер. - Это как?

- Власти загребая с разных сторон единую кучу государственного имущества стали наступать друг другу на пятки, на пальцы, вот и схлестнулись. А левые почуяли окно возможностей для реванша. Поначалу набежала там толпа молодёжи как в девяносто первом. А им через матюгальники завели ««В коммунистических бригадах с нами Ленин впереди»». Молодежь послушала, послушала и разошлась. Остались только ушибленные левизной, да старички – бабушки из ««Трудовой Москвы»», для которых это были песни их молодости. Ну, и нацики из РНЕ половить свою рыбку в мутной воде. А потом кучка буйных поставила на уши многомиллионный город. И новая власть быстро и жестоко подавила этот бунт, как китайцы на площади Тяньаньмынь. И тишина. А дали бы по трансляции Шнура с Рамштайном, потрафили бы вкусам молодых, глядишь и критическая масса бунта бы и перевесила. Так что всё уперлось в эстетику. Всё остальное уже производное: и стрельба из танковых пушек по Белому дому, и его поджог, и расстрелы на стадионе. Как там Окуджава писал: ««Не раздобыть надёжной славы, покуда кровь не пролилась»». Всё, давай расходиться, мне приспичило личинку отложить.

Встал и ушел к своему персональному сортиру-скворечнику, который запирался на замок. Кусты жасмина, которые сам вокруг этого ««домика»» сажал для аромата уже в рост пошли. Саженцы я у Тарабрина взял и вообще такую фишку у него же и подсмотрел в его имении на Тамани. А чё? Ароматы совсем другие нежели в голом сортире над выгребной ямой. Приятственней.

Сортир у меня уютный, с сидушкой и линолеумом покрытый. Я сам его мою периодически и хлоркой раз в неделю отсыпаю. А замок, чтобы чужие сюда не ходили. Не засирали походя.

Посидел.

Покурил.

Отложил личинку.

Выйдя, удивился, что Жмуров всё так и сидит в моей курилке.

- Что ещё у нас плохого? – спрашиваю. Я то думал, что инженер давно уже ушел.

- Да нет ничего плохого, - отвечает. - Просто не успел я тебе отдать по объектный скользящий график занятости рабсилы на следующий месяц. Красным помечено, откуда снимать народ не рекомендуется. Кофе ещё угостишь?

Баня и колодец для белорусской деревни построены. Полевая кухня подвезена. Кучка дров на первое время сложена. Палатки большие армейские стоят идеально натянутые. Кровати в них железные ставить не стали – в первом ангаре складировали пока в разобранном виде. Они потом в стационарные дома пойдут в качестве премии за ударный труд. А в палатках пока нары устроили в два яруса из дубового горбыля. У нас его много скопилось. Отдельно поставили домик типа хозблок для завхоза – там сенники, наволочки, одеяла, полотенца на всю деревню. Запас консервов и круп на первое время. Вёдра, ложки, тарелки, бачки. Топоры, пилы и лопаты.

Завхозом белорусской деревни назначили Яна Колбаса. Он поначалу отвертеться от этой должности хотел, сваливал на то что Юшко опытнее его. Но Юшко уже откомандировали на вырубку просеки к пристани, где требовалась монстра, и Яну было императивно сказано, что идея переселять белорусов сюда его, пробивал её тоже он, вот ему и руководство ими в руки. Его родня, вот с ней и крутись.

- Гуманитарку на первое время дадим, - добавил я напоследок, - а вот после всё только за соль. Нахлебники нам не нужны.

- И коровы? – спрашивает, глупо лупая ресницами.

- Да хоть что, - отвечаю. - Дома, коровы, овцы, что ещё там для быта по возможности. Всем обеспечим, но… за соль. И на вас еще пакгауз для хранения добытой соли построить тут. Горбыль подвезём. Так что пройдись ещё раз по территории, запиши всё, если на память не надеешься. Двое егерей с собаками с тобой тут побудут. И охрана на первых порах, и для добычи мяса.

Смотрю, Колбас нос повесил.

Похлопал его по плечу, сказал сочувственно.

- А кому сейчас легко?

- Сеть будет рыбу ловить? – встрепенулся он.

- Всё будет, - обещаю. – Но за соль. Сам понимаешь, что соль это здесь основной промысел. Всё остальное вторично. Типа, хобби.

Оставили им двух коней из табуна егерей. Всё равно один постоянно в лагере будет находиться.

А в испарителе уровень воды понизился на пару дециметров точно уже. По кромке берега это видно явственно по белому солевому налёту. Так что к сентябрю тут будет самая страда соль сгребать, буртовать и отправлять на хранение до ярмарки.

Тара - вот наше слабое место в солевом промысле пока.

Так в думах о солевой таре и ехал обратно в колхоз до брода.

На ответвлении от основной просеки, ну, той, которая к пристани новой идет остро пахло дымом и копотью от сгоревшего бензина.

Сурово спрашиваю Юшко.

- Что тут у вас горело?

Вот нам тут только лесного пожара для полного счастья не хватает.

- Дык, командир, - провел он закопчённой ладонью под носом, - Пороховые шашки кончились, вот и выжигаем пни изнутри. Сердцевину долбим, туда бензинчика пополам с маслом и поджигаем. Остаётся потом только развалить до земли. В наших лесах всегда так делали, чтобы с пнями не надрываться.

Понятно. Предстоит мне вояж в Америку за буровыми шашками. Ну, и за сопутствующими товарами попутно. Бензин в цистерне скоро дно покажет. Так что вояж в Техас предстоит. До 1972 года бензин там дешевый – выбирай любое время от победы над Японией. Потом всё – хялява кончилась. Началась эра малолитражек. Золотое обеспечение доллара рухнуло и нефть в одночасье подскочила в цене аж в четыре раза. И это был еще не предел.

- Много шашек надо?

- Десятка три-четыре, если в обрез. Но лучше с запасом, - кивает Ваня головой, шмыгая крупным мясистым носом.

- Ладно, показывай, что тут у вас.

- Да вот стащим брёвна к просеке, - махнул он рукой на края вырубки, где валялись стволы с уже обрубленными сучьями, - уложим в монстру на коники да и утащим на пилораму. Но не всё. Часть уже ушло на сваи под дебаркадер. Там на трёх слегах на веревке бабу из комля артелью поднимали на блоке и забивали сваи ее весом. Быстро пошло. Осталось только настелить палубу. Отсыпать всю вырубку гравием и можно запускать в эксплуатацию. Мужиков надо заранее на каменоломню заслать – щебень долбить. Самосвалов семь-восемь. Потом монстрой укатаем. Она тяжёлая, за каток сойдёт.

- Может дорожный каток в аренду взять? – предлагаю.

- Не-а. Лишнее это, командир, - ухмыляется Юшко. – На первой просеке так укатали – никто ещё не жаловался.

У самой пристани лесорубы оставили старый высокий дуб. Мощный, в три обхвата, красавец. Сама дорога к пристани вокруг него кольцом заворачивает.

- Этот чего оставили? – спрашиваю.

- Просто рука ни у кого не поднялась на такую лепоту. Да и вкруговую удобнее подъезжать к дебаркадеру. Не надо потом тыркаться туда-сюда для разворота. Да и тень от него нелишняя. Мы под ним всей артелью обедаем.

А что? Вроде как всё по уму вырисовывается. Соль храним в амбаре. К пристани доставляем покупателю уже оплаченную партию на своём транспорте, что даст дополнительный доход колхозу. Только вот вопрос тары надо решить. Непромокаемой.

Глава 15

Сходил в Москву осевого времени, достал для врачихи толстый том аптечного справочника ««Видаль»» за которым пришлось побегать пока нашел. А то что она мне поназаказывала, то таких названий в современных аптеках даже не знают. Впрочем, что хотеть от нынешних менеджеров по продажам таблеток, они сами без компьютера ничего сказать толком не могут.

Пусть Васюк сама разбирается что ей в край необходимо, а что может и потерпеть. Напишет список, тогда и затарюсь. А пока пусть американскими армейскими и отечественными автомобильными аптечками обходится.

На обратном пути заглянул в поезд к жене на Тамань. С тортиком ««Птичье молоко»».

- Когда? – спросил, ласково оглаживая её большой живот.

- Скоро уже. На сносях я, - повела Василиса плечами. – Куда дитя приведёшь? В чистое поле?

Тут я ощутил за себя гордость.